– Да, было бы трудно устоять против такого профессионала.
– Ну что ж, значит, ничего страшного не произошло, верно? Мы снова муж и жена. А ты все эти годы следила за собой, Оливия. Ты и сейчас прекрасно выглядишь.
– Собаке брошена кость? Благодарю, Маркус. Я делаю вывод, что должна трепетать от комплимента собственного мужа?
– Можешь чувствовать что угодно. Но ядовитый язычок – это что-то новое в тебе, Оливия.
– Во мне много нового. Я больше не та, кого ты знал, Маркус. С тех пор, как я была твоей женой, прошло четырнадцать лет. Я тебе не жена, хотя в глазах общества мы все еще остаемся супругами.
– Значит, ты так легко пошла на прелюбодеяние?
– Вероятно, не так легко, как ты когда-то пошел на измену.
– Туше! – Он холодно смотрел на Оливию из-под полуприкрытых век, потом перевел взгляд за ее спину. – София с озадаченным видом наблюдает за нами. Это самый замечательный вечер в ее жизни. Так она сказала перед обедом, Оливия? Давай отложим ссору до более подходящего случая, когда останемся наедине. – Неожиданно он улыбнулся жене. – Ты когда-нибудь хоть немного задумывалась над тем, что значит быть родителями? Предполагала, что мы будем так любить нашу единственную дочь?
– Так сильно, чтобы пойти на это ради нее? – Оливия ответила улыбкой. – Нет, Маркус, но ради нее я готова умереть. Знаю, ты посчитаешь это просто мелодрамой, но так и есть. Я умерла бы ради нее.
– Так улыбнись мне ради нее. В некотором смысле это труднее, чем умереть, правда, Оливия?
– Не провоцируй меня снова на ссору.
– Это искусство, которому ты не обучена, так? Пять лет – и ни одного грубого слова. Мы были сказочной парой, Оливия. Двое счастливых влюбленных, два ребенка, живших вместе в блаженстве и вместе принесших в мир третьего ребенка.
– Да, два ребенка. Но в детстве нет ничего плохого, Маркус. Оно менее болезненно, чем неверность.
– Однако в настоящем детстве всегда есть тот, кто поцелует больное место – и все пройдет. Но тогда не было никого, кто сделал бы это для нас. Или был?
– Нет, не было.
– Давай разделим эту безумно счастливую пару детей. – Граф чуть крепче обнял жену за талию. – Потанцуй со своим будущим зятем, Оливия. Мне хочется потанцевать с дочкой.
– Хорошо, – согласилась она с облегчением и грустью. С облегчением – потому что больше не было необходимости смотреть ему в глаза, касаться его и разговаривать, а с грустью – по той же причине.
* * *
– В этом зале чертовски жарко, – сказал лорд Фрэнсис Софии, когда чуть позже они опять соединились в танце. – А Хатауэй только что говорил, что в саду до сих пор тепло. Тепло, а не удушающе жарко, как здесь. Может, прогуляемся? Во всяком случае, я сказал бы, что все ожидают, чтобы мы в течение вечера время от времени украдкой исчезали.
– Как воришки ночью? Что за глупость!
– Как влюбленные ночью. Вон те пожилые дамы, которые сидят в ряд – те, что с момента приезда беспрестанно кивают и глупо улыбаются, – будут несказанно обрадованы.
– Обе мисс Гиртен и миссис и мисс Макдоналд? Похоже, у них будет коллективная галлюцинация!
– Ты хочешь сказать, коллективная фантазия? Так мы идем?
– Здесь совсем не жарко. Мне хочется, чтобы мама и папа снова потанцевали вместе.
– Это не положено, они ведь хозяева. Здесь много дам без кавалеров, и твой папа чувствует себя обязанным танцевать с ними.
– Думаешь, дело в этом? – София позволила проводить себя через стеклянные раздвижные двери на террасу с западной стороны дома. – Могу поклясться, они ссорились во время первого танца, перед тем как разбить нас.
– Я бы сказал, что это многообещающий знак, Софи. Когда люди ссорятся, они, возможно, избавляются от своих разногласий.
– Ты так считаешь? – С недоверием взглянув на Фрэнсиса, девушка пошла за ним по лужайке в направлении конюшни. – Но мы все время ссоримся, а разногласия не исчезают. Мы просто ссоримся.
– Весьма справедливо. Взгляни, Софи, на террасе черным-черно от народа. Интересно, не сталкиваются ли они на каждом шагу? Вероятно, все высыпали наружу, чтобы подсмотреть, как я срываю твой поцелуй.
– Что за чушь! Как будто людям больше нечего делать!
– Однако нет ничего более романтичного, чем только что помолвленная пара. Так что, удовлетворим их?
– Но ни мамы, ни папы здесь нет. А это единственные люди, которых мы хотим убедить, Фрэнсис.
– Опять-таки справедливо. Но если мы будем холодны, слух скоро дойдет до них, и тогда они могут никогда не решить собственные проблемы.
– Ты действительно так думаешь? – с сомнением спросила девушка. – Что ж, тогда лучше поцелуемся. Только не делай ничего языком.
– Софи, – вздохнул лорд Фрэнсис, – твой следующий кавалер или следующий жених сочтет тебя смертельно наивной, если ты не будешь уметь целоваться.
– Вот как! – обиделась она. – Если тебе не нравятся мои поцелуи, Фрэнсис, то вовсе не обязательно целоваться, сам знаешь. Мне лично все равно.
– Возможно, тебе стоит поучиться, пока есть такая возможность.
– У тебя? У гуляки?
– А у кого же лучше всего учиться?
София не смогла найти достойного ответа, и молодой человек приступил к делу.
– Ты должна расслабить губы и подчиниться мне.
– Как в танце?
– Как в танце, – кивнул Фрэнсис. – И не вздумай морщиться. Это не признак приятного поцелуя.
– О-о-о.
– У меня такое чувство, что ты рада темноте. – Он приподнял ей подбородок. – Какого ты цвета, Софи?
– Есть какой-нибудь ярче пунцового?
– Есть. Это цвет твоего лица сейчас. Расслабь губы. Разожми зубы.
– Но они стучат.
– Предоставь мне беспокоиться об этом. – Он прижался губами к ее губам.
София вцепилась в плечи своего кавалера, словно старалась оставить на них отметины, когда его губы попросили раскрыться ее губы, а его язык начал осторожно знакомиться с нежной кожей губ и теплой полостью рта за зубами. Лорд Фрэнсис коснулся кончика ее языка своим языком и сделал медленное круговое движение, а потом поднял голову.
– Ты определенно способная ученица, – похвалил он Софию, когда та, открыв глаза, взглянула на него. – Можешь ослабить свою хватку, Софи, я подхвачу тебя, если ты начнешь падать.
– Ты льстишь себе, – дрожащим голосом огрызнулась девушка. – Думаешь, я упаду просто оттого, что позволила целовать себя, как распутник целует свою… ну, в общем, как целовал бы распутник?
– Мне кажется, такая вероятность существует, Софи. У тебя дрожат коленки.
– Это потому, что здесь холодно, – с презрением отозвалась она. – Но кроме всего прочего, я не думаю, что прилично так целоваться, Фрэнсис. Это неприличный поцелуй, О, как здесь жарко!
– В твоих последних высказываниях есть некоторое противоречие. Впрочем, это не имеет значения. Теперь у тебя есть возможность выбрать себе нового кавалера, Софи.
– Я никогда никому не позволю снова проделать со мной такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59