Такой пистолет — это яд в стакане, нож в спину. Тонкий, деликатный метод, без предупреждения и следов. Взрыв хорош, когда имеешь дело с целой толпой, но я никогда не лезу в подобные авантюры. Кроме того, иглы дешевле и их всегда можно достать. С батареями труднее.
Я тренировался целый день и вскоре уже попадал в любую часть тела девять раз из десяти с пятидесяти метров. Потом я начал учиться извлекать пистолет из кармана под мышкой, однако никак не мог добиться кошачьей ловкости Силлера. Когда мы отправились домой перекусить, я проверил его карманы. Там у него было закреплено гениальное устройство, состоявшее из пружины, зажима и рычага. Вложенный в него пистолет натягивал пружину, а когда полу куртки откидывали, рычаг освобождал зажим, и оружие само прыгало в руку.
Вытащив это устройство из кармана Силлера, я сунул его в свой. Вернувшись, Силлер надел куртку, а когда вкладывал пистолет в карман, лицо его удивленно вытянулось. Мы оба выхватили оружие, но, пока он вытащил свое только до половины, я уже успел прицелиться в него.
Сперва он нахмурился, но потом язвительно усмехнулся.
— Ты лучше, чем я думал, Дэн. Может, ты и справился бы на улице.
Я хотел вернуть ему устройство, но он отказался.
— Оставь себе, у меня есть еще несколько.
Я продолжал тренироваться. Выхватить — и огонь! Выхватить — и огонь, поворот — и огонь. Я тренировался до тех пор, пока движения мои не стали такими же автоматическими, как дыхание. Силлер говорил: «Дэн», а я уже держал пистолет в руке. Он делал едва заметное движение, я поворачивался, пригибался, и пистолет плевал огнем на почерневший силуэт на стене.
Наши занятия продолжались часами.
— Смотри человеку в глаза, — учил Силлер. — Глаза — зеркало души. Прежде чем рука сделает движение, намерение это отразится в глазах. У всех, кроме Сабатини. Его глаза всегда выражают одно и то же, целует ли он девушку или убивает ребенка.
Я направлял на Силлера незаряженное оружие, а его рука прыгала, как змея, и выбивала у меня пистолет.
— Не так близко. Держи пистолет у бока или бедра. Ты должен разоружить меня, но с такого расстояния, чтобы я не мог тебе помешать.
Тренировки продолжались. Вытащить — и огонь. Вытащить — и огонь. Вскоре я уже мог, услышав шорох среди камней, вытащить пистолет, и в ту же секунду на пыльный пол падала мертвая дымящаяся крыса. Силлер тоже включился в эту забаву.
— Хорошо! — сказал он, и глаза его заблестели. — Следующая — моя.
Численность крыс резко уменьшилась.
Силлер научил меня обращаться с ножом, расправляться с врагом тихо и эффективно, научил расправляться и с безоружным, когда у тебя есть нож, и, что гораздо важнее, как вести себя в обратной ситуации. Он показал мне, как сделать тайник в рукаве, и дал мне для него острый нож. Наконец он неохотно признал, что у меня есть шанс уцелеть даже в мире Агентов.
Однажды после позднего ужина Силлер исчез с моей одеждой, оставив мне какую-то тряпку, едва доходившую до колен. Я осмотрел квартиру. Еще раньше я заметил, что наверху нет никакого помещения, а подвал не имеет ни окон, ни дверей. Выход был только один, но он был закрыт.
В конце концов я начал просматривать книги. Большинство оказалось беллетристикой, однако нашлась и небольшая полка с серьезными трудами. Я даже не подозревал, что у Силлера такие широкие интересы.
На полке оказалось несколько книг Джуди. Я мог выбрать «Книгу Пророка», «Церковь» или «Ритуал и Литургия», но и так уже знал их наизусть. Остальные названия ничего мне не говорили, что-то техническое, вроде «Принципы действия, энергия и основные диаграммы контуров», «Машины и Наследие человечества» и тому подобное. У меня было церковное образование, а не светское.
Книга, которую я наконец выбрал, отличалась потрепанной обложкой и загнутыми листами. На титульном листе не было ни фамилии автора, ни названия издательства. Называлась она «Динамика власти в Галактике». Усевшись в кресло, я начал читать. Читал я медленно и вдумчиво, но время шло быстро, потому что ее содержание буквально пьянило меня. Все было интересно, но один фрагмент я помню доныне слово в слово.
«Необходимо понять, чем на самом деле является власть. Ключом к пониманию этого является мир-крепость, а к крепости нет ключа. Взглянем на это ясным взглядом, не ослепленным фальшивой надеждой, не затуманенным мечтами.
Самое главное — оборона. Это символ крепости. В крепости размещены люди и снаряжение, необходимое для обороны. Приближается враг. Он идет через обширное пространство, через световые годы, с огромной армией, с оружием, амуницией и горами припасов, требующихся, чтобы одеть и накормить свою армию. Пусть враг форсирует безмерный ров, используя свои запасы, теряя энергию на преодоление пространства, пусть болезни, скука и распри подтачивают его армию. Пусть он идет. Но пусть защитники будут решительны, и тогда атака не сможет принести успеха.
Задумаемся над радиусом действия и экономикой власти. Подготовка к нападению может лишить мир людей и богатства. А что нужно для обороны? Кольцо самонаводящихся ракет и хорошая система радаров. Атакующие корабли не прорвутся, пока не уничтожат все ракеты, а если защитники организуют производство должным образом, они с легкостью восполнят потери. Одновременно с этим нападающим придется ждать, расходуя силы, пока их собственный мир не взбунтуется против требований ненасытных правителей.
Если же, несмотря ни на что, атакующие победят, то какой ценой? За их спиной останется разоренная планета, с ресурсами, потраченными на завоевание, с резко уменьшившимся населением, оголодавшая и бунтующая. А что они получат? Мир, который невозможно эксплуатировать. Предводитель захватчиков окажется в крепости, принадлежащей теперь ему. Теперь он стал здешним владыкой, и ее предыдущий хозяин не может навязать ему своей воли, как не мог навязать ее защитник крепости перед завоеванием. И если кто-то заговорит о лояльности, то я не знаю, что он имеет в виду. Внутри крепости можно быть лояльным только к самому себе.
Такова психологическая основа крепости. И еще одно: человек из иного мира — враг, он не соплеменник, а чужак. И мы ненавидим его.
А вот какова политика крепости: оборона должна быть решительной и эффективной. Решительность и эффективность не могут разделять широкие массы людей, они со временем могут атрофироваться. Эти черты можно лишь навязать сверху. Крепостью должен управлять один или несколько человек. Демократия здесь невозможна.
В истории бывали случаи демократического строя. Но пересчитайте — их не так уж много. А какова их судьба? Они меняли форму правления сами или это делали за них. Прогрессирующая централизация кончалась диктатурой или сокрушалась завоевателем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Я тренировался целый день и вскоре уже попадал в любую часть тела девять раз из десяти с пятидесяти метров. Потом я начал учиться извлекать пистолет из кармана под мышкой, однако никак не мог добиться кошачьей ловкости Силлера. Когда мы отправились домой перекусить, я проверил его карманы. Там у него было закреплено гениальное устройство, состоявшее из пружины, зажима и рычага. Вложенный в него пистолет натягивал пружину, а когда полу куртки откидывали, рычаг освобождал зажим, и оружие само прыгало в руку.
Вытащив это устройство из кармана Силлера, я сунул его в свой. Вернувшись, Силлер надел куртку, а когда вкладывал пистолет в карман, лицо его удивленно вытянулось. Мы оба выхватили оружие, но, пока он вытащил свое только до половины, я уже успел прицелиться в него.
Сперва он нахмурился, но потом язвительно усмехнулся.
— Ты лучше, чем я думал, Дэн. Может, ты и справился бы на улице.
Я хотел вернуть ему устройство, но он отказался.
— Оставь себе, у меня есть еще несколько.
Я продолжал тренироваться. Выхватить — и огонь! Выхватить — и огонь, поворот — и огонь. Я тренировался до тех пор, пока движения мои не стали такими же автоматическими, как дыхание. Силлер говорил: «Дэн», а я уже держал пистолет в руке. Он делал едва заметное движение, я поворачивался, пригибался, и пистолет плевал огнем на почерневший силуэт на стене.
Наши занятия продолжались часами.
— Смотри человеку в глаза, — учил Силлер. — Глаза — зеркало души. Прежде чем рука сделает движение, намерение это отразится в глазах. У всех, кроме Сабатини. Его глаза всегда выражают одно и то же, целует ли он девушку или убивает ребенка.
Я направлял на Силлера незаряженное оружие, а его рука прыгала, как змея, и выбивала у меня пистолет.
— Не так близко. Держи пистолет у бока или бедра. Ты должен разоружить меня, но с такого расстояния, чтобы я не мог тебе помешать.
Тренировки продолжались. Вытащить — и огонь. Вытащить — и огонь. Вскоре я уже мог, услышав шорох среди камней, вытащить пистолет, и в ту же секунду на пыльный пол падала мертвая дымящаяся крыса. Силлер тоже включился в эту забаву.
— Хорошо! — сказал он, и глаза его заблестели. — Следующая — моя.
Численность крыс резко уменьшилась.
Силлер научил меня обращаться с ножом, расправляться с врагом тихо и эффективно, научил расправляться и с безоружным, когда у тебя есть нож, и, что гораздо важнее, как вести себя в обратной ситуации. Он показал мне, как сделать тайник в рукаве, и дал мне для него острый нож. Наконец он неохотно признал, что у меня есть шанс уцелеть даже в мире Агентов.
Однажды после позднего ужина Силлер исчез с моей одеждой, оставив мне какую-то тряпку, едва доходившую до колен. Я осмотрел квартиру. Еще раньше я заметил, что наверху нет никакого помещения, а подвал не имеет ни окон, ни дверей. Выход был только один, но он был закрыт.
В конце концов я начал просматривать книги. Большинство оказалось беллетристикой, однако нашлась и небольшая полка с серьезными трудами. Я даже не подозревал, что у Силлера такие широкие интересы.
На полке оказалось несколько книг Джуди. Я мог выбрать «Книгу Пророка», «Церковь» или «Ритуал и Литургия», но и так уже знал их наизусть. Остальные названия ничего мне не говорили, что-то техническое, вроде «Принципы действия, энергия и основные диаграммы контуров», «Машины и Наследие человечества» и тому подобное. У меня было церковное образование, а не светское.
Книга, которую я наконец выбрал, отличалась потрепанной обложкой и загнутыми листами. На титульном листе не было ни фамилии автора, ни названия издательства. Называлась она «Динамика власти в Галактике». Усевшись в кресло, я начал читать. Читал я медленно и вдумчиво, но время шло быстро, потому что ее содержание буквально пьянило меня. Все было интересно, но один фрагмент я помню доныне слово в слово.
«Необходимо понять, чем на самом деле является власть. Ключом к пониманию этого является мир-крепость, а к крепости нет ключа. Взглянем на это ясным взглядом, не ослепленным фальшивой надеждой, не затуманенным мечтами.
Самое главное — оборона. Это символ крепости. В крепости размещены люди и снаряжение, необходимое для обороны. Приближается враг. Он идет через обширное пространство, через световые годы, с огромной армией, с оружием, амуницией и горами припасов, требующихся, чтобы одеть и накормить свою армию. Пусть враг форсирует безмерный ров, используя свои запасы, теряя энергию на преодоление пространства, пусть болезни, скука и распри подтачивают его армию. Пусть он идет. Но пусть защитники будут решительны, и тогда атака не сможет принести успеха.
Задумаемся над радиусом действия и экономикой власти. Подготовка к нападению может лишить мир людей и богатства. А что нужно для обороны? Кольцо самонаводящихся ракет и хорошая система радаров. Атакующие корабли не прорвутся, пока не уничтожат все ракеты, а если защитники организуют производство должным образом, они с легкостью восполнят потери. Одновременно с этим нападающим придется ждать, расходуя силы, пока их собственный мир не взбунтуется против требований ненасытных правителей.
Если же, несмотря ни на что, атакующие победят, то какой ценой? За их спиной останется разоренная планета, с ресурсами, потраченными на завоевание, с резко уменьшившимся населением, оголодавшая и бунтующая. А что они получат? Мир, который невозможно эксплуатировать. Предводитель захватчиков окажется в крепости, принадлежащей теперь ему. Теперь он стал здешним владыкой, и ее предыдущий хозяин не может навязать ему своей воли, как не мог навязать ее защитник крепости перед завоеванием. И если кто-то заговорит о лояльности, то я не знаю, что он имеет в виду. Внутри крепости можно быть лояльным только к самому себе.
Такова психологическая основа крепости. И еще одно: человек из иного мира — враг, он не соплеменник, а чужак. И мы ненавидим его.
А вот какова политика крепости: оборона должна быть решительной и эффективной. Решительность и эффективность не могут разделять широкие массы людей, они со временем могут атрофироваться. Эти черты можно лишь навязать сверху. Крепостью должен управлять один или несколько человек. Демократия здесь невозможна.
В истории бывали случаи демократического строя. Но пересчитайте — их не так уж много. А какова их судьба? Они меняли форму правления сами или это делали за них. Прогрессирующая централизация кончалась диктатурой или сокрушалась завоевателем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50