— Сань, глянь-ка сюды, — сказал Карпов, — горит аль нет?
— Не, это енеральша печь растопила…
— «Печь»! А отчего дым из-под кровли вьется? Соображать надоть.
— Тогда, значит, горит. Батя, пойдем спать, дюже прохладно на ветру. Мать будет волноваться.
— Да как же мы могим спать, когда пожар и на нас запросто перекинется! Ветер-то в нашу сторону идет. Соображать, елки-моргалки, надоть. Во, и огонь мелькнул. Это точно, что горит.
— Ив окне на втором этаже отражается…
— Я пойду зипун надену, а ты беги за будочником. Куды ж ты без портов, облачился бы, что ль!
Одевшись, Санька побежал к постовому городовому Зотову. Тот по телефону сообщил пожарным. Вскоре огонь был благополучно потушен.
К этому времени проснулись все обитатели Верхнепешей и других соседних улиц. Окружив Карповых, они слушали взволнованный рассказ:
— Вышли мы с Сашкой на крыльцо, а тут видим, огонь вьется. Позвали пожарников и сами, соображать надоть, тушить побегли. Поднялись на второй этаж, а там жуть страшная. Пол обгорел, а на ем в мертвом виде енеральша и ейная Санька-служанка. Все обугленные, ноги согнули, руки поджали… Страсть!
— Кто бы ни совершил это зло, мы преступника найдем, из-под земли достанем! — произнес, подходя к толпе, стройный молодой человек.
ТАИНСТВЕННАЯ ТЕНЬ
Это был Александр Леопольдович Тальма, человек характера честного, но горячего, даже необузданного. По поводу его происхождения ходило множество слухов. Одни говорили, что он незаконнорожденный сын некоей знатной полячки — то ли графини, то ли баронессы. Другие утверждали, что он незаконнорожденный сын генеральши Болдыревой и полковника из Петербурга Александра Осиповича Тальма. Во всяком случае, о нежной привязанности Тальма-младшего к генеральше, которую он называл «матушкой», знала вся Пенза, и теперь было страшно смотреть, как он ходил взад-вперед, заламывал руки и восклицал сквозь душившие его слезы:
— Мы найдем, найдем убийц! Найдем и покараем!
Медник Карпов шепнул прибежавшему дворнику Савельеву:
— Ишь, болезный! И то, соображать надоть: енеральша женила его на знаменитой богачке! Мешок денег отхватил! Любил, знамо дело, мать. Только, говорят, успел промотать почти все.
Тальма подошел к Карпову, протянул ему серебряный рубль:
— Возьми, добрый человек! Ты заслужил. Ты первым увидал пожар.
Дом, в котором жила Болдырева и который уберег Карпов от полного сгорания, принадлежал Тальма. Он достался ему по дарственной записи от самой генеральши.
— Благодарствуем, ваше благородие! — Карпов снял картуз.
— А скажи, братец, ты никого не видел возле дома?
Карпов хитро сощурил глаз:
— Это, соображать надоть, вроде что-то такое было. Так, мелькание какое, вроде как человек убег. Правильно говорю, Санька? Вот и мой Санька вышел пос… посмотреть на воздух, а тут он и побег. Ну а мы, соображать надоть, за городовым. Тушить огонь помогали. У зипуна, извольте наблюдать, пола подгорела. Пострадал, можно выразиться.
— На, возьми еще целковый. Постарайся вспомнить, кого ты видел, приметы. Тогда награжу по-царски. Мы убийц найдем.
И ТРОЙКА У КРЫЛЬЦА…
В это время на двух крытых колясках прибыли полицейские чины. Они прошли в дом. Городовой составлял список свидетелей, в который включил обоих Карповых, а также жену Ивана — Христину.
Следствие началось. Ежедневно допрашивали нескольких человек, производили обыски. В полицейское управление к полковнику Сахарову то и дело наведывался убитый горем Тальма:
— Умоляю, найдите убийцу! Я задушу негодяя своими руками…
Сахаров, подтянутый, сухощавый господин с холодными серыми глазами, всячески утешал:
— Делаем все возможное. Не убивайтесь так сильно, горю страданиями не поможете.
Серьезные подозрения упали на фельдфебеля Ивана Прохорова. Некоторые свидетели показали, что он находился в амурных отношениях с Савиновой. Последняя, кстати, не отличалась строгостью нравов. Прохоров ее ревновал к Коробову. Однажды, когда фельдфебель заявился к своей возлюбленной, то застал ее с ним. Прохоров буянил и кричал угрозы:
— Вот я тебя, такую-растакую, зарежу!
Тогда пришел живший в соседнем доме Тальма-младший. Изрядно помяв бока ухажеру, прогнал его. Ради истины скажем, что и сам Тальма поколачивал Савинову за нерадение, но теперь отважно защитил ее от чужака.
Тальма показал, что видел в канун убийства Савинову с каким-то солдатом за квартал от дома. Было уже поздно — около 12 ночи, лица солдата он не разглядел. Но, возможно, это был фельдфебель Прохоров.
Прикативший из Петербурга 28 марта в четыре часа пополудни полковник Тальма (старший) сам отправился в полицию. Тут он заявил:
— Как ни прискорбно, но покойная генеральша давала деньги в рост — и под очень большие проценты. Она в последний мой приезд — это было на Рождество — сказала:
«Один мой должник, местный купец, вызывает тревогу. Как бы он не покусился на мою жизнь. Последний раз, когда я знала, что купец ко мне придет, я попросила околоточного побыть в соседней комнате».
Еще одна соседка — старуха Гвоздилина — «под страшным секретом» заявила следователю:
— В ночь, когда злодеи убили генеральшу, по причине бессонницы я сидела возле окна. Вдруг вижу: подкатывает роскошная тройка — прямо к крыльцу дома Тальма. Выскочили из повозки трое молодцов в красных плисовых рубахах, серебряными поясками о кистях подпоясанными. Забежали в дом через парадный подъезд. Потом слышу — как бы крик: «Караул, дескать, помогите!» Хотела я свою служанку Машку послать к городовому, да разбудить ее даже не успела. Выбежали обратно из дома молодцы, в руках один, верно главный, несет что-то тяжелое. Впрыгнули в повозку и поскакали к засеке. Вот так-то, милый!
СМЕЛАЯ ВЕРСИЯ
Стали полицейские проверять все варианты. Повозку никто, кроме старухи Гвоздилиной, не видел, да и парадная дверь с незапамятных пор не растворялась. Фельдфебель Иван Прохоров в ту злополучную ночь был дежурным при батальоне и никуда отлучиться не имел возможности. Ознакомились с кругом должников Болдыревой. У всех них, включая купца, о котором говорил Тальма-старший, было алиби.
— Плохо ищете! — Сахаров жестко посмотрел в глаза полицейскому следователю Надеждину. — Это не круг сыра на базаре сперли! Двойное убийство, поджог — весь город взбудоражен. Меня губернатор каждую неделю к себе дергает, требует найти преступников. Даю последний срок — семь дней. Не будет виновных — кладите рапорт об отставке.
На следующее утро, блестя до зеркального блеска надраенными сапогами, Надеждин стрункой вытянулся перед полковником:
— Вот, господин полковник, почитайте! — И он, достав из кожаной папки конверт с почтовыми штемпелями, положил на стол. — Вот здесь…
«Время в Москве бежит весело и быстро… Был здесь в одной компании с одним полицейским чином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87