Отсюда,
с восьмого этажа, хорошо видна панорама города, где-то за последними
домами поблескивала асфальтом шедшая на подъем лента путепровода, по ней
ползли похожие на жучков автомашины, а еще дальше, у горизонта темнела
полоса начинавшегося леса. "Где-то там сейчас наслаждается природой
толстячок Агрба, в одних плавках прогуливается по траве или играет в
бадминтон, а скорее всего храпит под кустом и в ус не дует", - спокойно
подумал Скорик.
- Вечером куда-нибудь пойдем? - спросила Катя.
- Можно. Придумай что-нибудь, я постараюсь к семи быть.
- Ты в больницу к Назаркевичу?
- Да. Он уже ходячий. Пора. И так с ним затянули, толком допросить
невозможно было... Я пошел, - он посмотрел на часы...
Дежурный врач, выслушав Скорика, сказал:
- Он уже почти в порядке. Думаю, через два-три дня лангетку снимут.
- А что у него с коленом?
- Гемартроз. Это кровоизлияние в сустав... В ординаторской неудобно,
люди заходят. У меня есть ключ от учебной комнаты. Кафедральных сегодня не
будет, - он повел Скорика по коридору и отпер дверь с табличкой "Учебная
комната N_3". Здесь было два стола, несколько стульев, на стенах развешаны
плакаты-пособия. - Как сказать ему, - кто пришел? - спросил врач.
- Скажите, человек по важному делу...
Назаркевич вошел без стука. На нем был синий спортивный костюм,
правая штанина задрана, на ноге фиксирующая лангетка. Вошел он осторожно,
опираясь на палочку.
- Вы, что ли, ко мне? - без всякого интереса осведомился Назаркевич.
- По какому случаю?
- Я из прокуратуры, Сергей Матвеевич.
- Чем могу быть полезен? - говорил Назаркевич как бы сдерживая
заранее возникшую неприязнь к человеку, потревожившему его в больнице.
- Я по поводу Елены Павловны Кубраковой, - Скорик достал из кейса
бланк протокола допроса и еще какие-то бумаги, поверх положил очки
Кубраковой. Назаркевич равнодушно скользнул по ним взглядом. - Вы знаете,
что с нею произошло?
- Знаю, но без подробностей.
- Откуда?
- Сказала жена, а ей кто-то звонил из института, - он посмотрел на
Скорика так, словно сказал "Что же ты так туп, братец! Не мог просчитать
такую примитивную информационную цепь!".
- Сергей Матвеевич, Кубракову вы отвозили в Богдановск?
- Я.
- Когда?
- Во вторник, пятнадцатого.
- По ее просьбе?
- Я ехал по своим делам. А она, так сказать, с оказией.
- По каким делам вы, если не секрет?
- На мехстеклозавод. Заказать специальные реторты.
- Заказали?
- Нет. Нужный мне мастер был в отгуле, - Назаркевич отвечал легко,
как бы забавляясь. Худое, нервное, подвижное лицо его успокоилось, словно
этот разговор стал для него развлечением.
- Каким образом вы узнали, что он в отгуле?
- У начальника смены... Что еще вас интересует? До какого конца
желаете добраться? - в его глазах вспыхнуло озлобление, лицо стало
каким-то асимметричным.
- Когда вы вернулись из Богдановска? - Скорик сделал вид, что не
заметил язвительного тона.
- В тот же день поздно вечером.
- И больше туда не ездили?
- Пытался на следующий день. Я уже говорил об этом вашему
милиционеру... На пятидесятом километре попал в аварию.
- Каким образом?
- Навстречу шел "Москвич", я тормознул, но влетел в лужицу масла.
Меня развернуло в сторону "Москвича". Чтоб избежать лобового столкновения,
я вывернул резко вправо и полетел за столбики в кювет. "Москвич" я все же
зацепил: помял ему левое крыло и разбил фару. Себе искалечил радиатор и
колено. Достаточно этих деталей?
- Вызывали ГАИ?
- Нет. Разошлись полюбовно. Я ему - шестьсот рублей, он меня
отбуксировал домой. У меня тосол вытек.
- Кубракова знала, что вы должны на следующий день опять поехать в
Богдановск?
- Нет.
- А с кем она собиралась возвращаться из Богдановска?
- Понятия не имею.
- Но если бы вы доехали туда благополучно, забрали бы ее?
- Возможно.
- Номер "Москвича" не помните?
- Не до этого было.
- Какого он цвета?
- Светло-салатовый, старый, четыреста восьмой.
- Кто его владелец?
- Майор. Агеев Витольд Ильич.
- А где служит?
- Вы еще спросите, какая у него жена: блондинка или брюнетка.
- Кстати, какого цвета ваша машина?
- Красная. "Жигули" - тройка.
- У вас с собой было шестьсот рублей, словно вы предчувствовали, на
что их придется употребить.
- У меня даже больше было - тысяча двести. Мне сказали, что в
Богдановске можно купить скаты дешевле, чем у нас.
- Сергей Матвеевич, какие у вас были отношения с Кубраковой?
- Плохие.
- Не скажете, почему?
- Не сложилось. Мы разные люди.
- А подробней можно?
- Долго рассказывать. Как-нибудь в другой раз, если понадоблюсь. У
вас, наверное, и кроме меня есть кого допрашивать... Давайте я подпишу,
что там нужно. Я устал. Тут не прокуратура, больница...
- До свидания, - он встал и опираясь на палку, захромал к двери.
- Сергей Матвеевич, одну минутку, - остановил Скорик, взяв очки.
- Ну что еще?
- Эти очки вам знакомы?
- Похожие я видел у Кубраковой... А может еще где-нибудь, - он
усмехнулся и вышел.
Возвращаясь домой, Скорик свои личные впечатления о Назаркевиче
совмещал с теми, что набрал от людей, знавших Назаркевича по институту.
"Вспыльчив, нервозен, что-то психопатическое в нем есть, - вспоминал
Скорик неподвижное худое лицо Назаркевича, какую-то сумасшедшинку,
вспыхивавшую порой в глазах. - Неудовлетворенное тщеславие, постоянное
ощущение непризнанности, обойденности на фоне абсолютной уверенности в
своей незаурядности? И убежденность, что во всем этом повинна Кубракова?..
На все мои вопросы отвечал гладко, никаких противоречий. С одной стороны,
не скрывал ничего, что я мог бы истолковать не в его пользу, с другой -
все это выглядит так логично, что и мне зацепиться не за что... Выдвинул
алиби: какой-то майор Агеев на светло-салатовом "Москвиче-408". Попробуй
найти этого Агеева"...
- Когда он пришел, Катя была уже одета.
- Ну что? - спросила она.
- Я готов, - он поставил кейс в кресло. - Куда идем, придумала?
- Может, в кино?
- Только не на американский "пиф-паф" и не нашу чернуху. Давай на
какую-нибудь мелодраму.
- Из жизни графинь. Никто не стоит в очереди за колбасой, -
засмеялась Катя...
После кино зашли в новый пивной бар - Скорику захотелось пива, но там
было столпотворение. Пришлось идти домой. Он сидел на кухне, ждал, пока
Катя заварит чай - признавал только свежий, на один раз. Потом каждый
уселся читать свое...
Легли в половине двенадцатого.
- Слушай, талантливые люди, - они что, все шизанутые?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
с восьмого этажа, хорошо видна панорама города, где-то за последними
домами поблескивала асфальтом шедшая на подъем лента путепровода, по ней
ползли похожие на жучков автомашины, а еще дальше, у горизонта темнела
полоса начинавшегося леса. "Где-то там сейчас наслаждается природой
толстячок Агрба, в одних плавках прогуливается по траве или играет в
бадминтон, а скорее всего храпит под кустом и в ус не дует", - спокойно
подумал Скорик.
- Вечером куда-нибудь пойдем? - спросила Катя.
- Можно. Придумай что-нибудь, я постараюсь к семи быть.
- Ты в больницу к Назаркевичу?
- Да. Он уже ходячий. Пора. И так с ним затянули, толком допросить
невозможно было... Я пошел, - он посмотрел на часы...
Дежурный врач, выслушав Скорика, сказал:
- Он уже почти в порядке. Думаю, через два-три дня лангетку снимут.
- А что у него с коленом?
- Гемартроз. Это кровоизлияние в сустав... В ординаторской неудобно,
люди заходят. У меня есть ключ от учебной комнаты. Кафедральных сегодня не
будет, - он повел Скорика по коридору и отпер дверь с табличкой "Учебная
комната N_3". Здесь было два стола, несколько стульев, на стенах развешаны
плакаты-пособия. - Как сказать ему, - кто пришел? - спросил врач.
- Скажите, человек по важному делу...
Назаркевич вошел без стука. На нем был синий спортивный костюм,
правая штанина задрана, на ноге фиксирующая лангетка. Вошел он осторожно,
опираясь на палочку.
- Вы, что ли, ко мне? - без всякого интереса осведомился Назаркевич.
- По какому случаю?
- Я из прокуратуры, Сергей Матвеевич.
- Чем могу быть полезен? - говорил Назаркевич как бы сдерживая
заранее возникшую неприязнь к человеку, потревожившему его в больнице.
- Я по поводу Елены Павловны Кубраковой, - Скорик достал из кейса
бланк протокола допроса и еще какие-то бумаги, поверх положил очки
Кубраковой. Назаркевич равнодушно скользнул по ним взглядом. - Вы знаете,
что с нею произошло?
- Знаю, но без подробностей.
- Откуда?
- Сказала жена, а ей кто-то звонил из института, - он посмотрел на
Скорика так, словно сказал "Что же ты так туп, братец! Не мог просчитать
такую примитивную информационную цепь!".
- Сергей Матвеевич, Кубракову вы отвозили в Богдановск?
- Я.
- Когда?
- Во вторник, пятнадцатого.
- По ее просьбе?
- Я ехал по своим делам. А она, так сказать, с оказией.
- По каким делам вы, если не секрет?
- На мехстеклозавод. Заказать специальные реторты.
- Заказали?
- Нет. Нужный мне мастер был в отгуле, - Назаркевич отвечал легко,
как бы забавляясь. Худое, нервное, подвижное лицо его успокоилось, словно
этот разговор стал для него развлечением.
- Каким образом вы узнали, что он в отгуле?
- У начальника смены... Что еще вас интересует? До какого конца
желаете добраться? - в его глазах вспыхнуло озлобление, лицо стало
каким-то асимметричным.
- Когда вы вернулись из Богдановска? - Скорик сделал вид, что не
заметил язвительного тона.
- В тот же день поздно вечером.
- И больше туда не ездили?
- Пытался на следующий день. Я уже говорил об этом вашему
милиционеру... На пятидесятом километре попал в аварию.
- Каким образом?
- Навстречу шел "Москвич", я тормознул, но влетел в лужицу масла.
Меня развернуло в сторону "Москвича". Чтоб избежать лобового столкновения,
я вывернул резко вправо и полетел за столбики в кювет. "Москвич" я все же
зацепил: помял ему левое крыло и разбил фару. Себе искалечил радиатор и
колено. Достаточно этих деталей?
- Вызывали ГАИ?
- Нет. Разошлись полюбовно. Я ему - шестьсот рублей, он меня
отбуксировал домой. У меня тосол вытек.
- Кубракова знала, что вы должны на следующий день опять поехать в
Богдановск?
- Нет.
- А с кем она собиралась возвращаться из Богдановска?
- Понятия не имею.
- Но если бы вы доехали туда благополучно, забрали бы ее?
- Возможно.
- Номер "Москвича" не помните?
- Не до этого было.
- Какого он цвета?
- Светло-салатовый, старый, четыреста восьмой.
- Кто его владелец?
- Майор. Агеев Витольд Ильич.
- А где служит?
- Вы еще спросите, какая у него жена: блондинка или брюнетка.
- Кстати, какого цвета ваша машина?
- Красная. "Жигули" - тройка.
- У вас с собой было шестьсот рублей, словно вы предчувствовали, на
что их придется употребить.
- У меня даже больше было - тысяча двести. Мне сказали, что в
Богдановске можно купить скаты дешевле, чем у нас.
- Сергей Матвеевич, какие у вас были отношения с Кубраковой?
- Плохие.
- Не скажете, почему?
- Не сложилось. Мы разные люди.
- А подробней можно?
- Долго рассказывать. Как-нибудь в другой раз, если понадоблюсь. У
вас, наверное, и кроме меня есть кого допрашивать... Давайте я подпишу,
что там нужно. Я устал. Тут не прокуратура, больница...
- До свидания, - он встал и опираясь на палку, захромал к двери.
- Сергей Матвеевич, одну минутку, - остановил Скорик, взяв очки.
- Ну что еще?
- Эти очки вам знакомы?
- Похожие я видел у Кубраковой... А может еще где-нибудь, - он
усмехнулся и вышел.
Возвращаясь домой, Скорик свои личные впечатления о Назаркевиче
совмещал с теми, что набрал от людей, знавших Назаркевича по институту.
"Вспыльчив, нервозен, что-то психопатическое в нем есть, - вспоминал
Скорик неподвижное худое лицо Назаркевича, какую-то сумасшедшинку,
вспыхивавшую порой в глазах. - Неудовлетворенное тщеславие, постоянное
ощущение непризнанности, обойденности на фоне абсолютной уверенности в
своей незаурядности? И убежденность, что во всем этом повинна Кубракова?..
На все мои вопросы отвечал гладко, никаких противоречий. С одной стороны,
не скрывал ничего, что я мог бы истолковать не в его пользу, с другой -
все это выглядит так логично, что и мне зацепиться не за что... Выдвинул
алиби: какой-то майор Агеев на светло-салатовом "Москвиче-408". Попробуй
найти этого Агеева"...
- Когда он пришел, Катя была уже одета.
- Ну что? - спросила она.
- Я готов, - он поставил кейс в кресло. - Куда идем, придумала?
- Может, в кино?
- Только не на американский "пиф-паф" и не нашу чернуху. Давай на
какую-нибудь мелодраму.
- Из жизни графинь. Никто не стоит в очереди за колбасой, -
засмеялась Катя...
После кино зашли в новый пивной бар - Скорику захотелось пива, но там
было столпотворение. Пришлось идти домой. Он сидел на кухне, ждал, пока
Катя заварит чай - признавал только свежий, на один раз. Потом каждый
уселся читать свое...
Легли в половине двенадцатого.
- Слушай, талантливые люди, - они что, все шизанутые?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56