Как после взрыва в замке. Несколько дней отдавалось у меня в голове. Перед тем, как лечь в постель Вероника дала мне гренок с маслом. Я жевал, пока она раздевалась. Еда идет лучше, когда у людей друг на друга есть аппетит. Посчитай, посчитай мои яйца. Убедись, что ни одно из них не отскочило мне в легкие. Завидую гуттаперчевым людям, которые могут, скручиваясь, свертываться. Когда она сопит и храпит у нее вываливается язык. Свернулась, выставив густые волосы на лобке. Власти всегда хотели пресечь экстаз. Вдруг он распространится вокруг. А если люди почувствуют вкус. Тогда все захотят. Слышу звук. Кряхтенье. Другое. И запах невыносимой вони.
— Вероника, проснись.
— Что такое?
— Не знаю. Но тут какой-то шум. И ужасный запах.
Вероника тянется, скрипя пружинами, чтобы достать кимоно. Сует ноги в шлепанцы. Встает, откидывая волосы назад. Подходит к двери и медленно ее открывает. Включает свет. И мы слышим еще более сильное кряхтенье и мычанье.
— О, нет. Какой ужас!
— Выключи этот гребаный свет.
— О, какой ужас!
— Это только половина, но для украшения тебе хватит.
— Ты — животное. Убирайся! Как ты сюда попал? Убирайся! Только посмей это вытворить опять!
— Зов природы, мадам, наступает периодически.
— Прямо там, где наделал прежде?
— Я — человек привычки, а не удобства.
— Клейтон, иди сюда, отлупи его.
Обе руки вниз. Чтобы натянуть на себя простыни. В этой стране ледяного холодного солнца. Зовут на подвиг. Когда я хочу просто спокойствия. В Замке я мог бы вызвать адъютанта и приказать дать ему в нос. Персиваль вставил бы ему в зад, а Элмер оттяпал бы ему его висюльки.
— Убери эту мерзость отсюда.
— Уебывай.
Вероника должно быть ринулась вперед. С последней обиженной ноткой. Стоны перерастают в вопли, крики и рев. От падающих предметов сотрясается пол. И вот уже страшно трясется весь дом. Она — сплошь одни мускулы. Ровные и стройные. Пряди седины в волосах. На лестнице слышны шаги. Колотят в дверь. И с треском открывают.
Клементин выглядывает из-под покрывала. В комнату заглядывает джентльмен в толстом красном халате. Его лицо искажено от страха. Протирает рукавом очки. Волосы и уши обсыпаны штукатуркой. Его палец тычет в меня.
— Вы кто?
— А вы кто?
— Я — хозяин этого дома. Вот я кто. И на нас с женой в постели, только что свалился потолок внизу. Где она?
Клементин еще чуток зарывается в простыни. Информация лучше добровольно не выдавать. Уже и так сообщают о твоем участии в катаклизмах. Пусть лучше приедет в мой замок на пару дней. Если ты думаешь, что обвал штукатурки — это трагедия. Постой под дождем из свинца. Капающим тебе на голову в огненном котле.
У хозяина дрожь в ногах. Прямо за его головой портрет армейского офицера с полными регалиями. Подходят под цвет наряда этого разъяренного джентльмена. Не знающего, что делать дальше. И лучше поторопиться. Так как только он переходит в соседнюю комнату, тут же пол с треском снова трясется.
Клементин выскакивает из кровати. Хватает одежду и тычет конечностями в отверстия. Натягивает носки. У трюмо. Нацепляет галстук. Догорает последняя свеча. Прыгает в туфли. И тут поднимается крик. Яростно орут голоса.
— Ты свинья, убирайся из моего дома.
— Заткнись. У тебя щас дома не будет.
Заглядываю, прежде чем уйти. В путешествие в ночи. Так и не поспав. Там внутри все затихло. Только охают и стонут. Толкаю дверь. Просовываю нос. А там, о, Боже. Их трое. Вероника вцепилась в залепленные штукатуркой волосы хозяина дома. И, катаясь, таскает его за них. Приближаясь к человеку с ремнем на животе. Сидящим на корточках. Высираясь. Напряженно сморщив лицо.
И кто
Потом скажет,
Что он
Странный
17
Бладмон ждет. Без костылей. После полудня. В баре красного дерева. В этом пивнаре с высоким потолком. Под названием «Космос» в честь вселенной.
Прошлой ночью я, спотыкаясь, спустился по лестнице. Таща за собой саквояж, вышел из парадной двери. Миновал калитку в перилах. И опять по ступенькам вниз. Мини Монк или Монк Минор кивнул мне, приглашая войти в его игорную берлогу. Присоединяйся к умелым и находчивым, сказал он. Среди знаменитостей, шатающихся туда-сюда. На середину зала вышел танцовщик балета с обтянутой мошонкой. Каждый его прыжок поднимал облака пыли. А я бросал на стол свои последние фишки. Купленные на мой последний чек. И все проиграл. Кудрявый джентльмен в плаще сочувственно улыбался. Стоя рядом со мной. Я кивнул ему головой, он в ответ поклонился. От колен и до низу он был голый. Заложил всю свою одежду предыдущим утром, уверенный в своей ставке на лошадь. Которая делает всех, но бежит в другую сторону. Поэтому, он просидел в своей квартире взаперти. До трех утра, покуда не смог выбраться босым, чтобы его никто не видел, прогуляться по городу. Спросил меня, не смогу ли я одолжить ему пару темных туфель, чтобы сходить на похороны. Где ему точно дадут взаймы.
Дым густел. Пыль крутилась столбом. Мини Монк подначивал гостей не останавливаться. Так как к утру шансы улучшаются. Уходя, я услышал умоляющий голос за закрытой дверью. Отдай мне свое тело, пока кто-нибудь другой не сгубил его.
Поднялся по ступенькам навстречу дневному свету. Побрел по набережной мимо пришвартованных судов, Пришел с затуманенными глазами после чашечки кофе в банк. Чтобы занять на проезд до дома. Г-н Обо выразил сочувствие по поводу моего сгоревшего замка. Но со вчерашнего дня с кредитами на восстановление или проезд туго. Но если я предоставлю технические данные об удивительной толщине стен или расстоянии, на которое я бы хотел уехать, то он посмотрит, что можно будет сделать. Я встал и, пятясь к двери, стал прощаться.
А теперь Бладмон улыбается. Сказал, что хотя об этом никто и не знал, но во
всем мире праздник. Он это нутром чувствует. И порывшись в карманах своей спортивной куртки наскреб немного денег. Теперь можно пуститься и во все тяжкие. Покутить на всю катушку. Чем больше оборот, тем безопаснее себя чувствуешь. И постучал тростью об пол. А о стойку бара монетой.
Небо в серой пелене. Уже известной дорогой идем между торговыми домами и банками. На запад. Бладмон, спеша, идет в нескольких шагах впереди. Почесываясь. Сбавляет шаг. И ждет у подножья холма. Который мы должны преодолеть. Надеясь найти на той стороне белые столы, заставленные специями. Деликатно пройти рядом. Отрезая куски нежной говядины.
— Бладмон, я голоден.
— Клементин. Скоро и для этого наступит время. Положитесь на меня и прекратите все эти слабоумные сомнения.
По выложенной булыжником дороге. Делаем крюк вниз по холму мимо парка, тюрьмы и больницы. Железнодорожная станция. Где из многочисленных торговых центров на поезд загружаются припасы для замка. И где Бладмон настоял ради путешествия налегке отправить мой саквояж грузовым поездом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Вероника, проснись.
— Что такое?
— Не знаю. Но тут какой-то шум. И ужасный запах.
Вероника тянется, скрипя пружинами, чтобы достать кимоно. Сует ноги в шлепанцы. Встает, откидывая волосы назад. Подходит к двери и медленно ее открывает. Включает свет. И мы слышим еще более сильное кряхтенье и мычанье.
— О, нет. Какой ужас!
— Выключи этот гребаный свет.
— О, какой ужас!
— Это только половина, но для украшения тебе хватит.
— Ты — животное. Убирайся! Как ты сюда попал? Убирайся! Только посмей это вытворить опять!
— Зов природы, мадам, наступает периодически.
— Прямо там, где наделал прежде?
— Я — человек привычки, а не удобства.
— Клейтон, иди сюда, отлупи его.
Обе руки вниз. Чтобы натянуть на себя простыни. В этой стране ледяного холодного солнца. Зовут на подвиг. Когда я хочу просто спокойствия. В Замке я мог бы вызвать адъютанта и приказать дать ему в нос. Персиваль вставил бы ему в зад, а Элмер оттяпал бы ему его висюльки.
— Убери эту мерзость отсюда.
— Уебывай.
Вероника должно быть ринулась вперед. С последней обиженной ноткой. Стоны перерастают в вопли, крики и рев. От падающих предметов сотрясается пол. И вот уже страшно трясется весь дом. Она — сплошь одни мускулы. Ровные и стройные. Пряди седины в волосах. На лестнице слышны шаги. Колотят в дверь. И с треском открывают.
Клементин выглядывает из-под покрывала. В комнату заглядывает джентльмен в толстом красном халате. Его лицо искажено от страха. Протирает рукавом очки. Волосы и уши обсыпаны штукатуркой. Его палец тычет в меня.
— Вы кто?
— А вы кто?
— Я — хозяин этого дома. Вот я кто. И на нас с женой в постели, только что свалился потолок внизу. Где она?
Клементин еще чуток зарывается в простыни. Информация лучше добровольно не выдавать. Уже и так сообщают о твоем участии в катаклизмах. Пусть лучше приедет в мой замок на пару дней. Если ты думаешь, что обвал штукатурки — это трагедия. Постой под дождем из свинца. Капающим тебе на голову в огненном котле.
У хозяина дрожь в ногах. Прямо за его головой портрет армейского офицера с полными регалиями. Подходят под цвет наряда этого разъяренного джентльмена. Не знающего, что делать дальше. И лучше поторопиться. Так как только он переходит в соседнюю комнату, тут же пол с треском снова трясется.
Клементин выскакивает из кровати. Хватает одежду и тычет конечностями в отверстия. Натягивает носки. У трюмо. Нацепляет галстук. Догорает последняя свеча. Прыгает в туфли. И тут поднимается крик. Яростно орут голоса.
— Ты свинья, убирайся из моего дома.
— Заткнись. У тебя щас дома не будет.
Заглядываю, прежде чем уйти. В путешествие в ночи. Так и не поспав. Там внутри все затихло. Только охают и стонут. Толкаю дверь. Просовываю нос. А там, о, Боже. Их трое. Вероника вцепилась в залепленные штукатуркой волосы хозяина дома. И, катаясь, таскает его за них. Приближаясь к человеку с ремнем на животе. Сидящим на корточках. Высираясь. Напряженно сморщив лицо.
И кто
Потом скажет,
Что он
Странный
17
Бладмон ждет. Без костылей. После полудня. В баре красного дерева. В этом пивнаре с высоким потолком. Под названием «Космос» в честь вселенной.
Прошлой ночью я, спотыкаясь, спустился по лестнице. Таща за собой саквояж, вышел из парадной двери. Миновал калитку в перилах. И опять по ступенькам вниз. Мини Монк или Монк Минор кивнул мне, приглашая войти в его игорную берлогу. Присоединяйся к умелым и находчивым, сказал он. Среди знаменитостей, шатающихся туда-сюда. На середину зала вышел танцовщик балета с обтянутой мошонкой. Каждый его прыжок поднимал облака пыли. А я бросал на стол свои последние фишки. Купленные на мой последний чек. И все проиграл. Кудрявый джентльмен в плаще сочувственно улыбался. Стоя рядом со мной. Я кивнул ему головой, он в ответ поклонился. От колен и до низу он был голый. Заложил всю свою одежду предыдущим утром, уверенный в своей ставке на лошадь. Которая делает всех, но бежит в другую сторону. Поэтому, он просидел в своей квартире взаперти. До трех утра, покуда не смог выбраться босым, чтобы его никто не видел, прогуляться по городу. Спросил меня, не смогу ли я одолжить ему пару темных туфель, чтобы сходить на похороны. Где ему точно дадут взаймы.
Дым густел. Пыль крутилась столбом. Мини Монк подначивал гостей не останавливаться. Так как к утру шансы улучшаются. Уходя, я услышал умоляющий голос за закрытой дверью. Отдай мне свое тело, пока кто-нибудь другой не сгубил его.
Поднялся по ступенькам навстречу дневному свету. Побрел по набережной мимо пришвартованных судов, Пришел с затуманенными глазами после чашечки кофе в банк. Чтобы занять на проезд до дома. Г-н Обо выразил сочувствие по поводу моего сгоревшего замка. Но со вчерашнего дня с кредитами на восстановление или проезд туго. Но если я предоставлю технические данные об удивительной толщине стен или расстоянии, на которое я бы хотел уехать, то он посмотрит, что можно будет сделать. Я встал и, пятясь к двери, стал прощаться.
А теперь Бладмон улыбается. Сказал, что хотя об этом никто и не знал, но во
всем мире праздник. Он это нутром чувствует. И порывшись в карманах своей спортивной куртки наскреб немного денег. Теперь можно пуститься и во все тяжкие. Покутить на всю катушку. Чем больше оборот, тем безопаснее себя чувствуешь. И постучал тростью об пол. А о стойку бара монетой.
Небо в серой пелене. Уже известной дорогой идем между торговыми домами и банками. На запад. Бладмон, спеша, идет в нескольких шагах впереди. Почесываясь. Сбавляет шаг. И ждет у подножья холма. Который мы должны преодолеть. Надеясь найти на той стороне белые столы, заставленные специями. Деликатно пройти рядом. Отрезая куски нежной говядины.
— Бладмон, я голоден.
— Клементин. Скоро и для этого наступит время. Положитесь на меня и прекратите все эти слабоумные сомнения.
По выложенной булыжником дороге. Делаем крюк вниз по холму мимо парка, тюрьмы и больницы. Железнодорожная станция. Где из многочисленных торговых центров на поезд загружаются припасы для замка. И где Бладмон настоял ради путешествия налегке отправить мой саквояж грузовым поездом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78