– пробасил в ответ долгожданный гость. – При всех вероятностях, неожиданностях, любых обстоятельствах и даже кознях.
Шурик поставил его чемодан в угол, помог снять рюкзак (телевизор пока оставался в камере хранения на вокзале), провёл в комнату и сказал, весь сияя:
– Вот это и есть дядя Коля. А это бабушка Анфиса Поликарповна. А это дядя Егор по фамилии Весёлых, и характер у него весёлый… Где же вы пропадали, дядя Коля? И как и зачем вы могли уехать в леспромхоз?
– В леспромхоз? – недоуменно переспросил дядя Коля. – Какой леспромхоз? Ни в какой леспромхоз я не собирался. Я к тебе, Шурик, стремился. Да ведь Свинкин обманул меня, ровно отрока неразумного.
– Но где же вы были так долго? Что случилось? Тяжело и виновато вздохнув, дядя Коля смущённо улыбнулся и, махнув рукой, ответил:
– А бес попутал, как бы я раньше сказал. И говорить-то про сие даже стыдно. Плутал я, Шурик, блуждал. Еле-еле-еле до тебя я добрался.
– И с поезда вы не прыгали?
– А зачем мне с поезда прыгать?.. Дело было так. Этот… тренер всего меня обманул, запутал, плёл, плёл что-то, вот я и запутался совсем. И только когда он в поезд меня затащил, а поезд вперёд пошёл, тогда лишь я и уразумел, что крупно обманут. И чтобы его богомерзкого лица не видеть, отправился я в соседний вагон. На следующей же станции я с поезда сошёл, а не спрыгнул.
И вот что, уважаемые читатели, сообщил он далее. Оказавшись на незнакомой станции, дядя Коля, к сожалению, совершенно не раздумывая, сел в подошедшую электричку, проехал один перегон и опять оказался на незнакомой станции. Поразмыслив, он определил, что уехал не в ту сторону, дождался электрички, рассчитал, что надо проехать уже два перегона, и… опять оказался на незнакомой станции. Ведь спросить-то он ни у кого и ничего не мог: не знал ведь он названия станции, куда ему требовалось вернуться!
– Долго рассказывать, – смущённо и виновато продолжал дядя Коля, – но покатался я вдоволь. Хорошо еще, что оштрафовали меня.
– Что в этом хорошего? – удивился недружелюбно Егор Весёлых. – В безбилетном-то проезде что, спрашиваю, хорошего?
– А иначе бы я к Шурику ещё неизвестно, когда бы попал. Сам факт безбилетного проезда, конечно, грех. За него я и понес законное наказание денежным штрафом. Но зато контролер видел, на какой станции садился я в поезд с этим пустомелей.
– Скажи-ка мне, Николай, – подозрительно его оглядывая, проговорил Егор Весёлых, – как ты мог довериться такому проходимцу, как Жорж клетчато-полосатый?
– Я, Егор, без футбола жить не могу, – проникновенно, даже чуть нежно ответил дядя Коля. – А Жорж как никак позвал меня в настоящую команду. Дескать, завтра уже тренировки. Я ведь предполагал обязательно с Шуриком посоветоваться, а Свинкин меня с ним разлучил. Но я Жоржу не до конца доверился, да и сущность его распознал довольно быстро, хотя и не сразу.
– А правда, Николай, что ты попом работал?
Дядя Коля осуждающе взглянул на Шурика. Тот отрицательно помотал взъерошенной головой. Бабушка Анфиса Поликарповна стала что-то очень внимательно разглядывать за окном.
– Да, был я попом, – тяжко вздохнув, подтвердил дядя Коля, – но неважным я был попом. Даже иногда терзался этим, потому что рыбалки или лыжи влекли меня сильнее, чем церковные обязанности. А тут я ещё прознал, что есть на свете футбол. Вот он-то и завладел моей душой уже без остатка. Теперь все мои помыслы только о футболе.
– А как же ты всё-таки в попах-то оказался? – продолжал недружелюбно расспрашивать Егор Весёлых.
Пожав широченными плечами, дядя Коля смиренно отозвался:
– Смеяться или осуждать меня за то, что я был попом, не следует. Семья у нас была религиозная. Весь род с давних времён был церковным. Батюшка мой настоял, чтобы и я пошёл в священнослужители. Ослушаться родителя было никак невозможно.
– А почему это ты вдруг решил стать именно вратарём? – не унимался Егор Весёлых.
– Не вдруг, – тихо возразил дядя Коля, помолчал и повторил решительно: – Нет, не вдруг. Долго я размышлял об этом наедине, иной раз и ночь в размышлениях пролетит, не заметишь. Издали всё началось, издавна… Старший брат мой нрав имел необузданный, то есть был очень гневлив, часто впадал в неистовство и не мог с собой совладать. Совершенно негодной привычкой, перешедшей в потребность, было у него швыряние в меня различных предметов, вовсе для этого не предназначенных. И я в безвыходности научился ловить любой брошенный в меня предмет. И преуспел, наловчился. Из бидона, к примеру, наполовину заполненного молоком, не проливалось ни капли. Даже крышка не звякала. Уяснив мои способности и понадеявшись на них, брат мой стал изощряться в выборе предметов для кидания в меня. Я и чугунок с картошкой или кашей ловил. Чайник горячий мог уловить…
– Такое только в поповской семье могло твориться! – презрительно и возмущённо заключил Егор Весёлых. – А зачем потакал брату?
– Жалел его, – кротко объяснил дядя Коля. – Боялся-то я не за себя, я бы просто и отскочить мог. Но тогда бы предмет, брошенный в меня, мог, к примеру, окно разбить или сам разбиться.
– Брат тоже в попах оказался?
– Нет. Зная его нрав, батюшка даже и не пробовал предлагать старшему сыну идти по своим стопам. Брат мой, царство ему небесное, в лесу замёрз. Охотник заядлый был. Сломал ногу… Опоздала помощь. Средний брат служит сейчас господу, но неусердно… Почтовые марки собирает. Я же теперь жизни своей не пожалею, чтобы стать подлинным стражем ворот, все силы отдам, чтобы попасть в большой футбол.
– Ты сначала в команду попади, – насмешливо сказал Егор Весёлых. – А может, сейчас проверим твои способности? Мячи-то ловить ведь не легче, чем бидон с молоком или чайник! – Он воинственно покрутил свои огромные чёрные усы. – Я, конечно, в большом футболе ещё не участвовал, но играл центральным нападающим два года.
– Несказанное счастье для меня! – обрадовался дядя Коля. – Просто нечаянная возможность! Поспешим, поспешим, пока светило не село!
Бабушка Анфиса Поликарповна заявила удручённо:
– Мне придётся идти с вами. А вдруг без вас заявится этот государственный прыгун с поезда?
На стадион шли молча, сосредоточенно, как на финальный кубковый матч. Дядя Коля изредка бросал ободряющие взгляды на чрезмерно озабоченного Шурика.
Егор Весёлых то яростно, то нервно, то самоуверенно крутил свои огромные чёрные усы и на Шурика поглядывал снисходительно.
– А я сегодня поразительный сон видел, – вдруг сказал дядя Коля доверительным тоном. – Будто бы вознесся я на небеса. Там настоящие футбольные ворота. Встал я в них, а бить пенальти собирался сам господь. Разбежался…
– Забил? – нетерпеливо вырвалось у Егора Весёлых.
– Проснулся я… И знаю, до конца дней своих буду мучиться в догадке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Шурик поставил его чемодан в угол, помог снять рюкзак (телевизор пока оставался в камере хранения на вокзале), провёл в комнату и сказал, весь сияя:
– Вот это и есть дядя Коля. А это бабушка Анфиса Поликарповна. А это дядя Егор по фамилии Весёлых, и характер у него весёлый… Где же вы пропадали, дядя Коля? И как и зачем вы могли уехать в леспромхоз?
– В леспромхоз? – недоуменно переспросил дядя Коля. – Какой леспромхоз? Ни в какой леспромхоз я не собирался. Я к тебе, Шурик, стремился. Да ведь Свинкин обманул меня, ровно отрока неразумного.
– Но где же вы были так долго? Что случилось? Тяжело и виновато вздохнув, дядя Коля смущённо улыбнулся и, махнув рукой, ответил:
– А бес попутал, как бы я раньше сказал. И говорить-то про сие даже стыдно. Плутал я, Шурик, блуждал. Еле-еле-еле до тебя я добрался.
– И с поезда вы не прыгали?
– А зачем мне с поезда прыгать?.. Дело было так. Этот… тренер всего меня обманул, запутал, плёл, плёл что-то, вот я и запутался совсем. И только когда он в поезд меня затащил, а поезд вперёд пошёл, тогда лишь я и уразумел, что крупно обманут. И чтобы его богомерзкого лица не видеть, отправился я в соседний вагон. На следующей же станции я с поезда сошёл, а не спрыгнул.
И вот что, уважаемые читатели, сообщил он далее. Оказавшись на незнакомой станции, дядя Коля, к сожалению, совершенно не раздумывая, сел в подошедшую электричку, проехал один перегон и опять оказался на незнакомой станции. Поразмыслив, он определил, что уехал не в ту сторону, дождался электрички, рассчитал, что надо проехать уже два перегона, и… опять оказался на незнакомой станции. Ведь спросить-то он ни у кого и ничего не мог: не знал ведь он названия станции, куда ему требовалось вернуться!
– Долго рассказывать, – смущённо и виновато продолжал дядя Коля, – но покатался я вдоволь. Хорошо еще, что оштрафовали меня.
– Что в этом хорошего? – удивился недружелюбно Егор Весёлых. – В безбилетном-то проезде что, спрашиваю, хорошего?
– А иначе бы я к Шурику ещё неизвестно, когда бы попал. Сам факт безбилетного проезда, конечно, грех. За него я и понес законное наказание денежным штрафом. Но зато контролер видел, на какой станции садился я в поезд с этим пустомелей.
– Скажи-ка мне, Николай, – подозрительно его оглядывая, проговорил Егор Весёлых, – как ты мог довериться такому проходимцу, как Жорж клетчато-полосатый?
– Я, Егор, без футбола жить не могу, – проникновенно, даже чуть нежно ответил дядя Коля. – А Жорж как никак позвал меня в настоящую команду. Дескать, завтра уже тренировки. Я ведь предполагал обязательно с Шуриком посоветоваться, а Свинкин меня с ним разлучил. Но я Жоржу не до конца доверился, да и сущность его распознал довольно быстро, хотя и не сразу.
– А правда, Николай, что ты попом работал?
Дядя Коля осуждающе взглянул на Шурика. Тот отрицательно помотал взъерошенной головой. Бабушка Анфиса Поликарповна стала что-то очень внимательно разглядывать за окном.
– Да, был я попом, – тяжко вздохнув, подтвердил дядя Коля, – но неважным я был попом. Даже иногда терзался этим, потому что рыбалки или лыжи влекли меня сильнее, чем церковные обязанности. А тут я ещё прознал, что есть на свете футбол. Вот он-то и завладел моей душой уже без остатка. Теперь все мои помыслы только о футболе.
– А как же ты всё-таки в попах-то оказался? – продолжал недружелюбно расспрашивать Егор Весёлых.
Пожав широченными плечами, дядя Коля смиренно отозвался:
– Смеяться или осуждать меня за то, что я был попом, не следует. Семья у нас была религиозная. Весь род с давних времён был церковным. Батюшка мой настоял, чтобы и я пошёл в священнослужители. Ослушаться родителя было никак невозможно.
– А почему это ты вдруг решил стать именно вратарём? – не унимался Егор Весёлых.
– Не вдруг, – тихо возразил дядя Коля, помолчал и повторил решительно: – Нет, не вдруг. Долго я размышлял об этом наедине, иной раз и ночь в размышлениях пролетит, не заметишь. Издали всё началось, издавна… Старший брат мой нрав имел необузданный, то есть был очень гневлив, часто впадал в неистовство и не мог с собой совладать. Совершенно негодной привычкой, перешедшей в потребность, было у него швыряние в меня различных предметов, вовсе для этого не предназначенных. И я в безвыходности научился ловить любой брошенный в меня предмет. И преуспел, наловчился. Из бидона, к примеру, наполовину заполненного молоком, не проливалось ни капли. Даже крышка не звякала. Уяснив мои способности и понадеявшись на них, брат мой стал изощряться в выборе предметов для кидания в меня. Я и чугунок с картошкой или кашей ловил. Чайник горячий мог уловить…
– Такое только в поповской семье могло твориться! – презрительно и возмущённо заключил Егор Весёлых. – А зачем потакал брату?
– Жалел его, – кротко объяснил дядя Коля. – Боялся-то я не за себя, я бы просто и отскочить мог. Но тогда бы предмет, брошенный в меня, мог, к примеру, окно разбить или сам разбиться.
– Брат тоже в попах оказался?
– Нет. Зная его нрав, батюшка даже и не пробовал предлагать старшему сыну идти по своим стопам. Брат мой, царство ему небесное, в лесу замёрз. Охотник заядлый был. Сломал ногу… Опоздала помощь. Средний брат служит сейчас господу, но неусердно… Почтовые марки собирает. Я же теперь жизни своей не пожалею, чтобы стать подлинным стражем ворот, все силы отдам, чтобы попасть в большой футбол.
– Ты сначала в команду попади, – насмешливо сказал Егор Весёлых. – А может, сейчас проверим твои способности? Мячи-то ловить ведь не легче, чем бидон с молоком или чайник! – Он воинственно покрутил свои огромные чёрные усы. – Я, конечно, в большом футболе ещё не участвовал, но играл центральным нападающим два года.
– Несказанное счастье для меня! – обрадовался дядя Коля. – Просто нечаянная возможность! Поспешим, поспешим, пока светило не село!
Бабушка Анфиса Поликарповна заявила удручённо:
– Мне придётся идти с вами. А вдруг без вас заявится этот государственный прыгун с поезда?
На стадион шли молча, сосредоточенно, как на финальный кубковый матч. Дядя Коля изредка бросал ободряющие взгляды на чрезмерно озабоченного Шурика.
Егор Весёлых то яростно, то нервно, то самоуверенно крутил свои огромные чёрные усы и на Шурика поглядывал снисходительно.
– А я сегодня поразительный сон видел, – вдруг сказал дядя Коля доверительным тоном. – Будто бы вознесся я на небеса. Там настоящие футбольные ворота. Встал я в них, а бить пенальти собирался сам господь. Разбежался…
– Забил? – нетерпеливо вырвалось у Егора Весёлых.
– Проснулся я… И знаю, до конца дней своих буду мучиться в догадке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50