- Нет. Он хочет провести в Совете свою линию, а этот Амадейро - свою, и каждый продаст Джандера ради своей цели.
- Я обещаю вам, что не продам Джандера.
- Нет? А если вам скажут, что вы можете возвращаться на Землю и не пострадают ни Земля, ни ваша карьера - что вы тогда сделаете?
- Не стоит придумывать ситуации, который могут возникнуть. Мне ничего не дадут за то, что я брошу Джандера. Меня просто вышлют и разорят меня и мою планету. Но если мне позволят, я найду человека, уничтожившего Джандера, и присмотрю, чтобы он получил соответствующее наказание.
- Почему говорите - _е_с_л_и_ позволят? Заставьте их!
Бейли горько улыбнулся.
- Вы думаете, что аврорцы не обращают внимания на вас, поскольку вы солярианка; представьте себе, как отнеслись бы к вам, будь вы с Земли, как я. - Он крепче прижал ее к себе, забыв, что он с Земли, хотя сам только что говорил это. - Я постараюсь, Глэдис; я не хочу возбуждать надежды, но все-таки скажу: у меня не совсем пустые руки. Я постараюсь... - Он замолчал.
- Вы уже говорили, что попытаетесь. Но _к_а_к? - Она чуть отодвинулась, чтобы взглянуть в его лицо.
- Ну... - растерянно сказал Бейли, - я могу...
- Найти убийцу?
- В этом роде... Глэдис, простите, но я должен сесть. - Он потянулся к столу и наклонился над ним.
- Что с вами, Илия?
- У меня был явно тяжелый день, и я, видимо, еще не вполне оправился.
- Тогда вам лучше лечь в постель.
- По правде сказать, Глэдис, был бы рад.
Она выпустила его. Лицо ее было озабоченным, слез уже не было. Она подняла руку и сделала быстрое движение. Бейли тут же окружили роботы.
И вот он наконец в постели, последний робот ушел, и он смотрит в темноту.
Он глубоко вздохнул и подумал: "Что я обещал Глэдис? Что случится завтра? Последний акт. Провал?" И, входя в преддверие сна, подумал о той невероятной вспышке озарения, что приходила перед засыпанием.



69

Это случалось уже два раза. Один раз в прошлую ночь, когда он, как сейчас, засыпал, а второй раз вечером, когда он терял сознание под деревом в грозу. Каждый раз что-то приходило ему в голову, что-то озаряющее, снимающее тайну с проблемы, как молнию снимает черноту ночи. Но исчезало это так же быстро, как молния.
Что это было? И придет ли снова? На этот раз он пытался сознательно схватить это, поймать ускользающую истину. Может, это ускользающая иллюзия? Может, это уход от сознательного разума и появление привлекательной бессмыслицы, которую нельзя правильно анализировать в отсутствие по-настоящему мыслящего мозга? Но что бы это ни было, оно ушло и не придет, как единорог не появится в мире, где единорогов не существует.
Легче было думать о Глэдис. Непосредственно к нему прикоснулся только шелк ее блузки, но под шелком были тонкие хрупкие руки, гладкая спина. Рискнул бы он поцеловать ее, если бы его ноги не подкосились? Или это значило бы зайти слишком далеко? Его дыхание участилось, и это, как всегда, смутило его. Он прогнал сон и снова подумал о Глэдис... он никогда не думал, что снова увидит ее... однажды коснется ее... Он не мог сказать, как перешел от мысли к грезе...
Он снова обнимал ее, как тогда... Но блузки не было - кожа теплая, и мягкая... рука его медленно спустилась по ее лопатке и ниже скрытых ребер...
Над этим была полная аура реальности. Участвовали все его чувства. Он обонял запах ее волос, губы чувствовали слабый привкус соли ее кожи... и каким-то образом губы не останавливались на месте, они спускались ниже...
Он чувствовал матрац под собой и мрак над собой... но она все еще была в его объятиях, и тело ее было нагим. Он боялся проснуться.
- Глэдис!
Сейчас все исчезнет.
- Ш-ш-ш, Илия. - Она нежно положила пальцы на его губы. - Не говори ничего.
Она могла с тем же успехом просить остановить поток крови.
- Что вы делаете?
- Разве ты не знаешь? Я в постели с тобой.
- Зачем?
- Потому что я так хочу. - Она взялась за ворот его ночной рубашки и застежка распалась. - Не шевелись, Илия. Ты устал, и я не хочу, чтобы ты утомлялся еще больше.
Бейли чувствовал жаркую волну внутри и решил не защищать Глэдис от нее самой.
- Я не от _э_т_о_г_о_ устал, Глэдис.
- Нет! - резко сказала она. - Лежи! Я хочу, чтобы ты отдыхал.
Ее губы прижались к его губам, как бы принуждая его лежать спокойно. Он покорился, мельком подумав, что следует приказам, что он в самом деле устал, и пусть лучше делают с ним, чем он сам будет делать. И со стыдом подумал, что это как бы снижает его вину (я тут ни при чем, она заставила). О, дьявол, какая трусость! Какое нестерпимое унижение!
Но эти мысли тоже ушли. Откуда-то взялась тихая музыка, температура в комнате поднялась. Одеяло исчезло, как и ночная одежда Бейли. Его голова была прижата мягким. Он знал, что это мягкое - ее левая грудь, а твердый по контрасту сосок был у его губ.
Она тихо напевала под музыку убаюкивающе приятную незнакомую мелодию.
Она мягко двигалась взад и вперед, ее пальцы пощипывали его подбородок и шею. Он расслабился, довольный, что ничего не делает и предоставляет инициативу ей. Когда она подвинула его руки, он не протестовал и оставил их лежать там, где она их положила.
Он не помогал, а когда ответил нарастающим возбуждением и кульминационной точкой, это было только от бессилия сделать что-то другое.
Она казалась неутомимой, и он не хотел, чтобы она остановилась. И он снова почувствовал полную роскошь детской пассивности - конечно, если не считать сексуального соответствия.
Но, наконец, он не мог больше отвечать, и она, кажется, тоже; она легла рядом, положив голову во впадину между его плечом и грудью и перекинув руку через его тело. Ему показалось, что он услышал ее шепот:
- Спасибо тебе... спасибо...
- За что? - удивился он.
Теперь он почти не сознавал ее присутствия, потому что этот исключительно приятный конец тяжелого дня был как наркотик, как усыпляющее, и он почувствовал, как скользит прочь, словно его пальцы перестали держаться за скалу грубой реальности и он может падать... падать в медленно колыхающийся океан снов.
И тут опять пришло то, что не приходит по вызову, а лишь само по себе. В третий раз поднялся занавес, и все события, начиная с его отъезда с Земли, сфокусировались в одной точке. Снова все стало ясно. Он старался заговорить, услышать слова, которые ему нужно было услышать, зафиксировать, сделать их частью его мыслительного процесса, но, как ни цеплялся он за них каждым усиком своего мозга, они промелькнули и исчезли. Так что в этом смысле второй день Бейли на Авроре кончился так же, как и первый.



XVII. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ

70

Когда Бейли открыл глаза, в окно лился солнечный свет, и Бейли приветствовал его, сам тому удивляясь.
Солнечный свет означал, что гроза прошла, будто ее не было. Сам солнечный свет по сравнению с мягким, теплым, управляемым светом Городов груб и ненадежен, но по сравнению с грозой он - обещание мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90