Похоже, к нормальной жизни он вернется через добрых полгода.
– А как случилась эта катастрофа? – спросила Эмма.
– Мотор заглох. Джим изо всех сил старался приземлиться, но не смог удержать самолет. Тот рухнул и при ударе о землю буквально развалился пополам. Так что Джиму еще ужасно повезло.
– Да, действительно. – Губы Эммы сжались в тонкую ниточку. – Я всегда знала, что он когда-нибудь разобьется на своем чертовом самолете, и это меня очень беспокоило. – Она снова покачала головой, не скрывая раздражения. – Хотя я очень огорчена тем, что с ним произошло, и от всей души сочувствую ему, но все-таки определенная безответственность здесь есть. – Она осторожно посмотрела на внучку. – Он женатый человек с двумя детьми, и ему не следует подвергать свою жизнь такому риску. Какая глупость с его стороны! Ничего не случилось бы, послушай он моего совета избавиться от этой консервной банки.
– Ну, ты же знаешь его упрямство.
– Слишком мягко сказано, – буркнула Эмма. – Я не хочу показаться толстокожей или злорадной, но, на мой взгляд, он рисковал без всякой необходимости. С какой целью – ума не приложу. Возможно, твой муженек прислушается к моим словам теперь. И я настаиваю: если уж нашей семье необходим самолет, то надо купить солидную машину. Я больше никогда не позволю Джиму вальсировать в небе на такой скорлупке. Нет, нет, ни под каким соусом. – Эмма откинулась на спинку стула с выражением глубочайшей решимости.
– Да, бабушка. – Пола опустила глаза, услышав железные потки в знакомом и таком родном голосе. Ее бабка была в ярости, и Пола ее отлично понимала. Джиму действительно не хватало чувства ответственности, и он упорно отвергал все просьбы приобрести более надежный и современный самолет.
Эмма вдруг поняла, что говорила слишком резко, и смягчила тон:
– Наверное, бедняжка Джим очень страдает, да, дорогуша?
– Безумно. Сломанная ключица не дает ему ни минуты отдыха. Он говорит, что сам не знает, что хуже – постоянная ноющая боль в плече или онемение в загипсованной руке. Очень неприятное состояние.
Пола нахмурилась при мысли о страданиях, перенесенных ее мужем за последние десять дней. При известии о случившемся она сперва испытала потрясение и испуг, а затем возмущение, которое однако быстро сменилось чувством сострадания. Будучи доброй от природы, Пола изо всех сил старалась облегчить мужу существование. А разговор о разводе она отложила на потом. Придется подождать, пока его состояние не улучшится.
– Надеюсь, ему дают болеутоляющее? – спросила Эмма.
– Да, и оно помогает. Но Джим утверждает, что после него чувствует себя одурманенным и словно в тумане.
– Я и сама терпеть не могу всякие таблетки. Однако если они утоляют боль, Джим должен принимать их. Теперь мне ясно, что ты имела в виду под «трудным» Рождеством. На твои плечи свалилось еще одно испытание – помимо титанической работы, которую ты выполняешь в один из самых напряженных сезонов для наших магазинов. Да к тому же мы запланировали столько семейных дел в Пеннистоун-ройял: и традиционный сочельник с О'Нилами и Каллински, и ленч в День Рождества, и свадьбу Салли и Энтони.
Эмма вдруг замолчала.
Ее зеленые глаза стали задумчивыми. На ум ей пришла одна мысль, и она тут же на месте приняла решение. Столь свойственным ей решительным тоном Эмма воскликнула:
– Ты быстро выбьешься из сил, если будешь мотаться между своим домом и моим, а таскать туда-сюда за собой Джима и вовсе утомительно. Думаю, вам лучше перебраться сюда… И Джиму, и малышам, и Норе, и санитару. У меня здесь полно места, и после восьмимесячного отсутствия я, честно говоря, буду рада видеть вас всех у себя.
– О, бабушка, какая замечательная идея! – с облегчением воскликнула Пола. – Это прекрасный выход из положения. Вообще-то, я уже начинала паниковать, не зная, как мне удастся управляться, – призналась она с улыбкой.
Эмма тихонько рассмеялась, довольная своим решением.
– Ты всегда управишься, девочка, такой уж у тебя характер. Но почему бы не облегчить максимально твою жизнь? Ведь ты несешь на себе такую ответственность, что хватило бы на троих. Теперь, вернувшись домой, я намерена проследить, чтобы у тебя все шло гладко. За последние несколько месяцев тебе здорово досталось – тут и проблемы с бизнесом, и семейные неприятности.
– Спасибо, бабушка. Как здорово – переехать в Пеннистоун-ройял, к тебе! Как мне самой это не пришло в голову?
– Полагаю, у тебя и без того хватало забот. Сомневаюсь, чтоб из Джима вышел идеальный пациент. Слишком уж он непоседлив для такого образа жизни. Он совсем никуда не выходит?
– Нет. Со дня выписки из больницы он ночует и вообще практически живет в кабинете – не может осилить лестницу наверх. Джим очень переживает свою неполноценность. Особенно он переживает, что не может ходить на работу в газету. И очень без нее скучает.
– Естественно. Но ему долго еще не ходить на работу. И нечего тут переживать. Да, по лестнице в Пеннистоун-ройял ему уж точно не подняться. Но ничего. Хильда переоборудует ему под спальню ту маленькую комнатку рядом со столовой. А теперь, Пола, постарайся забыть о своих неприятностях. Что произошло, то произошло. Надо жить дальше.
– Ты права, бабушка. А переезд к тебе значительно облегчит мою жизнь, – заметила Пола, подумав про себя, как приятно будет оказаться в окружении людей. Джим из-за своей беспомощности и боли стал очень раздражителен. Он еще больше, чем прежде, ворчит по поводу ее работы и того, что она проводит слишком много времени в конторе. Да и пьет больше, чем следует.
Эмма перешла к камину и стала к нему спиной, наслаждаясь исходящим от огня теплом. Они с Полой пили кофе в очаровательном кабинете ее квартиры на Белгрейв-сквер. Обе женщины остановились там до дня переезда в Йоркшир, запланированного на следующий день.
Пола не могла не отметить про себя, как хорошо и бодро выглядит ее бабушка после вчерашнего трансатлантического перелета. Эмма одела кораллового цвета шерстяное платье и жемчуга. Ее серебряные волосы были уложены в изящную аккуратную прическу, макияж безупречен. От нее веяло свежестью и жизненной силой. «Кто мог бы подумать, что ей восемьдесят лет? – подумала Пола. – Выглядит она, по крайней мере, на десять лет моложе».
– Ты очень внимательно меня изучаешь, – отметила Эмма. – Что-нибудь не в порядке?
– Нет, ничего. Я просто восхищаюсь тобой. Сегодня утром ты буквально цветешь.
– Спасибо. Должна признать, я и чувствую себя отлично. – Она бросила взгляд на часы. – Всего только десять часов. Пожалуй, Блэки звонить рано. Он может еще спать. А попозже Брайан отвезет его в Хэрроугейт.
– Да, Мерри говорила вчера в аэропорту.
– Хорошо, что Брайан и Джеральдина приехали в Сидней на две недели, – с доброй улыбкой вспомнила Эмма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
– А как случилась эта катастрофа? – спросила Эмма.
– Мотор заглох. Джим изо всех сил старался приземлиться, но не смог удержать самолет. Тот рухнул и при ударе о землю буквально развалился пополам. Так что Джиму еще ужасно повезло.
– Да, действительно. – Губы Эммы сжались в тонкую ниточку. – Я всегда знала, что он когда-нибудь разобьется на своем чертовом самолете, и это меня очень беспокоило. – Она снова покачала головой, не скрывая раздражения. – Хотя я очень огорчена тем, что с ним произошло, и от всей души сочувствую ему, но все-таки определенная безответственность здесь есть. – Она осторожно посмотрела на внучку. – Он женатый человек с двумя детьми, и ему не следует подвергать свою жизнь такому риску. Какая глупость с его стороны! Ничего не случилось бы, послушай он моего совета избавиться от этой консервной банки.
– Ну, ты же знаешь его упрямство.
– Слишком мягко сказано, – буркнула Эмма. – Я не хочу показаться толстокожей или злорадной, но, на мой взгляд, он рисковал без всякой необходимости. С какой целью – ума не приложу. Возможно, твой муженек прислушается к моим словам теперь. И я настаиваю: если уж нашей семье необходим самолет, то надо купить солидную машину. Я больше никогда не позволю Джиму вальсировать в небе на такой скорлупке. Нет, нет, ни под каким соусом. – Эмма откинулась на спинку стула с выражением глубочайшей решимости.
– Да, бабушка. – Пола опустила глаза, услышав железные потки в знакомом и таком родном голосе. Ее бабка была в ярости, и Пола ее отлично понимала. Джиму действительно не хватало чувства ответственности, и он упорно отвергал все просьбы приобрести более надежный и современный самолет.
Эмма вдруг поняла, что говорила слишком резко, и смягчила тон:
– Наверное, бедняжка Джим очень страдает, да, дорогуша?
– Безумно. Сломанная ключица не дает ему ни минуты отдыха. Он говорит, что сам не знает, что хуже – постоянная ноющая боль в плече или онемение в загипсованной руке. Очень неприятное состояние.
Пола нахмурилась при мысли о страданиях, перенесенных ее мужем за последние десять дней. При известии о случившемся она сперва испытала потрясение и испуг, а затем возмущение, которое однако быстро сменилось чувством сострадания. Будучи доброй от природы, Пола изо всех сил старалась облегчить мужу существование. А разговор о разводе она отложила на потом. Придется подождать, пока его состояние не улучшится.
– Надеюсь, ему дают болеутоляющее? – спросила Эмма.
– Да, и оно помогает. Но Джим утверждает, что после него чувствует себя одурманенным и словно в тумане.
– Я и сама терпеть не могу всякие таблетки. Однако если они утоляют боль, Джим должен принимать их. Теперь мне ясно, что ты имела в виду под «трудным» Рождеством. На твои плечи свалилось еще одно испытание – помимо титанической работы, которую ты выполняешь в один из самых напряженных сезонов для наших магазинов. Да к тому же мы запланировали столько семейных дел в Пеннистоун-ройял: и традиционный сочельник с О'Нилами и Каллински, и ленч в День Рождества, и свадьбу Салли и Энтони.
Эмма вдруг замолчала.
Ее зеленые глаза стали задумчивыми. На ум ей пришла одна мысль, и она тут же на месте приняла решение. Столь свойственным ей решительным тоном Эмма воскликнула:
– Ты быстро выбьешься из сил, если будешь мотаться между своим домом и моим, а таскать туда-сюда за собой Джима и вовсе утомительно. Думаю, вам лучше перебраться сюда… И Джиму, и малышам, и Норе, и санитару. У меня здесь полно места, и после восьмимесячного отсутствия я, честно говоря, буду рада видеть вас всех у себя.
– О, бабушка, какая замечательная идея! – с облегчением воскликнула Пола. – Это прекрасный выход из положения. Вообще-то, я уже начинала паниковать, не зная, как мне удастся управляться, – призналась она с улыбкой.
Эмма тихонько рассмеялась, довольная своим решением.
– Ты всегда управишься, девочка, такой уж у тебя характер. Но почему бы не облегчить максимально твою жизнь? Ведь ты несешь на себе такую ответственность, что хватило бы на троих. Теперь, вернувшись домой, я намерена проследить, чтобы у тебя все шло гладко. За последние несколько месяцев тебе здорово досталось – тут и проблемы с бизнесом, и семейные неприятности.
– Спасибо, бабушка. Как здорово – переехать в Пеннистоун-ройял, к тебе! Как мне самой это не пришло в голову?
– Полагаю, у тебя и без того хватало забот. Сомневаюсь, чтоб из Джима вышел идеальный пациент. Слишком уж он непоседлив для такого образа жизни. Он совсем никуда не выходит?
– Нет. Со дня выписки из больницы он ночует и вообще практически живет в кабинете – не может осилить лестницу наверх. Джим очень переживает свою неполноценность. Особенно он переживает, что не может ходить на работу в газету. И очень без нее скучает.
– Естественно. Но ему долго еще не ходить на работу. И нечего тут переживать. Да, по лестнице в Пеннистоун-ройял ему уж точно не подняться. Но ничего. Хильда переоборудует ему под спальню ту маленькую комнатку рядом со столовой. А теперь, Пола, постарайся забыть о своих неприятностях. Что произошло, то произошло. Надо жить дальше.
– Ты права, бабушка. А переезд к тебе значительно облегчит мою жизнь, – заметила Пола, подумав про себя, как приятно будет оказаться в окружении людей. Джим из-за своей беспомощности и боли стал очень раздражителен. Он еще больше, чем прежде, ворчит по поводу ее работы и того, что она проводит слишком много времени в конторе. Да и пьет больше, чем следует.
Эмма перешла к камину и стала к нему спиной, наслаждаясь исходящим от огня теплом. Они с Полой пили кофе в очаровательном кабинете ее квартиры на Белгрейв-сквер. Обе женщины остановились там до дня переезда в Йоркшир, запланированного на следующий день.
Пола не могла не отметить про себя, как хорошо и бодро выглядит ее бабушка после вчерашнего трансатлантического перелета. Эмма одела кораллового цвета шерстяное платье и жемчуга. Ее серебряные волосы были уложены в изящную аккуратную прическу, макияж безупречен. От нее веяло свежестью и жизненной силой. «Кто мог бы подумать, что ей восемьдесят лет? – подумала Пола. – Выглядит она, по крайней мере, на десять лет моложе».
– Ты очень внимательно меня изучаешь, – отметила Эмма. – Что-нибудь не в порядке?
– Нет, ничего. Я просто восхищаюсь тобой. Сегодня утром ты буквально цветешь.
– Спасибо. Должна признать, я и чувствую себя отлично. – Она бросила взгляд на часы. – Всего только десять часов. Пожалуй, Блэки звонить рано. Он может еще спать. А попозже Брайан отвезет его в Хэрроугейт.
– Да, Мерри говорила вчера в аэропорту.
– Хорошо, что Брайан и Джеральдина приехали в Сидней на две недели, – с доброй улыбкой вспомнила Эмма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126