Он был таким ласковым в ту ночь! Осторожно, словно я была драгоценным хрусталем, он касался моих грудей и бедер. Его поцелуи были легкими, как прикосновения бабочек.
Я обрадовалась, когда наконец пришла зима. По ночам температура падала. В небесах гремел гром и сверкали молнии, освещая черное небо. Черные тучи закрывали солнце днем и луну ночью. Дожди шли, не переставая, превращая богатую черную землю в непролазную грязь. Реки разлились и бурлили, покрываясь белым инеем. В горах гудел ветер, спускавшийся на равнину, чтобы сорвать с деревьев последние листочки. Наконец выпал снег. Пришлось армейским патрулям подумать о защите своих фортов в преддверии плохой погоды.
Зима была долгой. Мы с Тенью проводили холодные дни и безрадостные ночи под бизоньими шкурами, сознавая, что солдаты с еще большей яростью начнут преследование, когда сойдет снег и дороги станут проходимыми.
В том году зима была не только долгой, но и очень трудной. Когда мы бежали от солдат, многие побросали шкуры, одежду, посуду, и теперь им не хватало не только самого необходимого из вещей, но даже вигвамов. Люди делились всем, чем могли, но скоро и делиться стало нечем.
Охотиться тоже было почти невозможно, и в деревне перестали лаять собаки. День ото дня меньше становилось лошадей, потому что более слабые животные гибли от холода и голода или их убивали на мясо.
Больше всего, как всегда, страдали самые старые и самые маленькие. Каждый день на небеса отправлялась новая душа на вечный отдых. Скоро умерших было больше, чем оставшихся в живых, а помостов больше, чем вигвамов.
Умерла и Утренняя Заря. Я плакала, когда ее отец положил маленькое тельце на сооруженный им помост. Любимая кукла девочки лежала рядом. В ногах был положен мешочек с едой и другими необходимыми вещами, чтобы она ни в чем не испытывала недостатка, пока не доберется до небесных людей.
Зарезали жеребенка и положили его рядом с помостом, чтобы она с удобствами добралась до дома своих предков. Не забыли и о воде. Девочка ни в коем случае не должна была мучиться жаждой на своем последнем пути. Мать и другие родственники долго оплакивали Утреннюю Зарю, и ветер разносил по окрестностям их вопли.
Мне было одиноко. Наш вигвам без веселого смеха Утренней Зари вдруг опустел, а я никак не могла привыкнуть к тому, что она умерла, и все время обращалась к ней с каким-нибудь вопросом.
Тень с другими воинами уходил все дальше и дальше в поисках дичи. В тот день, когда они принесли в деревню молодую олениху, я увидела, как женщины и дети плачут от радости. Вечером мы легли спать сытыми.
Однако один олень для деревни – это немного, и скоро голод вновь воцарился в наших вигвамах. Черный Филин начал поговаривать о резервации, когда весна пригрела землю. Олениха, так и не оправившаяся после выкидыша, серьезно заболела, и лечить ее было некому, потому что Лось Мечтатель тоже умер. Наверное, белый доктор мог бы ей помочь.
Тень не спорил с отцом. Воинственный дух покинул шайенов. Люди умирали каждый день. Дети голодали, а взрослые устали бороться за существование. Наверное, резервация была не худшим выходом из создавшегося положения, поэтому, когда в деревню явились два солдата, обещая еду и кров, если Черный Филин не будет воевать, он согласился.
– Может быть, на сей раз бледнолицые сдержат свое слово, – не очень убежденно произнес он. – Если же нет, хуже все равно не будет.
– Отец, ты перестанешь быть свободным, – с горечью сказал Тень. – Разве это не хуже?
– Я устал бегать от них, – ответил ему Черный Филин. – Я устал от войны. Наш народ должен подчиниться или погибнуть.
– Ты ли это говоришь, отец, – печально прошептал Тень. – Наверное, мы больше не увидимся.
– Пойдем с нами, – попросил его Черный Филин. – Ты не можешь один воевать с бледнолицыми.
Тень горько рассмеялся:
– Я не такой дурак. Но я не отдам им свою свободу.
Я плакала, глядя, как два воина обнимаются на прощание. Как всегда, меня глубоко тронули любовь и уважение, которые они питали друг к другу.
– Пусть будет мирным твой путь, мой сын, – торжественно произнес Черный Филин.
– Пусть хранит тебя Великий Дух, – ответил ему Тень, и мы покинули вигвам Черного Филина.
Через час шайены сложили свои вигвамы и ушли из Медвежьей долины навсегда. Мы с Тенью стояли рядом и смотрели им вслед.
ГЛАВА 13
Весна-лето 1877 года
Сошел снег, и земля снова возродилась. Деревья покрылись свежей листвой, а горы и долины многокрасочным ковром весенних цветов. В реках было много воды, и она была холодная, как лед. Красный Ветер и моя кобылка Солнышко быстро потолстели на сочной травке. Тень убил бизона, и мы наелись на славу. Он был Адамом, а я Евой, и на земле не было никакого зла, а только любовь, радость и смех. Мы вели себя как счастливые беззаботные дети. Плавали в ледяной воде, боролись, как медвежата, гонялись друг за другом по лесу и любили друг друга под ясным синим небом. Однако такое блаженство не могло продолжаться вечно.
Я напевала себе под нос что-то веселое, счищая остатки мяса с оленьей шкуры.
Тень сидел рядом и точил стрелу. В это время я обдумывала, как бы сказать ему, что в декабре у нас будет ребенок, но не успела ни на что решиться, потому что Тень вдруг выронил лук и встал.
Прищурившись, он смотрел на противоположный берег. Проследив за его взглядом, я тоже увидела четверых всадников, скакавших прямо на нас. Райские кущи испарились, словно их и не было.
– Солдаты? – спросила я дрожащим голосом, ненавидя, само это слово.
– Нет, – ответил удивленный Тень. – Индейцы. Апачи.
Апачи? Здесь? Так далеко от дома? Не могу сказать, что обрадовалась, когда они вошли в реку. Из всех индейцев, живших на западе, апачи считались самыми дикими и кровожадными. Хуже даже, чем команчи.
Тень подхватил ружье, когда четыре воина вышли из воды. Они были невысокого роста, плотные, одинаково одетые в дешевые полотняные рубашки, потертые кожаные штаны и высокие мокасины. Только один держал в руках ружье. Остальные были вооружены луками и стрелами. Остановившись футах в десяти от Тени, они молча глядели на него. Тень заговорил первым, как положено:
– Мои братья проделали долгий путь. Разделите с нами и обед и расскажите нам, зачем вы приехали в страну Тси-тса-тса?
Все четыре воина кивнули и спешились. Тень принес свою трубку, и пятеро мужчин сели, скрестив ноги, в тени дерева и курили, пока я занималась их лошадьми и готовила похлебку. Я научилась быть хорошей женой шайена, поэтому подождала, пока поели мужчины, а потом вернулась к моей оленьей шкуре, внешне не выказывая никакого интереса к нашим гостям.
У одного из апачей на левой щеке был шрам. Этот воин говорил по-английски и, если кому-то нужно было помочь, выступал в роли переводчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72