И ему не нравилось спать посредине, потому что он привык, чтобы одна его рука свешивалась.
Рон рассмеялся.
— Он был убит при исследовании катакомб Ганимеда, когда мы втроем второе лето работали вместе в юпитерианской геологической службе.
— Как Кэти, — помолчав, сказал Рон.
— Мюэл Араплайд был…
— Имперская звезда! — удивленно воскликнул Рон. — «Планета Ио»! Что за плечи. Вы были в тройке с Мюэлом Араплайдом?
Она кивнула.
— Хорошие книги, правда?
— Дьявол, я их читал все, — сказал Рон. — Что это был за парень? Похож на «Комету Ио»?
— В сущности «Комета Ио» — это Фобо. Это ему не нравилось, я расстроилась, и Мюэл начал другой роман.
— Вы хотите сказать, что в этих романах правда?
Она покачала головой.
— Большинство книг — фантастические истории, которые могли бы случиться. Сам Мюэл? В своих книгах он маскировался. Он был темноволос, задумчив и невероятно терпелив и добр. Он показал мне все о предложениях и об абзацах — вы знаете, какое эмоциональное значение в тексте имеют абзацы? — и как отделить то, что хочешь сказать, от того, что подразумеваешь. И когда делаешь и то, и другое. — Она остановилась. — Потом он дал мне рукопись и сказал: «Теперь скажи, что вот здесь не в порядке со словами?» Единственное, что я смогла ему сказать, это то, что слов слишком много. Это было вскоре после смерти Фобо, я тогда только начинала писать стихи. И я обязана Мюэлу, если чего-то добилась. Мюэл подхватил болезнь Калдера четыре месяца спустя. Ни один из них не видел мою первую книгу, хотя большинство стихов из нее они знали. Может, когда-нибудь Мюэл прочтет их. Он, может, даже напишет продолжение приключений «Кометы», может, он придет в Морг, вызовет запись моего мозга и скажет: «Ну что здесь не в порядке со словами?», и я смогу тогда сказать ему больше, смогу сказать там много. Но этого не будет…
Она почувствовала, как ее захватывает опасная волна чувств.
— «Имперская звезда» и «Комета Ио», — Рон сидел, скрестив ноги, поставив локти на колени. — Как много радости принесли нам эти книги. Долгие ночи мы проводили над ними. Пили кофе и просматривали книжные шкафы. Мне они нравились.
— И мы веселились, споря о том, кто будет спать в середине.
Это было как ключ. Рон начал подниматься: плечи его распрямились.
— Я, наконец, не одинок, — сказал он. — Кажется, что я должен быть счастлив.
— Может, да. А может, нет. Они любят вас?
— Говорят, что да.
— Вы любите их?
— Клянусь богом, да. Я говорил с Молли, и она старалась что-то объяснить мне, хотя она не очень хорошо говорит, но потом я все понял, что она хочет сказать…
Он распрямился и посмотрел вверх, как бы в поисках слова.
— Удивительно, — сказала Ридра.
— Да, — посмотрел он на нее. — Удивительно.
— Вы и Калли.
— Дьявол, Калли большой старый медведь, я могу уронить его и играть с ним. Но дело в нем и Молли. Он все еще не может понимать ее. Поскольку я моложе, то он думает, что должен научиться быстрее меня, но не может, поэтому держится в стороне от нас. Я всегда могу справиться с ним, в каком бы он ни был настроении. Но Молли новенькая и думает, что он на нее сердится.
— Хотите знать, что делать? — спросила Ридра спустя мгновение.
— Вы знаете?
Она кивнула.
— Это очень больно, больнее, чем если бы на самом деле между ними что-нибудь и было, потому что вам кажется, что вы ничем не можете помочь. Но это не так.
— Почему?
— Потому, что они любят вас. Калли впадает в дурное настроение, и Молли не знает, как к нему подступиться.
Рон кивнул.
— Молли говорит на другом языке, и Калли не понимает ее.
Он вновь кивнул.
— А вы можете разговаривать с ними обоими. Вы не можете быть посредником: это никогда не действует. Но вы можете научить каждого из них делать то, что можете вы.
— Научить?
— Что вы делаете с Калли, когда он в дурном настроении?
— Треплю за уши, — сказал Рон. — Это продолжается, пока он не начнет смеяться, и тогда я валюсь с ним на пол.
Ридра поморщилась.
— Неортодоксально, но если действует, то хорошо. Покажите это Молли. Она спортивная девушка. Пусть попрактикуется сначала на вас, пока не будет получаться.
— Я не хочу, чтобы меня трепали за уши.
— Нужно иногда приносить жертвы.
Она старалась не улыбаться, но не удержалась от улыбки.
Рон потер лоб.
— Пожалуй.
— И вы должны учить Калли разговаривать с Молли.
— Но я и сам иногда не знаю слов, я просто догадываюсь лучше, чем он.
— Если он будет знать слова, это ему поможет?
— Конечно.
— У меня в каюте есть учебник иевагильского языка. Возьмите, когда мы вернемся на корабль.
— О, это будет отлично. — Он остановился, слегка отклонившись в листву. — Только Калли не любит читать.
— Помогите ему.
— Научить его? — сказал Рон.
— Верно.
— Думаете, он будет учиться? — спросил Рон.
— Чтобы быть ближе к Молли? Конечно.
— Он будет, — Рон распрямился, как металлическая пружина. — Он будет.
— Пойдемте внутрь? — спросила она. — Через несколько минут начнется обед…
Рон повернулся к перилам и посмотрел на яркое небо.
— Они держат здесь прекрасный щит.
— Чтобы не сгореть в огне Беллатрикса, — пояснила Ридра.
Он сказал, что придет позже: хочет еще подумать.
Она прошла через двойную дверь и начала спускаться с лестницы.
— Я видел, как вы вышли, и решил подождать, пока вы не вернетесь.
Она никогда не видела его раньше. Черные волосы, горбоносое лицо, возраст около тридцати лет. Он сделал шаг в сторону, чтобы пропустить ее, движения его были невероятно экономичны. Потом он повернулся и кивнул, указывая на человека внизу. Это оказался барон, который стоял в одиночестве в центре комнаты.
— У этого Кассиуса очень голодный взгляд.
— Интересно, насколько он голоден? — поинтересовалась Ридра и вновь почувствовала какую-то тревогу.
Баронесса пробиралась через толпу к мужу, видимо узнать что-то.
— Каким может быть брак между этими двумя людьми? — спросил незнакомец, со снисходительным изумлением.
— Сравнительно простым, я думаю, — ответила Ридра. — У них есть занятие: беспокоиться друг за друга.
Вежливый вопросительный взгляд. Когда же разъяснение не последовало, незнакомец вновь повернулся к толпе.
— У них такие странные лица, когда они смотрят сюда, на вас, мисс Вонг.
— Они смеются.
— Бандикуты. Вот на кого они похожи. На стаю Бандикутов.
— Любопытно, влияет ли на них искусственное небо?
Она почувствовала, что утрачивает контролируемое гостеприимство.
Незнакомец засмеялся.
— Бандикуты с талласанемией.
— Вероятно. Вы разве не из Двора?
Его сложение свидетельствовало о жизни не под искусственным небом.
— Из Двора.
Удивленная, она хотела спросить его еще о чем-то, но громкоговоритель вдруг провозгласил: — Леди и джентльмены, кушать подано.
Незнакомец пошел вслед за Ридрой по лестнице, но, когда за две или три ступени до пола она обернулась, он исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Рон рассмеялся.
— Он был убит при исследовании катакомб Ганимеда, когда мы втроем второе лето работали вместе в юпитерианской геологической службе.
— Как Кэти, — помолчав, сказал Рон.
— Мюэл Араплайд был…
— Имперская звезда! — удивленно воскликнул Рон. — «Планета Ио»! Что за плечи. Вы были в тройке с Мюэлом Араплайдом?
Она кивнула.
— Хорошие книги, правда?
— Дьявол, я их читал все, — сказал Рон. — Что это был за парень? Похож на «Комету Ио»?
— В сущности «Комета Ио» — это Фобо. Это ему не нравилось, я расстроилась, и Мюэл начал другой роман.
— Вы хотите сказать, что в этих романах правда?
Она покачала головой.
— Большинство книг — фантастические истории, которые могли бы случиться. Сам Мюэл? В своих книгах он маскировался. Он был темноволос, задумчив и невероятно терпелив и добр. Он показал мне все о предложениях и об абзацах — вы знаете, какое эмоциональное значение в тексте имеют абзацы? — и как отделить то, что хочешь сказать, от того, что подразумеваешь. И когда делаешь и то, и другое. — Она остановилась. — Потом он дал мне рукопись и сказал: «Теперь скажи, что вот здесь не в порядке со словами?» Единственное, что я смогла ему сказать, это то, что слов слишком много. Это было вскоре после смерти Фобо, я тогда только начинала писать стихи. И я обязана Мюэлу, если чего-то добилась. Мюэл подхватил болезнь Калдера четыре месяца спустя. Ни один из них не видел мою первую книгу, хотя большинство стихов из нее они знали. Может, когда-нибудь Мюэл прочтет их. Он, может, даже напишет продолжение приключений «Кометы», может, он придет в Морг, вызовет запись моего мозга и скажет: «Ну что здесь не в порядке со словами?», и я смогу тогда сказать ему больше, смогу сказать там много. Но этого не будет…
Она почувствовала, как ее захватывает опасная волна чувств.
— «Имперская звезда» и «Комета Ио», — Рон сидел, скрестив ноги, поставив локти на колени. — Как много радости принесли нам эти книги. Долгие ночи мы проводили над ними. Пили кофе и просматривали книжные шкафы. Мне они нравились.
— И мы веселились, споря о том, кто будет спать в середине.
Это было как ключ. Рон начал подниматься: плечи его распрямились.
— Я, наконец, не одинок, — сказал он. — Кажется, что я должен быть счастлив.
— Может, да. А может, нет. Они любят вас?
— Говорят, что да.
— Вы любите их?
— Клянусь богом, да. Я говорил с Молли, и она старалась что-то объяснить мне, хотя она не очень хорошо говорит, но потом я все понял, что она хочет сказать…
Он распрямился и посмотрел вверх, как бы в поисках слова.
— Удивительно, — сказала Ридра.
— Да, — посмотрел он на нее. — Удивительно.
— Вы и Калли.
— Дьявол, Калли большой старый медведь, я могу уронить его и играть с ним. Но дело в нем и Молли. Он все еще не может понимать ее. Поскольку я моложе, то он думает, что должен научиться быстрее меня, но не может, поэтому держится в стороне от нас. Я всегда могу справиться с ним, в каком бы он ни был настроении. Но Молли новенькая и думает, что он на нее сердится.
— Хотите знать, что делать? — спросила Ридра спустя мгновение.
— Вы знаете?
Она кивнула.
— Это очень больно, больнее, чем если бы на самом деле между ними что-нибудь и было, потому что вам кажется, что вы ничем не можете помочь. Но это не так.
— Почему?
— Потому, что они любят вас. Калли впадает в дурное настроение, и Молли не знает, как к нему подступиться.
Рон кивнул.
— Молли говорит на другом языке, и Калли не понимает ее.
Он вновь кивнул.
— А вы можете разговаривать с ними обоими. Вы не можете быть посредником: это никогда не действует. Но вы можете научить каждого из них делать то, что можете вы.
— Научить?
— Что вы делаете с Калли, когда он в дурном настроении?
— Треплю за уши, — сказал Рон. — Это продолжается, пока он не начнет смеяться, и тогда я валюсь с ним на пол.
Ридра поморщилась.
— Неортодоксально, но если действует, то хорошо. Покажите это Молли. Она спортивная девушка. Пусть попрактикуется сначала на вас, пока не будет получаться.
— Я не хочу, чтобы меня трепали за уши.
— Нужно иногда приносить жертвы.
Она старалась не улыбаться, но не удержалась от улыбки.
Рон потер лоб.
— Пожалуй.
— И вы должны учить Калли разговаривать с Молли.
— Но я и сам иногда не знаю слов, я просто догадываюсь лучше, чем он.
— Если он будет знать слова, это ему поможет?
— Конечно.
— У меня в каюте есть учебник иевагильского языка. Возьмите, когда мы вернемся на корабль.
— О, это будет отлично. — Он остановился, слегка отклонившись в листву. — Только Калли не любит читать.
— Помогите ему.
— Научить его? — сказал Рон.
— Верно.
— Думаете, он будет учиться? — спросил Рон.
— Чтобы быть ближе к Молли? Конечно.
— Он будет, — Рон распрямился, как металлическая пружина. — Он будет.
— Пойдемте внутрь? — спросила она. — Через несколько минут начнется обед…
Рон повернулся к перилам и посмотрел на яркое небо.
— Они держат здесь прекрасный щит.
— Чтобы не сгореть в огне Беллатрикса, — пояснила Ридра.
Он сказал, что придет позже: хочет еще подумать.
Она прошла через двойную дверь и начала спускаться с лестницы.
— Я видел, как вы вышли, и решил подождать, пока вы не вернетесь.
Она никогда не видела его раньше. Черные волосы, горбоносое лицо, возраст около тридцати лет. Он сделал шаг в сторону, чтобы пропустить ее, движения его были невероятно экономичны. Потом он повернулся и кивнул, указывая на человека внизу. Это оказался барон, который стоял в одиночестве в центре комнаты.
— У этого Кассиуса очень голодный взгляд.
— Интересно, насколько он голоден? — поинтересовалась Ридра и вновь почувствовала какую-то тревогу.
Баронесса пробиралась через толпу к мужу, видимо узнать что-то.
— Каким может быть брак между этими двумя людьми? — спросил незнакомец, со снисходительным изумлением.
— Сравнительно простым, я думаю, — ответила Ридра. — У них есть занятие: беспокоиться друг за друга.
Вежливый вопросительный взгляд. Когда же разъяснение не последовало, незнакомец вновь повернулся к толпе.
— У них такие странные лица, когда они смотрят сюда, на вас, мисс Вонг.
— Они смеются.
— Бандикуты. Вот на кого они похожи. На стаю Бандикутов.
— Любопытно, влияет ли на них искусственное небо?
Она почувствовала, что утрачивает контролируемое гостеприимство.
Незнакомец засмеялся.
— Бандикуты с талласанемией.
— Вероятно. Вы разве не из Двора?
Его сложение свидетельствовало о жизни не под искусственным небом.
— Из Двора.
Удивленная, она хотела спросить его еще о чем-то, но громкоговоритель вдруг провозгласил: — Леди и джентльмены, кушать подано.
Незнакомец пошел вслед за Ридрой по лестнице, но, когда за две или три ступени до пола она обернулась, он исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109