И помни, «плуты» могут отбить у Джека охоту причинять вред Гарри. К тому же, я полагаю, он в шоке после событий в Дрейкоме.
В ожидании Стивена Лаура осматривала комнату и пришла к выводу, что она какая-то необычная. В ней было всего одно маленькое окно, и даже утром приходилось зажигать лампу.
Ей казалось, что должен существовать какой-то способ уговорить Генри Гардейна принять принадлежащий ему титул. Конечно, его интимные отношения с мужчиной затрудняли ситуацию. Ведь, как сказал Стивен, содомский грех карается смертной казнью.
Лаура вспомнила аналогичную ситуацию с титулованными особами. Их не повесили, но заковали в колодки. Толпа была буквально разъярена, одного из них до смерти забили камнями, даже охрана не помогла.
Но если никто не будет об этом знать…
В комнату вошли Николас и Генри, Генри нес на руках Деса. Положив молодого человека на диван, Генри сказал:
— Давайте сразу проясним главное. Я ни в коем случае не буду играть роль лорда Колдфорта.
— Садитесь, пожалуйста, Гардейн, — сказал Стивен, когда они с Николасом уселись. — Вы не подсудимый.
Генри сел. Видно было, что он нервничает. Дес улыбнулся и взял приятеля за руку, стараясь его успокоить.
— Расскажите нам вашу историю, и это поможет нам вас понять. И тогда мы вам сможем помочь.
— А почему вы хотите помочь нам?
— Мы живем в филантропическом обществе, — ответил Николас, — и всегда рады помочь спасенным из рабства, а также несостоявшимся виконтам.
Генри внимательно посмотрел на Николаса и снова спросил:
— Почему?
— Справедливости ради и еще потому, что мне хочется побольше узнать о жизни в арабском мире.
— Не подлизывайся к нему, — проворчал Стивен, — тебе не удастся его одурачить.
Эта полушутливая фраза сняла общее напряжение. И Генри, наконец, успокоился.
— Нашу историю быстро не расскажешь, — предупредил он.
— Мы никуда не торопимся. Генри пожал плечами и заговорил:
— Думаю, вам известно, что я отправился в путешествие по Средиземному морю, хотя в то время это было рискованно. Я хотел побывать в Греции и Египте, поскольку интересовался античностью.
Плыл я на корабле «Мэри Вудсайд», капитан надеялся попасть в Оттоманскую империю и привезти оттуда дорогие товары. Дес служил на корабле стюардом. — Генри с нежностью коснулся руки Деса. — Его настоящее имя Исайя Уиссет.
Дес подмигнул и рассмеялся.
Генри улыбнулся и продолжил:
— Я всегда относился к нему с уважением, несмотря на юный возраст. В свои тринадцать, почти ребенок, он убежал из дома, чтобы попасть на корабль. Дес был обучен грамоте, но никогда ничего не читал, кроме Библии, и понятия не имел об устройстве мира. Это потрясло меня. Я стал читать с ним другие книги, обучал географии, истории и другим предметам. И вдруг обнаружил в себе призвание учителя. Мы сумели прорваться сквозь британскую и французскую блокаду, но попали в сильный шторм, — продолжал Генри. — Корабль затонул, некоторые спаслись на лодках. А мы попали в руки пиратов. Не буду утомлять вас подробностями. Все было как обычно, об этом писали газеты.
— Мы удивлялись, — прервал его Стивен, — почему вы не заявили о себе как об английском джентльмене, за которого могли заплатить выкуп.
— В лодке я оказался в одной ночной рубашке и нисколько не походил на джентльмена. Конечно, я мог попытаться доказать свое происхождение, но не хотел оставлять Деса. Он был белокурым и очень красивым, и пираты продали его в гарем.
Хотя Лаура не считала себя наивной, она не сразу сообразила, о чем идет речь. Не сразу догадалась, что на Востоке существуют мужские гаремы.
— Дес не смирился со своей судьбой, — продолжал Генри, — ему было всего тринадцать, и он плакал и кричал, тоскуя без меня. Абдул Алим, тот, кто купил мальчика, сначала бил его, но не смог сломить и тогда купил меня, чтобы я успокоил его любимца. Меня держали, как собаку, во дворе, но все-таки кормили. Десу разрешали общаться со мной, но только под наблюдением охраны, и не разрешали прикасаться друг к другу.
— А вы не могли назвать свое имя, постараться, чтобы вас выкупили, а потом выкупить мальчика? — спросил Стивен.
— Это было исключено. Абдул Алим никогда не отпускал своих рабов. Даже не продавал. За ненадобностью просто убивал. Поэтому я вынужден был остаться.
Лаура внимательно посмотрела на него:
— А ваш отец? Известие о вашей гибели разбило его сердце.
Генри долго не поднимал глаз, потом, наконец, взглянул на Лауру:
— Рано или поздно это все равно произошло бы. Я не мог скрывать свои наклонности вечно, а он никогда бы с этим не смирился. Он ведь был Гардейн.
— Но вы тоже Гардейн.
— Как говорят, в семье не без урода. Именно поэтому я решил уехать в другую страну и избавить его от страданий.
— Продолжайте, — попросил Стивен.
— Мне разрешили продолжать его образование, Абдул Алим предположил, что я не простой моряк, а какой-нибудь ученый или клерк. Ему хотелось, чтобы я превратил его «английскую жемчужину», как он называл Деса, в настоящего джентльмена. У нас было время для занятий, были английские книги. Но, — продолжал Генри, нахмурившись, — Деса обучали и другому. Готовили для жизни в гареме. Он обратился ко мне за советом, но я ничем не мог ему помочь.
— Ничего ужасного не было, — вмешался в разговор Дес. — Мне нравились занятия музыкой, танцами. Я с удовольствием плавал в теплом бассейне, после чего нам делали массаж. У меня появились друзья. Я мог лежать в кровати столько, сколько пожелаю, у меня были слуги.
Лаура подумала, что мальчику из строгой семьи методистов, который предпочел тяжелую службу на корабле жизни в семье, гарем мог показаться раем.
— Нам не разрешали выходить из дворца. На окнах были решетки, — рассказывал Дес.
— Как видите, — снова заговорил Генри, — Абдул Алим никогда не был бессмысленно жесток и первые годы нашего пребывания там обожал мальчика, благодаря этому был добр и ко мне.
— А он не подозревал о ваших чувствах? — спросил Николас.
— Возможно. Но это лишь забавляло его. Он был уверен, что ничего серьезного не может произойти. Мы никогда не оставались наедине, и оба знали, что наказание может быть ужасным и мучительным. Нам пришлось быть свидетелями этого.
Глаза Деса были прикрыты ресницами, но губы сжались. Впервые Лаура с ужасом подумала о том, что могло стать причиной немощи молодого человека.
— Постепенно мое положение улучшалось, — продолжал Генри, — через год я уже жил в маленьком доме недалеко от Абдул Алима, в служанки мне дали девушку-гречанку. Мне разрешалось свободно передвигаться по городу и встречаться с Десом, по-прежнему под наблюдением охранников. Я решил использовать свободное время для того, чтобы изучить тот мир, куда меня забросила судьба.
— И так прошло девять лет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
В ожидании Стивена Лаура осматривала комнату и пришла к выводу, что она какая-то необычная. В ней было всего одно маленькое окно, и даже утром приходилось зажигать лампу.
Ей казалось, что должен существовать какой-то способ уговорить Генри Гардейна принять принадлежащий ему титул. Конечно, его интимные отношения с мужчиной затрудняли ситуацию. Ведь, как сказал Стивен, содомский грех карается смертной казнью.
Лаура вспомнила аналогичную ситуацию с титулованными особами. Их не повесили, но заковали в колодки. Толпа была буквально разъярена, одного из них до смерти забили камнями, даже охрана не помогла.
Но если никто не будет об этом знать…
В комнату вошли Николас и Генри, Генри нес на руках Деса. Положив молодого человека на диван, Генри сказал:
— Давайте сразу проясним главное. Я ни в коем случае не буду играть роль лорда Колдфорта.
— Садитесь, пожалуйста, Гардейн, — сказал Стивен, когда они с Николасом уселись. — Вы не подсудимый.
Генри сел. Видно было, что он нервничает. Дес улыбнулся и взял приятеля за руку, стараясь его успокоить.
— Расскажите нам вашу историю, и это поможет нам вас понять. И тогда мы вам сможем помочь.
— А почему вы хотите помочь нам?
— Мы живем в филантропическом обществе, — ответил Николас, — и всегда рады помочь спасенным из рабства, а также несостоявшимся виконтам.
Генри внимательно посмотрел на Николаса и снова спросил:
— Почему?
— Справедливости ради и еще потому, что мне хочется побольше узнать о жизни в арабском мире.
— Не подлизывайся к нему, — проворчал Стивен, — тебе не удастся его одурачить.
Эта полушутливая фраза сняла общее напряжение. И Генри, наконец, успокоился.
— Нашу историю быстро не расскажешь, — предупредил он.
— Мы никуда не торопимся. Генри пожал плечами и заговорил:
— Думаю, вам известно, что я отправился в путешествие по Средиземному морю, хотя в то время это было рискованно. Я хотел побывать в Греции и Египте, поскольку интересовался античностью.
Плыл я на корабле «Мэри Вудсайд», капитан надеялся попасть в Оттоманскую империю и привезти оттуда дорогие товары. Дес служил на корабле стюардом. — Генри с нежностью коснулся руки Деса. — Его настоящее имя Исайя Уиссет.
Дес подмигнул и рассмеялся.
Генри улыбнулся и продолжил:
— Я всегда относился к нему с уважением, несмотря на юный возраст. В свои тринадцать, почти ребенок, он убежал из дома, чтобы попасть на корабль. Дес был обучен грамоте, но никогда ничего не читал, кроме Библии, и понятия не имел об устройстве мира. Это потрясло меня. Я стал читать с ним другие книги, обучал географии, истории и другим предметам. И вдруг обнаружил в себе призвание учителя. Мы сумели прорваться сквозь британскую и французскую блокаду, но попали в сильный шторм, — продолжал Генри. — Корабль затонул, некоторые спаслись на лодках. А мы попали в руки пиратов. Не буду утомлять вас подробностями. Все было как обычно, об этом писали газеты.
— Мы удивлялись, — прервал его Стивен, — почему вы не заявили о себе как об английском джентльмене, за которого могли заплатить выкуп.
— В лодке я оказался в одной ночной рубашке и нисколько не походил на джентльмена. Конечно, я мог попытаться доказать свое происхождение, но не хотел оставлять Деса. Он был белокурым и очень красивым, и пираты продали его в гарем.
Хотя Лаура не считала себя наивной, она не сразу сообразила, о чем идет речь. Не сразу догадалась, что на Востоке существуют мужские гаремы.
— Дес не смирился со своей судьбой, — продолжал Генри, — ему было всего тринадцать, и он плакал и кричал, тоскуя без меня. Абдул Алим, тот, кто купил мальчика, сначала бил его, но не смог сломить и тогда купил меня, чтобы я успокоил его любимца. Меня держали, как собаку, во дворе, но все-таки кормили. Десу разрешали общаться со мной, но только под наблюдением охраны, и не разрешали прикасаться друг к другу.
— А вы не могли назвать свое имя, постараться, чтобы вас выкупили, а потом выкупить мальчика? — спросил Стивен.
— Это было исключено. Абдул Алим никогда не отпускал своих рабов. Даже не продавал. За ненадобностью просто убивал. Поэтому я вынужден был остаться.
Лаура внимательно посмотрела на него:
— А ваш отец? Известие о вашей гибели разбило его сердце.
Генри долго не поднимал глаз, потом, наконец, взглянул на Лауру:
— Рано или поздно это все равно произошло бы. Я не мог скрывать свои наклонности вечно, а он никогда бы с этим не смирился. Он ведь был Гардейн.
— Но вы тоже Гардейн.
— Как говорят, в семье не без урода. Именно поэтому я решил уехать в другую страну и избавить его от страданий.
— Продолжайте, — попросил Стивен.
— Мне разрешили продолжать его образование, Абдул Алим предположил, что я не простой моряк, а какой-нибудь ученый или клерк. Ему хотелось, чтобы я превратил его «английскую жемчужину», как он называл Деса, в настоящего джентльмена. У нас было время для занятий, были английские книги. Но, — продолжал Генри, нахмурившись, — Деса обучали и другому. Готовили для жизни в гареме. Он обратился ко мне за советом, но я ничем не мог ему помочь.
— Ничего ужасного не было, — вмешался в разговор Дес. — Мне нравились занятия музыкой, танцами. Я с удовольствием плавал в теплом бассейне, после чего нам делали массаж. У меня появились друзья. Я мог лежать в кровати столько, сколько пожелаю, у меня были слуги.
Лаура подумала, что мальчику из строгой семьи методистов, который предпочел тяжелую службу на корабле жизни в семье, гарем мог показаться раем.
— Нам не разрешали выходить из дворца. На окнах были решетки, — рассказывал Дес.
— Как видите, — снова заговорил Генри, — Абдул Алим никогда не был бессмысленно жесток и первые годы нашего пребывания там обожал мальчика, благодаря этому был добр и ко мне.
— А он не подозревал о ваших чувствах? — спросил Николас.
— Возможно. Но это лишь забавляло его. Он был уверен, что ничего серьезного не может произойти. Мы никогда не оставались наедине, и оба знали, что наказание может быть ужасным и мучительным. Нам пришлось быть свидетелями этого.
Глаза Деса были прикрыты ресницами, но губы сжались. Впервые Лаура с ужасом подумала о том, что могло стать причиной немощи молодого человека.
— Постепенно мое положение улучшалось, — продолжал Генри, — через год я уже жил в маленьком доме недалеко от Абдул Алима, в служанки мне дали девушку-гречанку. Мне разрешалось свободно передвигаться по городу и встречаться с Десом, по-прежнему под наблюдением охранников. Я решил использовать свободное время для того, чтобы изучить тот мир, куда меня забросила судьба.
— И так прошло девять лет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65