Конечно, этого было мало, но все-таки хватило. Она безоглядно поверила мне, как же я мог обмануть такое доверие?
Я не хотел никого видеть и дважды прятался в пустых комнатах, чтобы избежать встреч с монахами в коридорах. Мне было бы легче, доверься я кому-нибудь, но я не знал, к кому обратиться. Брат Джон заинтересовался бы самим камнем, но ему, конечно, было бы безразлично, что с ним будет дальше. Отец Конек начал бы объяснять мне порочность моего поведения, а отец Михаэлис пришел бы в ужас от одной мысли о непослушании.
Много часов провел я в Архиве, но среди всей мудрости, собранной там, не было ответа на мучивший меня вопрос. Я немного позанимался в тренировочном зале, как делал это каждый день. Отцы говорили, что это хорошо подавляет юношеское смятение, но на сей раз мне не помогло. На полчаса я задержался в зале искусств прослушать свой любимый светомузыкальный опус, созданный давно забытым композитором. Но опус кончился и, прежде чем я нашел следующий, в зал вошли несколько монахов, а я выскользнул через боковой коридор.
Вконец утомленный, разочарованный и по-прежнему не нашедший решения проблемы, я отправился в свою келью. Может, молитва и сон принесут ответ, которого напрасно искал утомленный разум. Подходя к своей двери, я заметил, как в нее вошел монах, а за ним еще трое.
«Наверно, ошиблись дверью», — подумал я, хоть и знал уже, что это вовсе не ошибка.
Мое лицо скрывала тень капюшона, и я подошел ближе. Первый монах поднял голову. На долю секунды я замер, прежде чем понял, что грубая серая ряса скрывает под собой не монаха и не послушника. Я не поверил своим глазам.
На меня твердо и дерзко смотрели глаза смуглого мужчины, того, который ждал девушку перед Собором, а потом отсек ей ступни.
3
Предан!
Эта мысль молнией мелькнула у меня в голове. Догадки жгли мой разум, терзая, как настоящее пламя.
Выдан людям, которые убивают и уничтожают… Но почему? Потому, что знал… Нет, причина могла быть только одна — кристалл, укрытый в мешочке на моем поясе. Глупо было держать его при себе… Кто-то хотел его получить, очень хотел. Они наняли четырех человек, этих убийц, чтобы получить его обратно…
Предан… но кем?
Я вспомнил юного послушника. Он вполне мог проболтаться, что кристалл находится здесь и что послушник Дэн знает, где он. Однако парень не мог их впустить. Кто-то должен был помочь ему поднять Барьер, кто-то знающий. Кто-то должен был раздобыть для них рясы и провести сюда. Один он все это сделать не мог.
Это означало — при одной мысли у меня подкосились ноги, — что действует организованная группа. Среди монахов нашлись люди, которых можно купить как наемников, для которых обеты и долг ничего не значат. Существовала группа, которая смогла предать Церковь, выдать светским властям ее тайны. А я — Боже, оборони Церковь! — ничего не мог с этим поделать. Моя проблема вдруг стала жизненно важной.
Группа фальшивых монахов стояла под моими дверями, о чем-то перешептываясь. Повернуть, не вызывая подозрений, я не мог, и оставалось лишь одно — идти дальше, надеясь, что они меня не остановят, не разглядят моего лица, не поймут, кто я такой. Мне нужно было обмануть этих быстроглазых мастеров обмана, и ставкой в игре была жизнь. Сердце мое бешено колотилось, ноги подгибались.
— Дэн, — темноволосый говорил голосом мягким, как лапка кота, пока из нее не высунулись острые когти, — послушник Дэн?..
Сердце мое на мгновение замерло, потом вновь забилось. Это был вопрос. Они не знали, что стоят у моей кельи, не были уверены, что попали правильно. Не колеблясь, я обернулся, скрывая лицо в тени капюшона, и указал дверь в коридоре, по которому пришел. Потом медленно двинулся в противоположном направлении.
Дорого дались мне эти неторопливые шаги. Я хотел бежать, но инстинктивно чувствовал, что если оглянусь или побегу, это кончится для меня трагически. У меня было несколько секунд, прежде чем они убедятся, что келья, на которую я указал, пуста, и я должен был их использовать. Три кельи по той же стороне, что и моя, уже давно пустовали. Старые монахи, которым они принадлежали, умерли один за другим. Я знал их не очень хорошо, но то, как они ушли из этого мира, произвело на меня сильнейшее впечатление. Теперь же, если мне не удастся добраться до первого бокового коридора, я тоже уйду, но не как они, а в расцвете сил. От коридора меня отделяли двадцать шагов. Пятнадцать. Я затаил дыхание. Десять. Может, еще получится.
— Эй, ты! — крикнул один из них.
Я сделал вид, что не слышу. Еще пять шагов. Четыре. Три. Два.
— Дэн! — снова этот бархатный голос.
Я повернул. Тонкая ярко-голубая стрелка промелькнула мимо, со свистом рассекла темноту. Я содрогнулся, подхватил рясу и пустился бегом. Сзади донесся удар, сдавленное проклятие и топот.
Часы, проведенные в тренировочном зале, пригодились мне. Несмотря на усталость, я мог бежать, а моих преследователей сковывала одежда, к которой они не привыкли. Кроме того, они не знали коридоров.
Коридор раздваивался, я повернул. Еще один коридор, снова поворот. У меня был шанс оторваться от них. Монастырь напоминал лабиринт, путаницу залов и коридоров, находящихся в нескольких зданиях. Однако топот башмаков по каменному полу не делался тише — враги были слишком быстры, чтобы я мог оторваться.
Куда я мог бежать? Где мог спрятаться? Убийцы были совсем рядом, а монастырь оказался ненадежным убежищем. Даже здесь нашлись люди, которые впустили убийц. Аббат? Если я сейчас отдам камень, как знать, сможет ли он защитить меня. И захочет ли? Ведь я обманул его.
Погоня продолжалась, я по-прежнему слышал топот за спиной. Я задыхался, кровь стучала в висках. «Две ступни, — подумал я. — Только две. Это они бегут за мной, ступни, отсеченные у лодыжек. Они хотят напомнить мне о камне…»
На мгновение мне захотелось бросить камень назад, как сделал космонавт из легенды, который бросил собственного ребенка гнавшемуся за ним чудовищу. Может, тогда ступни остановятся и позволят мне уйти.
Впрочем, это желание тут же исчезло. Ступней было вчетверо больше, они топали тяжело и неумолимо.
Выбраться отсюда? А могу ли я выйти за стены монастыря? За ними меня ждет верная гибель. В этой одежде, без денег и без знания мира я был бы один и выделялся бы в любой толпе. Убийцы же пришли снаружи. В море хаоса они могли плыть почти незаметно, а я пробирался бы сквозь омуты чуждых мне вод, пока они меня не настигнут. В миру я стал бы беззащитной жертвой, которую они могли схватить, когда захотят, сделать с ней, что захотят, а потом избавиться от нее.
А здесь? О Боже, для меня не было бегства, не было дома, не было надежды. Мой мир выдал меня на милость демонов зла. Я видел перед собой открытую пасть с клыками, покрытыми кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Я не хотел никого видеть и дважды прятался в пустых комнатах, чтобы избежать встреч с монахами в коридорах. Мне было бы легче, доверься я кому-нибудь, но я не знал, к кому обратиться. Брат Джон заинтересовался бы самим камнем, но ему, конечно, было бы безразлично, что с ним будет дальше. Отец Конек начал бы объяснять мне порочность моего поведения, а отец Михаэлис пришел бы в ужас от одной мысли о непослушании.
Много часов провел я в Архиве, но среди всей мудрости, собранной там, не было ответа на мучивший меня вопрос. Я немного позанимался в тренировочном зале, как делал это каждый день. Отцы говорили, что это хорошо подавляет юношеское смятение, но на сей раз мне не помогло. На полчаса я задержался в зале искусств прослушать свой любимый светомузыкальный опус, созданный давно забытым композитором. Но опус кончился и, прежде чем я нашел следующий, в зал вошли несколько монахов, а я выскользнул через боковой коридор.
Вконец утомленный, разочарованный и по-прежнему не нашедший решения проблемы, я отправился в свою келью. Может, молитва и сон принесут ответ, которого напрасно искал утомленный разум. Подходя к своей двери, я заметил, как в нее вошел монах, а за ним еще трое.
«Наверно, ошиблись дверью», — подумал я, хоть и знал уже, что это вовсе не ошибка.
Мое лицо скрывала тень капюшона, и я подошел ближе. Первый монах поднял голову. На долю секунды я замер, прежде чем понял, что грубая серая ряса скрывает под собой не монаха и не послушника. Я не поверил своим глазам.
На меня твердо и дерзко смотрели глаза смуглого мужчины, того, который ждал девушку перед Собором, а потом отсек ей ступни.
3
Предан!
Эта мысль молнией мелькнула у меня в голове. Догадки жгли мой разум, терзая, как настоящее пламя.
Выдан людям, которые убивают и уничтожают… Но почему? Потому, что знал… Нет, причина могла быть только одна — кристалл, укрытый в мешочке на моем поясе. Глупо было держать его при себе… Кто-то хотел его получить, очень хотел. Они наняли четырех человек, этих убийц, чтобы получить его обратно…
Предан… но кем?
Я вспомнил юного послушника. Он вполне мог проболтаться, что кристалл находится здесь и что послушник Дэн знает, где он. Однако парень не мог их впустить. Кто-то должен был помочь ему поднять Барьер, кто-то знающий. Кто-то должен был раздобыть для них рясы и провести сюда. Один он все это сделать не мог.
Это означало — при одной мысли у меня подкосились ноги, — что действует организованная группа. Среди монахов нашлись люди, которых можно купить как наемников, для которых обеты и долг ничего не значат. Существовала группа, которая смогла предать Церковь, выдать светским властям ее тайны. А я — Боже, оборони Церковь! — ничего не мог с этим поделать. Моя проблема вдруг стала жизненно важной.
Группа фальшивых монахов стояла под моими дверями, о чем-то перешептываясь. Повернуть, не вызывая подозрений, я не мог, и оставалось лишь одно — идти дальше, надеясь, что они меня не остановят, не разглядят моего лица, не поймут, кто я такой. Мне нужно было обмануть этих быстроглазых мастеров обмана, и ставкой в игре была жизнь. Сердце мое бешено колотилось, ноги подгибались.
— Дэн, — темноволосый говорил голосом мягким, как лапка кота, пока из нее не высунулись острые когти, — послушник Дэн?..
Сердце мое на мгновение замерло, потом вновь забилось. Это был вопрос. Они не знали, что стоят у моей кельи, не были уверены, что попали правильно. Не колеблясь, я обернулся, скрывая лицо в тени капюшона, и указал дверь в коридоре, по которому пришел. Потом медленно двинулся в противоположном направлении.
Дорого дались мне эти неторопливые шаги. Я хотел бежать, но инстинктивно чувствовал, что если оглянусь или побегу, это кончится для меня трагически. У меня было несколько секунд, прежде чем они убедятся, что келья, на которую я указал, пуста, и я должен был их использовать. Три кельи по той же стороне, что и моя, уже давно пустовали. Старые монахи, которым они принадлежали, умерли один за другим. Я знал их не очень хорошо, но то, как они ушли из этого мира, произвело на меня сильнейшее впечатление. Теперь же, если мне не удастся добраться до первого бокового коридора, я тоже уйду, но не как они, а в расцвете сил. От коридора меня отделяли двадцать шагов. Пятнадцать. Я затаил дыхание. Десять. Может, еще получится.
— Эй, ты! — крикнул один из них.
Я сделал вид, что не слышу. Еще пять шагов. Четыре. Три. Два.
— Дэн! — снова этот бархатный голос.
Я повернул. Тонкая ярко-голубая стрелка промелькнула мимо, со свистом рассекла темноту. Я содрогнулся, подхватил рясу и пустился бегом. Сзади донесся удар, сдавленное проклятие и топот.
Часы, проведенные в тренировочном зале, пригодились мне. Несмотря на усталость, я мог бежать, а моих преследователей сковывала одежда, к которой они не привыкли. Кроме того, они не знали коридоров.
Коридор раздваивался, я повернул. Еще один коридор, снова поворот. У меня был шанс оторваться от них. Монастырь напоминал лабиринт, путаницу залов и коридоров, находящихся в нескольких зданиях. Однако топот башмаков по каменному полу не делался тише — враги были слишком быстры, чтобы я мог оторваться.
Куда я мог бежать? Где мог спрятаться? Убийцы были совсем рядом, а монастырь оказался ненадежным убежищем. Даже здесь нашлись люди, которые впустили убийц. Аббат? Если я сейчас отдам камень, как знать, сможет ли он защитить меня. И захочет ли? Ведь я обманул его.
Погоня продолжалась, я по-прежнему слышал топот за спиной. Я задыхался, кровь стучала в висках. «Две ступни, — подумал я. — Только две. Это они бегут за мной, ступни, отсеченные у лодыжек. Они хотят напомнить мне о камне…»
На мгновение мне захотелось бросить камень назад, как сделал космонавт из легенды, который бросил собственного ребенка гнавшемуся за ним чудовищу. Может, тогда ступни остановятся и позволят мне уйти.
Впрочем, это желание тут же исчезло. Ступней было вчетверо больше, они топали тяжело и неумолимо.
Выбраться отсюда? А могу ли я выйти за стены монастыря? За ними меня ждет верная гибель. В этой одежде, без денег и без знания мира я был бы один и выделялся бы в любой толпе. Убийцы же пришли снаружи. В море хаоса они могли плыть почти незаметно, а я пробирался бы сквозь омуты чуждых мне вод, пока они меня не настигнут. В миру я стал бы беззащитной жертвой, которую они могли схватить, когда захотят, сделать с ней, что захотят, а потом избавиться от нее.
А здесь? О Боже, для меня не было бегства, не было дома, не было надежды. Мой мир выдал меня на милость демонов зла. Я видел перед собой открытую пасть с клыками, покрытыми кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50