Слова звучали сдержанно, невыразительно, как всегда с оттенком печали.
Силясь привести себя в ярость, Энгус прорычал:
– Гордишься им, да? Считаешь этого поганца героем? Побил меня! Считаешь минуты до того момента, – ему никак не удавалось подобрать достаточно сильное выражение, – когда завалишься с ним в койку?!
Неожиданно она облизнула губы – казалось, что ей трудно глотать.
– Энгус! – Никогда прежде Мори не обращалась к нему по имени. – Энгус, послушай меня. Я могу тебя спасти.
Сердце его замерло.
– Я буду свидетельствовать в твою пользу. По возвращении на Станцию они обвинят тебя в нарушении запрета на вылет. Я поддержу тебя. На самом деле я больше уже не коп, но удостоверение пока при мне. Я скажу, что ты выполнял мой приказ. И скажу, что никакого грузовика не было. Сплошной обман. Потребую, чтобы они арестовали Ника Саккорсо. Я не могу спасти твой корабль, но могу спасти тебя.
Скажет им? Выступит против Ника Саккорсо? Откажется от этого куска мяса ради меня? Энгус чувствовал, что теряет голову.
– Ради меня?
– Просто отдай мне пульт, – теперь в ее голосе зазвучало желание. – Пульт зонного имплантата.
Все встало на свои места. Дерьмо! Пульт ей подавай! Хочет получить власть над собой – власть делать, что ей вздумается! Все ради себя самой. Он здесь ни при чем. Пульт даст ей возможность не бояться гравитационной болезни. Вообще ничего не бояться. Свести на «нет» все, что он с ней сделал. Стать превосходным копом. Превосходной любовницей. Совершенным существом, насколько это возможно для смертной.
– Ты спятила, – рявкнул Энгус – Это так же противозаконно, как и то, что сделал с тобой я. Ты же коп! Как ты можешь навлечь такой позор на всю свою семейку? Что будет с героической репутацией капитана Дэйвиса Хайленда?
– Какое это имеет значение? – горестно откликнулась Мори. – Они все мертвы.
– Ты не понимаешь, – стоял на своем Энгус. – Ты коп, а нет ничего хуже копа, нарушающего закон. Они распнут тебя! Смертный приговор, не подлежащий обжалованию! Они все узнают, должны узнать. И тебе придет конец.
Он представил ее в заточении, представил ее ждущей казни. Ее, столь же ценную для него, как и «Красотка».
– Я лишусь своего корабля…
– Тебе все равно не спасти его, – тут же отозвалась она с неожиданной ноткой гнева. – Мне под силу оправдать тебя перед Службой безопасности Станции. Перед полицией. Но ничто не может спасти твой корабль. Он поврежден слишком сильно. Мы и на Станцию-то можем вернуться разве что чудом. Пожалуйста, отдай мне пульт, – теперь она говорила с откровенной мольбой. – Я не собираюсь использовать это против тебя. Он нужен мне, чтобы исцелиться.
– Я должен отказаться от своего корабля, – мягко сказал он, пытаясь видеть сквозь пелену перед глазами. – Это сделка, не так ли? Ты спасешь меня, если я отдам пульт. Но мне придется отказаться от моего корабля. От моей жизни.
Она кивнула и спустя мгновение сказала:
– А на какую еще сделку ты можешь рассчитывать?
И тут наконец к нему вернулось нечто, напоминавшее прежнюю энергию. И прежнюю ненависть.
Он бросился к ней и ударил со всей силой стоявшего за этим порывом отчаяния. Если бы противоперегрузочное кресло не поглотило часть энергии удара, он мог бы сломать ей шею.
– Сука! Я никогда не откажусь от своего корабля!
Из уголка ее рта потекла струйка крови. Боль и потрясение затуманили взор. Но она не попыталась ни увернуться, ни закрыться. Пожелай он ударить ее снова, она была в его власти.
Но ударить во второй раз Энгус не мог. Как не смог бы повредить «Красотку». Ее красота обезоруживала его. От вида алой струйки крови на нежной коже подбородка у него сжалось сердце. Он хотел вызвать в себе ярость, но ее не было.
– Теперь ты послушай меня, – выдохнул Энгус, словно со стоном. – Это невозможно. Из этого ничего не выйдет. Может, ты и сможешь убедить их, будто заставила меня нарушить приказ Центра, чтобы пуститься в погоню за Саккорсо. Но ничему другому они не поверят без доказательств. Ты окажешься в таком же дерьме, как и я. И в уничтожении «Повелителя звезд» заподозрят именно тебя. Осмотрят обломки, поймут, что имело место самоуничтожение, и ты предстанешь перед судом, потому что вся команда погибла, а ты осталась жива. А когда у тебя обнаружат имплантат и пульт, тебе конец. Ты должна будешь предоставить им доказательства, а значит, мою базу данных. Без нее твои слова ничего не стоят…
Энгус имел возможность подправить базу данных – мог сохранить если не свободу, то хотя бы жизнь, – но Мори этого не знала. И мысль о тюрьме повергала его в ужас. Заключение означало для него гибель.
– Так что ты все равно кончишь тем, что убьешь меня. А они все равно найдут имплантат и пульт. Подумай об этом. После всего случившегося тебя наверняка подвергнут медицинскому осмотру. Они будут настаивать, а попробуешь отказаться – это вызовет подозрения. Осмотр проведут принудительно. Что бы ты ни делала, ты покойница. Ты собираешься погубить себя.
– Я действительно пытаюсь спасти твою жизнь…
Энгус больше не мог выдерживать ее тусклый, тлеющий взгляд. Он медленно вернулся на свое кресло и пристегнулся. Все его движения были резкими, дергаными, словно он не вполне владел телом. Словно сам находился под воздействием имплантата.
– У нас повреждено сопло, – пробормотал он. – Я сделаю все, чтобы мы не сбились с курса. Остальным займешься ты.
Сердито хмурясь, он перевел большую часть командных функций на ее панель и полностью сосредоточился на том, чтобы заставить «Красотку» лететь в нужном направлении.
Энгус не сомневался в том, что свою задачу Мори выполнит. Какой у нее мог быть выбор? Но он также знал, что уничтожил ее последнюю надежду. И ударил ее снова, после проявленной мягкости, после того, как эта мягкость почти убедила ее в возможности договориться с ним.
Последствия были ему понятны.
Ей оставалось только одно: помочь его уничтожить.
16
Спустя два дня после отлета «Красотка» вернулась в док Станции КОМРУД.
Энгус не ожидал, что полет окажется таким тяжелым. Ему самому, впервые с тех пор, как Мори стала его помощницей, пришлось, чтобы остаться в сознании, принимать стимулирующие таблетки.
Ей тоже не удалось обойтись без стимуляторов Сама по себе ее задача – поддерживать полетный режим, в то время как он вел корабль, – не была столь уж трудной, но Энгус не давал ни себе, ни ей ни малейшей передышки, так что она вымоталась до крайности. Глаза запали, на щеках появился лихорадочный румянец. Мори определенно выглядела больной.
От Энгуса это не укрылось. Несмотря на собственную усталость и сумбур в голове, вызванный приемом наркотических стимуляторов, он примечал все, имевшее к нее хоть какое-то отношение. Ей требовался сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Силясь привести себя в ярость, Энгус прорычал:
– Гордишься им, да? Считаешь этого поганца героем? Побил меня! Считаешь минуты до того момента, – ему никак не удавалось подобрать достаточно сильное выражение, – когда завалишься с ним в койку?!
Неожиданно она облизнула губы – казалось, что ей трудно глотать.
– Энгус! – Никогда прежде Мори не обращалась к нему по имени. – Энгус, послушай меня. Я могу тебя спасти.
Сердце его замерло.
– Я буду свидетельствовать в твою пользу. По возвращении на Станцию они обвинят тебя в нарушении запрета на вылет. Я поддержу тебя. На самом деле я больше уже не коп, но удостоверение пока при мне. Я скажу, что ты выполнял мой приказ. И скажу, что никакого грузовика не было. Сплошной обман. Потребую, чтобы они арестовали Ника Саккорсо. Я не могу спасти твой корабль, но могу спасти тебя.
Скажет им? Выступит против Ника Саккорсо? Откажется от этого куска мяса ради меня? Энгус чувствовал, что теряет голову.
– Ради меня?
– Просто отдай мне пульт, – теперь в ее голосе зазвучало желание. – Пульт зонного имплантата.
Все встало на свои места. Дерьмо! Пульт ей подавай! Хочет получить власть над собой – власть делать, что ей вздумается! Все ради себя самой. Он здесь ни при чем. Пульт даст ей возможность не бояться гравитационной болезни. Вообще ничего не бояться. Свести на «нет» все, что он с ней сделал. Стать превосходным копом. Превосходной любовницей. Совершенным существом, насколько это возможно для смертной.
– Ты спятила, – рявкнул Энгус – Это так же противозаконно, как и то, что сделал с тобой я. Ты же коп! Как ты можешь навлечь такой позор на всю свою семейку? Что будет с героической репутацией капитана Дэйвиса Хайленда?
– Какое это имеет значение? – горестно откликнулась Мори. – Они все мертвы.
– Ты не понимаешь, – стоял на своем Энгус. – Ты коп, а нет ничего хуже копа, нарушающего закон. Они распнут тебя! Смертный приговор, не подлежащий обжалованию! Они все узнают, должны узнать. И тебе придет конец.
Он представил ее в заточении, представил ее ждущей казни. Ее, столь же ценную для него, как и «Красотка».
– Я лишусь своего корабля…
– Тебе все равно не спасти его, – тут же отозвалась она с неожиданной ноткой гнева. – Мне под силу оправдать тебя перед Службой безопасности Станции. Перед полицией. Но ничто не может спасти твой корабль. Он поврежден слишком сильно. Мы и на Станцию-то можем вернуться разве что чудом. Пожалуйста, отдай мне пульт, – теперь она говорила с откровенной мольбой. – Я не собираюсь использовать это против тебя. Он нужен мне, чтобы исцелиться.
– Я должен отказаться от своего корабля, – мягко сказал он, пытаясь видеть сквозь пелену перед глазами. – Это сделка, не так ли? Ты спасешь меня, если я отдам пульт. Но мне придется отказаться от моего корабля. От моей жизни.
Она кивнула и спустя мгновение сказала:
– А на какую еще сделку ты можешь рассчитывать?
И тут наконец к нему вернулось нечто, напоминавшее прежнюю энергию. И прежнюю ненависть.
Он бросился к ней и ударил со всей силой стоявшего за этим порывом отчаяния. Если бы противоперегрузочное кресло не поглотило часть энергии удара, он мог бы сломать ей шею.
– Сука! Я никогда не откажусь от своего корабля!
Из уголка ее рта потекла струйка крови. Боль и потрясение затуманили взор. Но она не попыталась ни увернуться, ни закрыться. Пожелай он ударить ее снова, она была в его власти.
Но ударить во второй раз Энгус не мог. Как не смог бы повредить «Красотку». Ее красота обезоруживала его. От вида алой струйки крови на нежной коже подбородка у него сжалось сердце. Он хотел вызвать в себе ярость, но ее не было.
– Теперь ты послушай меня, – выдохнул Энгус, словно со стоном. – Это невозможно. Из этого ничего не выйдет. Может, ты и сможешь убедить их, будто заставила меня нарушить приказ Центра, чтобы пуститься в погоню за Саккорсо. Но ничему другому они не поверят без доказательств. Ты окажешься в таком же дерьме, как и я. И в уничтожении «Повелителя звезд» заподозрят именно тебя. Осмотрят обломки, поймут, что имело место самоуничтожение, и ты предстанешь перед судом, потому что вся команда погибла, а ты осталась жива. А когда у тебя обнаружат имплантат и пульт, тебе конец. Ты должна будешь предоставить им доказательства, а значит, мою базу данных. Без нее твои слова ничего не стоят…
Энгус имел возможность подправить базу данных – мог сохранить если не свободу, то хотя бы жизнь, – но Мори этого не знала. И мысль о тюрьме повергала его в ужас. Заключение означало для него гибель.
– Так что ты все равно кончишь тем, что убьешь меня. А они все равно найдут имплантат и пульт. Подумай об этом. После всего случившегося тебя наверняка подвергнут медицинскому осмотру. Они будут настаивать, а попробуешь отказаться – это вызовет подозрения. Осмотр проведут принудительно. Что бы ты ни делала, ты покойница. Ты собираешься погубить себя.
– Я действительно пытаюсь спасти твою жизнь…
Энгус больше не мог выдерживать ее тусклый, тлеющий взгляд. Он медленно вернулся на свое кресло и пристегнулся. Все его движения были резкими, дергаными, словно он не вполне владел телом. Словно сам находился под воздействием имплантата.
– У нас повреждено сопло, – пробормотал он. – Я сделаю все, чтобы мы не сбились с курса. Остальным займешься ты.
Сердито хмурясь, он перевел большую часть командных функций на ее панель и полностью сосредоточился на том, чтобы заставить «Красотку» лететь в нужном направлении.
Энгус не сомневался в том, что свою задачу Мори выполнит. Какой у нее мог быть выбор? Но он также знал, что уничтожил ее последнюю надежду. И ударил ее снова, после проявленной мягкости, после того, как эта мягкость почти убедила ее в возможности договориться с ним.
Последствия были ему понятны.
Ей оставалось только одно: помочь его уничтожить.
16
Спустя два дня после отлета «Красотка» вернулась в док Станции КОМРУД.
Энгус не ожидал, что полет окажется таким тяжелым. Ему самому, впервые с тех пор, как Мори стала его помощницей, пришлось, чтобы остаться в сознании, принимать стимулирующие таблетки.
Ей тоже не удалось обойтись без стимуляторов Сама по себе ее задача – поддерживать полетный режим, в то время как он вел корабль, – не была столь уж трудной, но Энгус не давал ни себе, ни ей ни малейшей передышки, так что она вымоталась до крайности. Глаза запали, на щеках появился лихорадочный румянец. Мори определенно выглядела больной.
От Энгуса это не укрылось. Несмотря на собственную усталость и сумбур в голове, вызванный приемом наркотических стимуляторов, он примечал все, имевшее к нее хоть какое-то отношение. Ей требовался сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43