Но — извини — старик, большего я тебе сейчас сказать не могу.
— Да мне и недосуг слушать. Мне, между прочим, еще эту пьяную скотину выдворять домой. Он ведь может легко задрыхнуть посреди зала. И обрыгать ковер.
— Ты бы, кстати, изобразил при клубе комнату отдыха, что ли. На такие вот случаи.
— Ну уж нет. Сам знаешь, чем это кончится.
— Вернее, что начнется.
— Вот-вот. А у меня теща наладилась завтракать там по воскресеньям, с утра пораньше. А тут комната отдыха — понимаешь…
Они рассмеялись, представив возможные коллизии, и двинулись к дороге. Люди на мосту стремительно занимали места в машинах. Через несколько минут одна из них — тот самый бронированный BMW — мягко притормозила у входа в ресторан. Лампы внутри были пригашены, в холле царил глубокий полумрака. Казалось — никого. Но он был убежден в обратном — и не ошибся. Метрдотель, словно материализовавшийся дух заведения, возник из полумрака.
— Доброй ночи, Александр Геннадьевич.
— Привет. Что гость?
— Отдыхают.
— И где же, на этот раз?
— В бильярдной.
Стараясь не шуметь, он направился в сторону бильярдной, и только тогда многоопытный метр решил уточнить:
— С Софьей.
— Это как же? — искренне удивился человек в мокасинах. — Там же вроде даже дивана нет, одни кресла. На полу, что ли?
— На столе… Извините.
Он аккуратно приоткрыл дверь бильярдной.
Все было так — на зеленом сукне отчетливо белел министерский зад, поверх которого небрежно переброшена стройная женская нога.
— Сукно же… — брошено было с досадой, вперемешку с брезгливым раздражением — Вот сволочь похотливая.
Последнее прозвучало уже безо всякого зла.
— Будите аккуратно. В машину. И восвояси.
— Все сделаем, не беспокойтесь. Ждали только команды.
— Ну, вперед. Спокойной ночи.
Ночь, между тем, уже шла на убыль. Короткая летняя ночь. В вышине темные силуэты сосен отчетливо проступали на синем фоне светлеющего неба.
2007 ГОД. ГАВАНА
— Сегодня мы обедаем в Ambos Mundos — говорит он.
И ни толики вопросительной интонации. Императивно. Но я и не спорю. Такси — весьма пожилой, при том проживший отнюдь не смиренную пуританскую жизнь белый «Додж» образца 1953-го, разумеется, кабриолет, с красным кожаным салоном — верх автомобильного пижонства по-гавански — недолго петляет узкими улочками.
Ambos Mundos — отель, построенный, очевидно, в 50-е, а может, и раньше — но это не важно, потому что всем своим видом он говорит о том, что это колониальный отель. С маленькими узорными балкончиками, высокие, узкие окна которых скрываются за плотными жалюзи черного — или просто потемневшего от времени дерева.
— Он довольно долго жил здесь, в номере на шестом этаже, и даже — как говорят — именно там написал своего «Старика.» Туда мы заглянем непременно, но позже.
И я очень быстро понимаю — почему. Потому что потом, сколько бы он ни писал в номере, ближе к ночи зыбкий лифт, ржаво поскрипывая, доставлял его на крышу, и там, на террасе открытого ресторана, окутанной горячим дыханием окрестных крыш, остывающих в короткой ночной прохладе, он завершал день, отдавая предпочтение Dry Martini… Здесь мало что изменилось с тех пор. То же раскаленное дыхание окрестных крыш, с которым упрямо борется свежий ветер, налетающий с просторов Атлантики. И теснота. И полумрак. И шумные компании за соседними столиками, с аппетитом уплетающие жареную свинину с острым соусом-похлебкой из черных бобов и рис с жареными бананами. Но мы — раз уж решили, идем по его следам и заказываем сухой «Мартини», разумеется, с огромными маслянистыми оливками и будто лаковыми черными маслинами. И продолжаем наш бесконечный разговор, который отчего-то непременно начинается вот так, поздними вечерами, в тех барах, где бывал и пивал здесь в Гаване больной, уставший человек, назвавший однажды собственное поколение потерянным.
— И стали мальчикам раздавать злато-серебро. Или нефть — ведерками. Или — резервуарами.
— Зря иронизируете. Брали сами. Все, что плохо лежало. А плохо лежало все. Но некоторые брали — весьма определенные вещи.
— По подсказке.
— Ну, вероятно, кто-то и подсказывал. Экономические советники уже входили в моду, мальчики из Гарварда и Йеля, оказавшиеся позже мелкими жуликами, консультировали не только Гайдара, но молодую капиталистическую поросль. Знаете ведь историю Шлейфера и Хэя?
— Что-то помнится смутно. Какой-то вроде скандал.
— Вроде. Профессор экономики из Гарварда и юрист из Джонатана в начале 90-х консультировали правительство Гайдара по вопросам приватизации. Работу финансировало Агентство международного развития США, выделившее для этого гранты в размере более 40 миллионов долларов на формирование цивилизованного фондового рынка и еще 130 миллионов долларов на финансирование связанных с этим программ. Кроме того, деньги поступали от TASIS (программа Евросоюза для технического сотрудничества и развития в странах Восточной Европы и СНГ), из Германии и Японии.
— И что — профессора все сперли?
— Ну, профессора или не профессора — вопрос открыт. Осудили пока профессоров, дома, в Америке, 34 миллиона долларов убытка, нанесенного США. Убыток, нанесенный России, понятное дело, никто не измерял. И речь не столько о прямом хищении, сколько об откровенно инсайдерских процессах. Здесь суммы, полагаю, могут всплыть на порядок больше.
— Но это обычное дело. Воры. Жулики. Вы же говорите о каком-то целевом распределении национального достояния. Нефти?
— Кого тогда, в начале 90-х, всерьез интересовала нефть, ценою по 6, кажется, долларов за баррель?
— Аналитиков в Госдепе, к примеру.
— Они, разумеется, прогнозировали. Но вот их потенциальные новые ставленники.
— Подопытные кролики?
— Да. Пребывающие к тому же еще в стадии экспериментальной — еще не известно было наверняка, на кого и в какой момент нужно будет делать ставку. И на каком поле играть. Так вот, экспериментальный молодняк так далеко не видел. И даже не пытался заглянуть.
— Тогда была тема.
— Простите?
— Тогда еще жили от «темы» к «теме».
— Верно. Так вот кое-кто вдруг выходил на тему весьма перспективную и долгосрочную.
— К примеру?
— То, что в СССР принято было называть «флагманами социалистической экономики», и первую очередь — оборонной промышленности, ВПК. Во-вторых, сырьевые добывающие отрасли. Не только углеводороды. Металлы, тот же никель. Главное не столько вывод из госсобственности, сколько пагубная реструктуризация сбалансированных экономических систем. Отрыв добывающих отраслей от перерабатывающих комплексов. Помните, кстати, такую фамилию — Баранников?
— Он ведь возглавлял ФСБ, но как-то недолго. Потом поддержал Хасбулатовский мятеж и поплатился карьерой.
— И да и нет. Карьерой он поплатился отнюдь не за Хасбулатова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Да мне и недосуг слушать. Мне, между прочим, еще эту пьяную скотину выдворять домой. Он ведь может легко задрыхнуть посреди зала. И обрыгать ковер.
— Ты бы, кстати, изобразил при клубе комнату отдыха, что ли. На такие вот случаи.
— Ну уж нет. Сам знаешь, чем это кончится.
— Вернее, что начнется.
— Вот-вот. А у меня теща наладилась завтракать там по воскресеньям, с утра пораньше. А тут комната отдыха — понимаешь…
Они рассмеялись, представив возможные коллизии, и двинулись к дороге. Люди на мосту стремительно занимали места в машинах. Через несколько минут одна из них — тот самый бронированный BMW — мягко притормозила у входа в ресторан. Лампы внутри были пригашены, в холле царил глубокий полумрака. Казалось — никого. Но он был убежден в обратном — и не ошибся. Метрдотель, словно материализовавшийся дух заведения, возник из полумрака.
— Доброй ночи, Александр Геннадьевич.
— Привет. Что гость?
— Отдыхают.
— И где же, на этот раз?
— В бильярдной.
Стараясь не шуметь, он направился в сторону бильярдной, и только тогда многоопытный метр решил уточнить:
— С Софьей.
— Это как же? — искренне удивился человек в мокасинах. — Там же вроде даже дивана нет, одни кресла. На полу, что ли?
— На столе… Извините.
Он аккуратно приоткрыл дверь бильярдной.
Все было так — на зеленом сукне отчетливо белел министерский зад, поверх которого небрежно переброшена стройная женская нога.
— Сукно же… — брошено было с досадой, вперемешку с брезгливым раздражением — Вот сволочь похотливая.
Последнее прозвучало уже безо всякого зла.
— Будите аккуратно. В машину. И восвояси.
— Все сделаем, не беспокойтесь. Ждали только команды.
— Ну, вперед. Спокойной ночи.
Ночь, между тем, уже шла на убыль. Короткая летняя ночь. В вышине темные силуэты сосен отчетливо проступали на синем фоне светлеющего неба.
2007 ГОД. ГАВАНА
— Сегодня мы обедаем в Ambos Mundos — говорит он.
И ни толики вопросительной интонации. Императивно. Но я и не спорю. Такси — весьма пожилой, при том проживший отнюдь не смиренную пуританскую жизнь белый «Додж» образца 1953-го, разумеется, кабриолет, с красным кожаным салоном — верх автомобильного пижонства по-гавански — недолго петляет узкими улочками.
Ambos Mundos — отель, построенный, очевидно, в 50-е, а может, и раньше — но это не важно, потому что всем своим видом он говорит о том, что это колониальный отель. С маленькими узорными балкончиками, высокие, узкие окна которых скрываются за плотными жалюзи черного — или просто потемневшего от времени дерева.
— Он довольно долго жил здесь, в номере на шестом этаже, и даже — как говорят — именно там написал своего «Старика.» Туда мы заглянем непременно, но позже.
И я очень быстро понимаю — почему. Потому что потом, сколько бы он ни писал в номере, ближе к ночи зыбкий лифт, ржаво поскрипывая, доставлял его на крышу, и там, на террасе открытого ресторана, окутанной горячим дыханием окрестных крыш, остывающих в короткой ночной прохладе, он завершал день, отдавая предпочтение Dry Martini… Здесь мало что изменилось с тех пор. То же раскаленное дыхание окрестных крыш, с которым упрямо борется свежий ветер, налетающий с просторов Атлантики. И теснота. И полумрак. И шумные компании за соседними столиками, с аппетитом уплетающие жареную свинину с острым соусом-похлебкой из черных бобов и рис с жареными бананами. Но мы — раз уж решили, идем по его следам и заказываем сухой «Мартини», разумеется, с огромными маслянистыми оливками и будто лаковыми черными маслинами. И продолжаем наш бесконечный разговор, который отчего-то непременно начинается вот так, поздними вечерами, в тех барах, где бывал и пивал здесь в Гаване больной, уставший человек, назвавший однажды собственное поколение потерянным.
— И стали мальчикам раздавать злато-серебро. Или нефть — ведерками. Или — резервуарами.
— Зря иронизируете. Брали сами. Все, что плохо лежало. А плохо лежало все. Но некоторые брали — весьма определенные вещи.
— По подсказке.
— Ну, вероятно, кто-то и подсказывал. Экономические советники уже входили в моду, мальчики из Гарварда и Йеля, оказавшиеся позже мелкими жуликами, консультировали не только Гайдара, но молодую капиталистическую поросль. Знаете ведь историю Шлейфера и Хэя?
— Что-то помнится смутно. Какой-то вроде скандал.
— Вроде. Профессор экономики из Гарварда и юрист из Джонатана в начале 90-х консультировали правительство Гайдара по вопросам приватизации. Работу финансировало Агентство международного развития США, выделившее для этого гранты в размере более 40 миллионов долларов на формирование цивилизованного фондового рынка и еще 130 миллионов долларов на финансирование связанных с этим программ. Кроме того, деньги поступали от TASIS (программа Евросоюза для технического сотрудничества и развития в странах Восточной Европы и СНГ), из Германии и Японии.
— И что — профессора все сперли?
— Ну, профессора или не профессора — вопрос открыт. Осудили пока профессоров, дома, в Америке, 34 миллиона долларов убытка, нанесенного США. Убыток, нанесенный России, понятное дело, никто не измерял. И речь не столько о прямом хищении, сколько об откровенно инсайдерских процессах. Здесь суммы, полагаю, могут всплыть на порядок больше.
— Но это обычное дело. Воры. Жулики. Вы же говорите о каком-то целевом распределении национального достояния. Нефти?
— Кого тогда, в начале 90-х, всерьез интересовала нефть, ценою по 6, кажется, долларов за баррель?
— Аналитиков в Госдепе, к примеру.
— Они, разумеется, прогнозировали. Но вот их потенциальные новые ставленники.
— Подопытные кролики?
— Да. Пребывающие к тому же еще в стадии экспериментальной — еще не известно было наверняка, на кого и в какой момент нужно будет делать ставку. И на каком поле играть. Так вот, экспериментальный молодняк так далеко не видел. И даже не пытался заглянуть.
— Тогда была тема.
— Простите?
— Тогда еще жили от «темы» к «теме».
— Верно. Так вот кое-кто вдруг выходил на тему весьма перспективную и долгосрочную.
— К примеру?
— То, что в СССР принято было называть «флагманами социалистической экономики», и первую очередь — оборонной промышленности, ВПК. Во-вторых, сырьевые добывающие отрасли. Не только углеводороды. Металлы, тот же никель. Главное не столько вывод из госсобственности, сколько пагубная реструктуризация сбалансированных экономических систем. Отрыв добывающих отраслей от перерабатывающих комплексов. Помните, кстати, такую фамилию — Баранников?
— Он ведь возглавлял ФСБ, но как-то недолго. Потом поддержал Хасбулатовский мятеж и поплатился карьерой.
— И да и нет. Карьерой он поплатился отнюдь не за Хасбулатова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99