— Невеселая улыбка тронула его губы. — Книги для широких масс. Дела идут хуже некуда. Скажи, откуда у тебя это?
— Что? — осторожно спросил я.
— Эти ожоги на лице и руке.
Я поднял руку — она была красной и блестела от жира. Вот почему у меня болели лицо и рука.
— Один из них выстрелил в меня.
Силлер тихо свистнул.
— Это что-то новое. Ожоги от фламмера! Обычно не остается ничего.
— Я… я как раз уходил.
— Да уж. — Силлер поднял брови. — И очень торопился. Не помнишь?
— Не знаю, — неуверенно ответил я. — Немного. Помню, что меня зовут Дэн. Уильям Дэн. Я был послушником в монастыре. Девушка вошла в Собор, когда я нес там службу, вошла, скрываясь от четверых Свободных Агентов… А когда вышла, они отсекли ей ступни…
— Дальше, — нетерпеливо бросил он.
— Ты не понимаешь? — Голова у меня кружилась и болела, но я хотел ему это объяснить: — Они отсекли ей ступни и при этом улыбались.
— Да-да, я понял. — Его глаза казались увеличенными из-за дыма, плавающего между нами. — А что случилось потом?
Я беспомощно опустился на кровать и потер лоб ладонью, не обращая внимания на боль. Никого не интересовало самое важное. Постепенно, эпизод за эпизодом я вспоминал то, что случилось, но путано, неуверенно. А когда закончил, закрыл глаза.
— Больше ничего не помню.
Когда я снова взглянул на него, он смотрел на меня сквозь дым; глаза были большие, голубые, блестящие, как у лихорадочного больного.
— Зачем она пришла в Собор?.. Что принесла?.. Почему вышла?..
Я только качал головой.
— Не знаю… Не помню… Не знаю…
Наконец глаза и голос куда-то уплыли, и я погрузился в оцепенение, из которого меня вырвал хохот, звучавший, казалось, где-то далеко.
— Тебе нужно отдохнуть, — сказал голос, — и залечить раны. Вероятно, когда он выстрелил, ты заслонил рукой глаза. К счастью для твоего зрения. Ты не в лучшей форме: брови и ресницы у тебя почти сгорели, а лицо похоже на кусок сырого мяса.
— Что мне делать? — тихо спросил я. — Вне стен монастыря я как младенец.
Он снова захохотал.
— Неплохо оснащенный младенец. Одежда. Деньги — пять тысяч имперских хроноров в сотенных банкнотах…
Я широко открыл глаза, а Силлер продолжал хохотать.
— В поясе, — объяснил он.
Я потянулся к поясу левой, здоровой рукой.
— Они там. Если бы я хотел их украсть, то не оставил бы тебя здесь, чтобы ты об этом беспокоился. Я всегда думаю, прежде чем сделать что-то. Этот наемник, которого ты раздел, был богатым человеком. Если это его доля за работу, то либо он, либо задание ценилось весьма высоко. Разве что ты ограбил сокровищницу Аббата.
Я хотел встать, но он толкнул меня обратно.
— Это неважно. Во всяком случае у тебя есть оружие, оно стоит самое малое пятьсот хроноров, солидный запас амуниции…
Он отогнул лацкан моей куртки, показав ряд тонких металлических трубок, вставленных в карманчики.
— Десять. Хватит на сотню одиночных выстрелов, десять очередей или одно настоящее извержение. Достаточно энергии, чтобы обогревать и освещать этот магазин десять лет кряду. По пятьдесят хроноров — если кому-то удастся добыть нечто подобное. Да, снаряжение у тебя превосходное.
— За деньги нельзя купить свободу, — сказал я. — И покой тоже.
— Ты бы очень удивился, если бы знал, что за них можно получить, если знать, куда пойти, как их потратить и как потом сохранить. Значит, тебе предстоит многому научиться. Немного знаний, масса жестокости и удачи, и, может, тебе удастся выжить.
«Выжить». Я содрогнулся, вспомнив лицо Агента.
— Мне не уйти от того, смуглого.
Силлер посерьезнел.
— От кого?
— Не знаю, — ответил я. Меня раздражали бесконечные вопросы, я устал, лицо и рука болели. — Черные, холодные, безжалостные глаза, крепкая челюсть и огромный нос. Он высокий… по крайней мере с меня ростом, лицо смуглое, равнодушное и дерзкое…
— Сабатини, — сказал Силлер. Голос его чуть дрогнул, а лицо заметно побледнело.
— Ты его знаешь? — задал я идиотский вопрос. Я так устал, что уже ничему не удивлялся.
— Знаю. — Силлер говорил словно сам с собой. — Мы встречались два раза. Однажды на Маклеоде, второй раз в Объединенных Мирах. Ни у меня не было к нему дел, ни у него ко мне. Но сейчас… — Он пожал плечами, явно обеспокоенный. — В Объединенных Мирах у Сабатини были дела, которые должны были его там задержать, пока не появится кто-то более быстрый, твердый и ловкий.
— Но ведь Объединенные Миры в сотне световых лет отсюда, — удивился я.
— Вот именно, — буркнул Силлер. — Кто бы мог подумать?..
До этого момента он кружил по комнате бесцельно, но теперь подошел к стене и отдернул портьеру. Под его пальцами открылась часть стены, показав небольшой шкафчик. Силлер вынул оттуда какие-то предметы и рассовал по карманам. Среди прочего там был и пистолет, выглядевший совсем по-другому, чем тот, который я забрал у Агента. У него был длинный узкий ствол. Силлер сунул его в карман под мышкой.
Он явно готовился к выходу, и я смотрел на него, не зная, что сказать. Наконец он взглянул на меня.
— Лучше бы нам убраться отсюда, — сказал он как ни в чем не бывало. — Это место может быть…
Он замер, а я почувствовал какое-то беспокойство. Мгновением позже в соседней комнате громко, настойчиво постучали в дверь.
Силлер как-то странно нахохлился.
— Стучите! — зловеще сказал он. — Идите и познаете вкус ада!
Медленно, словно ничего не произошло, он выпрямился и повернул ко мне спокойное лицо.
— Вставай.
Он стоял возле двери, которая, как я уже догадался, вела в магазин. В дверь, выходившую на улицу, кто-то стучал. Силлер нажал часть дверной рамы — ничего не случилось.
— Кто это? — спросил я.
Стук вдруг стих.
Силлер посмотрел на меня, явно удивленный, что я еще лежу на матраце, потом пожал плечами.
— Наверное, какой-то клиент. Но магазин закрыт. Навсегда.
Когда Силлер подошел к закрытой части стены напротив дверей, я услышал звук, который уже начинал узнавать, — резкий писк, приглушенный расстоянием. Потом в комнате рядом раздались треск, крики и грохот, волна жара прокатилась по комнате, из-под двери появились языки огня.
— Идем! — поторопил меня Силлер. — Вставай. Я, конечно, мог бы подождать, но огонь ждать не будет.
Я посмотрел на него. Он стоял у стены, в которой открылось прямоугольное черное отверстие. Я сел, и комната закружилась у меня перед глазами. Медленно, с трудом я встал… комната снова покачнулась. Я машинально протянул руку, чтобы опереться на ближайшую стену, но рука сама отдернулась от нее — стена раскалилась.
Стиснув зубы, я сосредоточился на том, чтобы не упасть. Капли пота выступили на моем лице, но комната остановилась. Десять шагов. Пять я сделал медленно, осторожно, словно шел по веревке над пропастью, но на шестом споткнулся, и оставшиеся четыре слились в один прыжок неведомо куда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Что? — осторожно спросил я.
— Эти ожоги на лице и руке.
Я поднял руку — она была красной и блестела от жира. Вот почему у меня болели лицо и рука.
— Один из них выстрелил в меня.
Силлер тихо свистнул.
— Это что-то новое. Ожоги от фламмера! Обычно не остается ничего.
— Я… я как раз уходил.
— Да уж. — Силлер поднял брови. — И очень торопился. Не помнишь?
— Не знаю, — неуверенно ответил я. — Немного. Помню, что меня зовут Дэн. Уильям Дэн. Я был послушником в монастыре. Девушка вошла в Собор, когда я нес там службу, вошла, скрываясь от четверых Свободных Агентов… А когда вышла, они отсекли ей ступни…
— Дальше, — нетерпеливо бросил он.
— Ты не понимаешь? — Голова у меня кружилась и болела, но я хотел ему это объяснить: — Они отсекли ей ступни и при этом улыбались.
— Да-да, я понял. — Его глаза казались увеличенными из-за дыма, плавающего между нами. — А что случилось потом?
Я беспомощно опустился на кровать и потер лоб ладонью, не обращая внимания на боль. Никого не интересовало самое важное. Постепенно, эпизод за эпизодом я вспоминал то, что случилось, но путано, неуверенно. А когда закончил, закрыл глаза.
— Больше ничего не помню.
Когда я снова взглянул на него, он смотрел на меня сквозь дым; глаза были большие, голубые, блестящие, как у лихорадочного больного.
— Зачем она пришла в Собор?.. Что принесла?.. Почему вышла?..
Я только качал головой.
— Не знаю… Не помню… Не знаю…
Наконец глаза и голос куда-то уплыли, и я погрузился в оцепенение, из которого меня вырвал хохот, звучавший, казалось, где-то далеко.
— Тебе нужно отдохнуть, — сказал голос, — и залечить раны. Вероятно, когда он выстрелил, ты заслонил рукой глаза. К счастью для твоего зрения. Ты не в лучшей форме: брови и ресницы у тебя почти сгорели, а лицо похоже на кусок сырого мяса.
— Что мне делать? — тихо спросил я. — Вне стен монастыря я как младенец.
Он снова захохотал.
— Неплохо оснащенный младенец. Одежда. Деньги — пять тысяч имперских хроноров в сотенных банкнотах…
Я широко открыл глаза, а Силлер продолжал хохотать.
— В поясе, — объяснил он.
Я потянулся к поясу левой, здоровой рукой.
— Они там. Если бы я хотел их украсть, то не оставил бы тебя здесь, чтобы ты об этом беспокоился. Я всегда думаю, прежде чем сделать что-то. Этот наемник, которого ты раздел, был богатым человеком. Если это его доля за работу, то либо он, либо задание ценилось весьма высоко. Разве что ты ограбил сокровищницу Аббата.
Я хотел встать, но он толкнул меня обратно.
— Это неважно. Во всяком случае у тебя есть оружие, оно стоит самое малое пятьсот хроноров, солидный запас амуниции…
Он отогнул лацкан моей куртки, показав ряд тонких металлических трубок, вставленных в карманчики.
— Десять. Хватит на сотню одиночных выстрелов, десять очередей или одно настоящее извержение. Достаточно энергии, чтобы обогревать и освещать этот магазин десять лет кряду. По пятьдесят хроноров — если кому-то удастся добыть нечто подобное. Да, снаряжение у тебя превосходное.
— За деньги нельзя купить свободу, — сказал я. — И покой тоже.
— Ты бы очень удивился, если бы знал, что за них можно получить, если знать, куда пойти, как их потратить и как потом сохранить. Значит, тебе предстоит многому научиться. Немного знаний, масса жестокости и удачи, и, может, тебе удастся выжить.
«Выжить». Я содрогнулся, вспомнив лицо Агента.
— Мне не уйти от того, смуглого.
Силлер посерьезнел.
— От кого?
— Не знаю, — ответил я. Меня раздражали бесконечные вопросы, я устал, лицо и рука болели. — Черные, холодные, безжалостные глаза, крепкая челюсть и огромный нос. Он высокий… по крайней мере с меня ростом, лицо смуглое, равнодушное и дерзкое…
— Сабатини, — сказал Силлер. Голос его чуть дрогнул, а лицо заметно побледнело.
— Ты его знаешь? — задал я идиотский вопрос. Я так устал, что уже ничему не удивлялся.
— Знаю. — Силлер говорил словно сам с собой. — Мы встречались два раза. Однажды на Маклеоде, второй раз в Объединенных Мирах. Ни у меня не было к нему дел, ни у него ко мне. Но сейчас… — Он пожал плечами, явно обеспокоенный. — В Объединенных Мирах у Сабатини были дела, которые должны были его там задержать, пока не появится кто-то более быстрый, твердый и ловкий.
— Но ведь Объединенные Миры в сотне световых лет отсюда, — удивился я.
— Вот именно, — буркнул Силлер. — Кто бы мог подумать?..
До этого момента он кружил по комнате бесцельно, но теперь подошел к стене и отдернул портьеру. Под его пальцами открылась часть стены, показав небольшой шкафчик. Силлер вынул оттуда какие-то предметы и рассовал по карманам. Среди прочего там был и пистолет, выглядевший совсем по-другому, чем тот, который я забрал у Агента. У него был длинный узкий ствол. Силлер сунул его в карман под мышкой.
Он явно готовился к выходу, и я смотрел на него, не зная, что сказать. Наконец он взглянул на меня.
— Лучше бы нам убраться отсюда, — сказал он как ни в чем не бывало. — Это место может быть…
Он замер, а я почувствовал какое-то беспокойство. Мгновением позже в соседней комнате громко, настойчиво постучали в дверь.
Силлер как-то странно нахохлился.
— Стучите! — зловеще сказал он. — Идите и познаете вкус ада!
Медленно, словно ничего не произошло, он выпрямился и повернул ко мне спокойное лицо.
— Вставай.
Он стоял возле двери, которая, как я уже догадался, вела в магазин. В дверь, выходившую на улицу, кто-то стучал. Силлер нажал часть дверной рамы — ничего не случилось.
— Кто это? — спросил я.
Стук вдруг стих.
Силлер посмотрел на меня, явно удивленный, что я еще лежу на матраце, потом пожал плечами.
— Наверное, какой-то клиент. Но магазин закрыт. Навсегда.
Когда Силлер подошел к закрытой части стены напротив дверей, я услышал звук, который уже начинал узнавать, — резкий писк, приглушенный расстоянием. Потом в комнате рядом раздались треск, крики и грохот, волна жара прокатилась по комнате, из-под двери появились языки огня.
— Идем! — поторопил меня Силлер. — Вставай. Я, конечно, мог бы подождать, но огонь ждать не будет.
Я посмотрел на него. Он стоял у стены, в которой открылось прямоугольное черное отверстие. Я сел, и комната закружилась у меня перед глазами. Медленно, с трудом я встал… комната снова покачнулась. Я машинально протянул руку, чтобы опереться на ближайшую стену, но рука сама отдернулась от нее — стена раскалилась.
Стиснув зубы, я сосредоточился на том, чтобы не упасть. Капли пота выступили на моем лице, но комната остановилась. Десять шагов. Пять я сделал медленно, осторожно, словно шел по веревке над пропастью, но на шестом споткнулся, и оставшиеся четыре слились в один прыжок неведомо куда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50