Спокойным голосом она произнесла:
– Как вы могли? Как вы только могли так поступить по отношению к ней? К той, кто столько вам всего дала, кто всегда проявляла к вам щедрость и доброту? Задолго до смерти она начала подозревать тебя, Джонатан. А в последнее время и тебя тоже, Сара. Однако, не имея твердых доказательств, не стала ничего против вас предпринимать. Она не отняла у вас ваши фонды, не потребовала назад акции «Харт Энтерпрайзиз», столь великодушно подаренные вам. – Пола осуждающе покачала головой. – Вы оба олицетворяете все то, что бабушка ненавидела и презирала… Вы предатели, хитрецы, бесчестные люди, обманщики и лжецы.
Никто не произнес ни звука. Дикая ненависть исказила черты Джонатана, а Сара, казалось, вот-вот упадет в обморок.
Пола продолжала, и в ее голосе появились новые нотки спокойной, но твердой решимости:
– Боюсь, я не так великодушна, как Эмма Харт. Она терпеливо отнеслась к предательству ваших отцов. Но я вас терпеть не собираюсь. Мне осталось сказать только одно… отныне вас никто не ждет на наших семейных собраниях. Запомните раз и навсегда.
Услышав слова отлучения, бледная и дрожащая Сара забилась в истерике. Она повернулась к Джонатану и закричала:
– Ты, ты во всем виноват! Мне не следовало тебя слушать. Я потеряла не только деньги, но еще и отдел «Леди Гамильтон», и даже семью. – Продолжать она не смогла из-за рыданий.
Джонатан не обратил на нее ни малейшего внимания. Он шагнул по направлению к Поле. Глаза его метали молнии, на лице застыла маска ненависти.
– Ты мне за все заплатишь, Пола Фарли. Мы с Себастьяном отомстим тебе!
Наконец Александр потерял терпение. Он ринулся вперед, мимо Полы, грубо схватил Джонатана за руку и поволок к двери.
– Убери от меня свои грязные лапы, мерзавец. И не думай, что тебе нечего бояться. Не забывай, что я тебе сказал. Я отомщу и тебе тоже, Баркстоун. Даже если для этого потребуется вся моя жизнь.
Джонатан пинком распахнул дверь и выбежал прочь.
Сара подбежала к Александру, все еще стоявшему около дверей.
– Что же мне теперь делать? – завыла она, размазывая слезы по щекам.
– Не знаю, Сара, – ответил Александр холодным и спокойным голосом. – Правда, не знаю.
Она беспомощно посмотрела на него, затем перевела взгляд на Полу и на Эмили. Их отчужденный вид яснее слов сказал ей, что мольбы тут бесполезны. Призывая проклятия на голову Джонатана, она нашла свою сумочку и быстрым шагом покинула кабинет, безуспешно борясь со слезами.
Александр вернулся на свое место за столом и потянулся за сигаретами. Зажигая спичку, он заметил, как сильно дрожат у него руки, но не удивился.
– Довольно неприятная сцена, – наконец произнес он. – Но не хуже, чем я ожидал. Должен признаться, у меня возникло такое чувство, что Сара влипла в историю, сама того не подозревая.
– Да, – согласилась Пола и села на стул с другой стороны стола. Она обернулась и посмотрела на Эмили. – В какой-то миг я даже пожалела ее, но жалость прошла, когда я подумала о бабушке и обо всем хорошем, что она для них сделала.
– А я вот ничуть не сочувствую Саре! – возмущенно воскликнула Эмили, – Она получила по заслугам. Что же касается Джонатана – ну какой же он мерзкий тип!
– Он попробует доставить нам неприятности, но у него ничего не получится, – объявил Александр. – Как бы он ни старался, у него силенок ни на что не хватит. За его угрозами ничего не стоит. – Александр ухмыльнулся. – Я глазам своим не поверил, когда он погрозил тебе кулаком – ну прямо, как злодей в викторианской пьесе.
Пола засмеялась нервным смехом.
– Я понимаю тебя, Сэнди. Но, с другой стороны, не думаю, что нам следует так легкомысленно отмахиваться от Джонатана. Ведь где-то за его спиной маячит фигура Себастьяна Кросса, моего злейшего врага, а уж он-то сможет толкнуть его на что угодно. Как я уже не раз повторяла, я готова ждать от Кросса любой низости.
Александр задумчиво посмотрел на нее.
Эмили быстро подошла к Поле.
– Честное слово, Александр, Пола права. Джонатан Эйнсли, Сара Лаудер и Себастьян Кросс еще не сказали своего последнего слова. Вот увидишь.
Александр улыбнулся теплой и уверенной улыбкой.
– Да забудьте вы об этой троице. Они ничего не могут нам сделать… ни сейчас, ни в будущем. Они абсолютно бессильны.
Пола не испытывала подобной уверенности, но вслух она воскликнула, отбросив опасения:
– Ты говоришь, как истинный внук Эммы Харт. Как сказала бы бабушка, «сделано и забыто». У нас на сегодня еще полно дел. Да, Сэнди, а кого ты хотел бы поставить во главе «Леди Гамильтон»?
– Вообще-то я думал о кандидатуре Мэгги. У нее хорошая деловая голова, и с вашей помощью… – Он замолчал и посмотрел на собеседниц: – Что скажете?
– Великолепная идея, – воскликнула Эмили.
– Я целиком «за», – заявила Пола.
Глава 48
Старая детская в Пеннистоун-ройял, несмотря на несколько запущенное состояние, давала ощущение уюта и тепла. В камине гудел яркий огонь, сияли лампы, и в самом воздухе были разлиты веселье и радость.
Ранним холодным вечером в январе 1971 года Эмили сидела у окна и наблюдала, как Пола возится с детьми. Счастливая сцена, разворачивающаяся перед ее глазами, наполняла молодую женщину чувством умиления. Пола сегодня казалась такой беззаботной, и ее глаза, в последнее время неизменно настороженные, лучились смехом. На ее лице читалось ощущение вновь обретенного спокойствия, и, как всегда в обществе детей, она казалась воплощением нежности и любви.
Близнецы, которым оставался месяц до двух лет, были уже умыты и одеты ко сну. Пола держала их за ручки, и втроем они образовали кружок посреди комнаты.
– Раз, два, три! – воскликнула Пола и медленно повела их в хороводе. Чистенькие улыбающиеся детские личики сияли от радости, глазки горели. Она начала петь:
– Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три – морская фигура на месте замри!
Все замерли, но Лорн вдруг вырвался и шлепнулся на пол, заливаясь смехом.
– Фигула! – громко кричал он. – Фигула! Фигула! – Он никак не унимался, хохоча и самозабвенно болтая в воздухе ручонками и ножками, как игривый щенок.
Тесса, не выпуская маминой руки, смотрела то на брата, то на маму.
– Гупый… – объявила она. – Олн… гупый.
Пола присела на корточки и улыбнулась внимательно глядящему на нее серьезному крохотному личику.
– Он не глупый, дорогая. Лорн счастливый. Мы все счастливые. Сегодня такой чудесный день. А теперь попробуй правильно сказать «Лорн», милая.
Тесса кивнула.
– Олн, – повторила она, еще не способная четко выговорить имя брата.
Сердце Полы разрывалось от любви. Она провела пальцем по нежной щечке девочки. Зеленые глаза дочки по цвету напоминали ей слегка разбавленный шартрез. Она подхватила Тессу на руки и принялась ее тискать, затем растрепала ее золотистые кудряшки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
– Как вы могли? Как вы только могли так поступить по отношению к ней? К той, кто столько вам всего дала, кто всегда проявляла к вам щедрость и доброту? Задолго до смерти она начала подозревать тебя, Джонатан. А в последнее время и тебя тоже, Сара. Однако, не имея твердых доказательств, не стала ничего против вас предпринимать. Она не отняла у вас ваши фонды, не потребовала назад акции «Харт Энтерпрайзиз», столь великодушно подаренные вам. – Пола осуждающе покачала головой. – Вы оба олицетворяете все то, что бабушка ненавидела и презирала… Вы предатели, хитрецы, бесчестные люди, обманщики и лжецы.
Никто не произнес ни звука. Дикая ненависть исказила черты Джонатана, а Сара, казалось, вот-вот упадет в обморок.
Пола продолжала, и в ее голосе появились новые нотки спокойной, но твердой решимости:
– Боюсь, я не так великодушна, как Эмма Харт. Она терпеливо отнеслась к предательству ваших отцов. Но я вас терпеть не собираюсь. Мне осталось сказать только одно… отныне вас никто не ждет на наших семейных собраниях. Запомните раз и навсегда.
Услышав слова отлучения, бледная и дрожащая Сара забилась в истерике. Она повернулась к Джонатану и закричала:
– Ты, ты во всем виноват! Мне не следовало тебя слушать. Я потеряла не только деньги, но еще и отдел «Леди Гамильтон», и даже семью. – Продолжать она не смогла из-за рыданий.
Джонатан не обратил на нее ни малейшего внимания. Он шагнул по направлению к Поле. Глаза его метали молнии, на лице застыла маска ненависти.
– Ты мне за все заплатишь, Пола Фарли. Мы с Себастьяном отомстим тебе!
Наконец Александр потерял терпение. Он ринулся вперед, мимо Полы, грубо схватил Джонатана за руку и поволок к двери.
– Убери от меня свои грязные лапы, мерзавец. И не думай, что тебе нечего бояться. Не забывай, что я тебе сказал. Я отомщу и тебе тоже, Баркстоун. Даже если для этого потребуется вся моя жизнь.
Джонатан пинком распахнул дверь и выбежал прочь.
Сара подбежала к Александру, все еще стоявшему около дверей.
– Что же мне теперь делать? – завыла она, размазывая слезы по щекам.
– Не знаю, Сара, – ответил Александр холодным и спокойным голосом. – Правда, не знаю.
Она беспомощно посмотрела на него, затем перевела взгляд на Полу и на Эмили. Их отчужденный вид яснее слов сказал ей, что мольбы тут бесполезны. Призывая проклятия на голову Джонатана, она нашла свою сумочку и быстрым шагом покинула кабинет, безуспешно борясь со слезами.
Александр вернулся на свое место за столом и потянулся за сигаретами. Зажигая спичку, он заметил, как сильно дрожат у него руки, но не удивился.
– Довольно неприятная сцена, – наконец произнес он. – Но не хуже, чем я ожидал. Должен признаться, у меня возникло такое чувство, что Сара влипла в историю, сама того не подозревая.
– Да, – согласилась Пола и села на стул с другой стороны стола. Она обернулась и посмотрела на Эмили. – В какой-то миг я даже пожалела ее, но жалость прошла, когда я подумала о бабушке и обо всем хорошем, что она для них сделала.
– А я вот ничуть не сочувствую Саре! – возмущенно воскликнула Эмили, – Она получила по заслугам. Что же касается Джонатана – ну какой же он мерзкий тип!
– Он попробует доставить нам неприятности, но у него ничего не получится, – объявил Александр. – Как бы он ни старался, у него силенок ни на что не хватит. За его угрозами ничего не стоит. – Александр ухмыльнулся. – Я глазам своим не поверил, когда он погрозил тебе кулаком – ну прямо, как злодей в викторианской пьесе.
Пола засмеялась нервным смехом.
– Я понимаю тебя, Сэнди. Но, с другой стороны, не думаю, что нам следует так легкомысленно отмахиваться от Джонатана. Ведь где-то за его спиной маячит фигура Себастьяна Кросса, моего злейшего врага, а уж он-то сможет толкнуть его на что угодно. Как я уже не раз повторяла, я готова ждать от Кросса любой низости.
Александр задумчиво посмотрел на нее.
Эмили быстро подошла к Поле.
– Честное слово, Александр, Пола права. Джонатан Эйнсли, Сара Лаудер и Себастьян Кросс еще не сказали своего последнего слова. Вот увидишь.
Александр улыбнулся теплой и уверенной улыбкой.
– Да забудьте вы об этой троице. Они ничего не могут нам сделать… ни сейчас, ни в будущем. Они абсолютно бессильны.
Пола не испытывала подобной уверенности, но вслух она воскликнула, отбросив опасения:
– Ты говоришь, как истинный внук Эммы Харт. Как сказала бы бабушка, «сделано и забыто». У нас на сегодня еще полно дел. Да, Сэнди, а кого ты хотел бы поставить во главе «Леди Гамильтон»?
– Вообще-то я думал о кандидатуре Мэгги. У нее хорошая деловая голова, и с вашей помощью… – Он замолчал и посмотрел на собеседниц: – Что скажете?
– Великолепная идея, – воскликнула Эмили.
– Я целиком «за», – заявила Пола.
Глава 48
Старая детская в Пеннистоун-ройял, несмотря на несколько запущенное состояние, давала ощущение уюта и тепла. В камине гудел яркий огонь, сияли лампы, и в самом воздухе были разлиты веселье и радость.
Ранним холодным вечером в январе 1971 года Эмили сидела у окна и наблюдала, как Пола возится с детьми. Счастливая сцена, разворачивающаяся перед ее глазами, наполняла молодую женщину чувством умиления. Пола сегодня казалась такой беззаботной, и ее глаза, в последнее время неизменно настороженные, лучились смехом. На ее лице читалось ощущение вновь обретенного спокойствия, и, как всегда в обществе детей, она казалась воплощением нежности и любви.
Близнецы, которым оставался месяц до двух лет, были уже умыты и одеты ко сну. Пола держала их за ручки, и втроем они образовали кружок посреди комнаты.
– Раз, два, три! – воскликнула Пола и медленно повела их в хороводе. Чистенькие улыбающиеся детские личики сияли от радости, глазки горели. Она начала петь:
– Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три – морская фигура на месте замри!
Все замерли, но Лорн вдруг вырвался и шлепнулся на пол, заливаясь смехом.
– Фигула! – громко кричал он. – Фигула! Фигула! – Он никак не унимался, хохоча и самозабвенно болтая в воздухе ручонками и ножками, как игривый щенок.
Тесса, не выпуская маминой руки, смотрела то на брата, то на маму.
– Гупый… – объявила она. – Олн… гупый.
Пола присела на корточки и улыбнулась внимательно глядящему на нее серьезному крохотному личику.
– Он не глупый, дорогая. Лорн счастливый. Мы все счастливые. Сегодня такой чудесный день. А теперь попробуй правильно сказать «Лорн», милая.
Тесса кивнула.
– Олн, – повторила она, еще не способная четко выговорить имя брата.
Сердце Полы разрывалось от любви. Она провела пальцем по нежной щечке девочки. Зеленые глаза дочки по цвету напоминали ей слегка разбавленный шартрез. Она подхватила Тессу на руки и принялась ее тискать, затем растрепала ее золотистые кудряшки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126