Квинси был занят делом о шантаже в какой-то студии. Майкл припарковался напротив, там, откуда он без помех мог наблюдать за всеми входящими и выходящими из дома.
Он спал урывками, уверенный, что сегодня, наконец, узнает, где Рита. Он ненавидел ее за то, что, отобрав у него ребенка, она заставила его пройти через все это. Как только он найдет ее, он проконсультируется с юристом и оформит полную опеку над Беллой.
Да, а как он будет платить за все это? Потребуется снять квартиру, нанять приходящую няню и Бог весть, что еще.
Первым делом надо найти постоянную работу. Квинси предложил ему стать его партнером – заняться частным сыском, и это совсем неплохая идея. Они были в свое время хорошей командой, а Квинси заверил, что работать для студий легко, приятно и не опасно для жизни, в отличие от их нью-йоркского дела. Майкл обдумывал это. В конце концов у него есть целый год на раздумья о том, возвращаться ли ему в Нью-Йорк или же остаться в Лос-Анджелесе.
Нужно было выпить. Эта мысль, прочно засевшая в подсознании, заставила его, наконец, обратить внимание на себя самого. Немедленно он почувствовал сухость во рту.
Господи! Это было совсем плохо. Он оставался трезвенником почти четыре года и совсем не хотел начинать пить снова. Мысли о выпивке приходили в голову, как правило, в трудные моменты. Он знал, что таким образом легко приглушить боль.
Хорошо, что «Программа» научила его уму-разуму настолько, чтобы понимать, что это – неверный путь, и если он поддастся искушению, то погибнет.
Стать трезвенником было нелегко, и он не сломает свою жизнь сейчас, как бы ни манило его спиртное.
Закурив, он отчаянно пытался подавить желание, заставляя себя думать о том, что ему нужно снова поработать над «Программой», ведь он целыми месяцами не бывает на встречах.
В десять сорок пять Дэли Форрест вышел и сел в «лексас», управляемый шофером.
Майкл последовал за машиной. Свернув с дороги, они поехали вдоль Уилшира к окраине.
Рано утром Майкл просил друга, работавшего в департаменте полиции в Нью-Йорке, проверить, что собой представляет мистер Форрест. Он выяснил, что Дэли, натурализованный американец шестидесяти трех лет, последние пятнадцать лет провел в Лос-Анджелесе. За это время написал сценарии и снял несколько «мягких» порнографических фильмов, последние три года занимался «настоящей» порнухой. Он не совершал ничего противозаконного, но был опасно близок к этому. Два года назад он был арестован за ввоз неразрешенных к показу фильмов, но полностью доказать его вину не удалось, и обвинение было снято.
У Дэли Форреста не было ни жены, ни семьи, и он был богат. Это все, что знал Майкл. И этого было достаточно. Рита обожала тратить деньги: богатый человек типа Дэли Форреста мог подбить ее на что угодно.
Майкл следовал за «лексасом» до Хэнкок-парка; там, свернув к большому дому на тихой боковой улице, Дэли вышел из машины, быстро переговорил о чем-то с шофером и отослал машину. Дверь в дом он открыл своим ключом, затем захлопнул ее за собой.
Майкл припарковался напротив и минут пять сидел в машине, прежде чем выйти и подойти к дому.
Утро было прекрасным, пели птицы, и над городом не висел смог. У входа пышно цвела пурпурными и оранжевыми цветами бугенвиллея. Тощая черная кошка обогнула угол и скрылась.
Вместо того, чтобы войти с парадного входа, Майкл решил последовать за кошкой, внимательно глядя, не следят ли за ним.
У него вновь появилось неприятное чувство, будто должно произойти что-то, что он не сможет проконтролировать.
В ночь, когда он был ранен, его беспокоило то же самое чувство. И то, что было обычной облавой на торговцев наркотиками, чуть не закончилось для него смертью. Этой ночи ему не забыть.
Осторожно двигаясь, он добрался до сада, который неожиданно оказался большим и ухоженным, и попал в тень нескольких пальм.
Дверь в кухню была открыта, оттуда слышался детский голос.
Его сердце сжалось: он был уверен, что это Белла.
Он подошел ближе к раскрытой двери. Майклу показалось, что он видит спину маленькой девочки.
Волной нахлынуло облегчение. Он нашел свою дочь, и ничто не сможет снова разлучить их.
Как только он сделал еще один шаг вперед, что-то обрушилось ему на голову, и он провалился в беспамятство.
Последнее, что он услышал, был детский крик.
Он вел альбом вырезок, очень часто доставая его и делая дополнения. Он купил ножницы и двойную ленту скотча в «Трифтиз» и прилежно работал над своим альбомом, как только появлялось что-то новенькое, что можно было добавить к его коллекции вырезок.
Женщина из Агура-Хиллз не привлекла того внимания газет, на какое он рассчитывал, и Он разозлился. Теперь Он знал, что для того, чтобы привлечь к себе такое внимание, надо оставлять впечатляющие послания – пусть все знают, с кем имеют дело.
Он целыми днями думал об этом. Как бы поступил Стивен Сигал? Как бы подобную проблему решила могущественная кинозвезда?
Этого Он не знал.
Однажды вечером женщина, живущая в том же доме, попробовала заговорить с ним. Он сразу же постарался прекратить ее глупую болтовню, но это не избавило его от ее навязчивости.
– Я – актриса, – сообщила она. – А чем занимаетесь вы?
– Писатель, – бросил Он, не глядя ей в глаза. Они неловко столкнулись в коридоре.
– А что вы пишете? – заинтересовалась она.
Он повернулся и ушел, оставив ее вопрос без ответа.
Казалось, его грубость ее ничуть не обеспокоила: где бы она ни увидела его, она вела себя так, словно они были старыми друзьями.
Вчера она привязалась к нему, когда Он шел к машине.
– Забавно, – весело сказала она, – мы живем в одном доме, а я даже не знаю, как вас зовут.
Он был вынужден ответить.
– Джон, – солгал Он.
– Джон, а дальше? – Она придвинулась ближе.
– Джон Сигал, – ответил Он, отстраняясь. Она кокетливо улыбнулась:
– А вы не хотите узнать, как зовут меня?
У него не было ни малейшего желания это узнавать, но она не смутилась:
– Шелли. На конце «и». Когда это имя станет известным, сможете сказать, что знали меня «еще тогда».
Будущие актрисы. Они были повсюду в Голливуде. Заполнили улицы. Набились в клубы. Разъезжали по шоссе. Их голодные глаза смотрели… хотели… ждали.
Если бы не эта сучка-актриса, соблазнившая его своей многообещающей улыбкой, пышной грудью и длинными желтыми волосами, Он бы никогда не потерял семь лет жизни.
Отодвинув затемняющие шторы, которые теперь закрывали его окна, Он высунулся наружу, глядя, как экономка устало идет по дорожке, вынося мусор. Она держалась подальше от него: Он приучил ее не подходить близко к его комнате.
Одиночество нравилось ему. У него было все, что надо – кровать, телевизор, видеомагнитофон, стопка кассет и его мечты о будущем.
Будущее станет просто прекрасным, когда Он разберется с этими мерзкими бабами, предавшими его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Он спал урывками, уверенный, что сегодня, наконец, узнает, где Рита. Он ненавидел ее за то, что, отобрав у него ребенка, она заставила его пройти через все это. Как только он найдет ее, он проконсультируется с юристом и оформит полную опеку над Беллой.
Да, а как он будет платить за все это? Потребуется снять квартиру, нанять приходящую няню и Бог весть, что еще.
Первым делом надо найти постоянную работу. Квинси предложил ему стать его партнером – заняться частным сыском, и это совсем неплохая идея. Они были в свое время хорошей командой, а Квинси заверил, что работать для студий легко, приятно и не опасно для жизни, в отличие от их нью-йоркского дела. Майкл обдумывал это. В конце концов у него есть целый год на раздумья о том, возвращаться ли ему в Нью-Йорк или же остаться в Лос-Анджелесе.
Нужно было выпить. Эта мысль, прочно засевшая в подсознании, заставила его, наконец, обратить внимание на себя самого. Немедленно он почувствовал сухость во рту.
Господи! Это было совсем плохо. Он оставался трезвенником почти четыре года и совсем не хотел начинать пить снова. Мысли о выпивке приходили в голову, как правило, в трудные моменты. Он знал, что таким образом легко приглушить боль.
Хорошо, что «Программа» научила его уму-разуму настолько, чтобы понимать, что это – неверный путь, и если он поддастся искушению, то погибнет.
Стать трезвенником было нелегко, и он не сломает свою жизнь сейчас, как бы ни манило его спиртное.
Закурив, он отчаянно пытался подавить желание, заставляя себя думать о том, что ему нужно снова поработать над «Программой», ведь он целыми месяцами не бывает на встречах.
В десять сорок пять Дэли Форрест вышел и сел в «лексас», управляемый шофером.
Майкл последовал за машиной. Свернув с дороги, они поехали вдоль Уилшира к окраине.
Рано утром Майкл просил друга, работавшего в департаменте полиции в Нью-Йорке, проверить, что собой представляет мистер Форрест. Он выяснил, что Дэли, натурализованный американец шестидесяти трех лет, последние пятнадцать лет провел в Лос-Анджелесе. За это время написал сценарии и снял несколько «мягких» порнографических фильмов, последние три года занимался «настоящей» порнухой. Он не совершал ничего противозаконного, но был опасно близок к этому. Два года назад он был арестован за ввоз неразрешенных к показу фильмов, но полностью доказать его вину не удалось, и обвинение было снято.
У Дэли Форреста не было ни жены, ни семьи, и он был богат. Это все, что знал Майкл. И этого было достаточно. Рита обожала тратить деньги: богатый человек типа Дэли Форреста мог подбить ее на что угодно.
Майкл следовал за «лексасом» до Хэнкок-парка; там, свернув к большому дому на тихой боковой улице, Дэли вышел из машины, быстро переговорил о чем-то с шофером и отослал машину. Дверь в дом он открыл своим ключом, затем захлопнул ее за собой.
Майкл припарковался напротив и минут пять сидел в машине, прежде чем выйти и подойти к дому.
Утро было прекрасным, пели птицы, и над городом не висел смог. У входа пышно цвела пурпурными и оранжевыми цветами бугенвиллея. Тощая черная кошка обогнула угол и скрылась.
Вместо того, чтобы войти с парадного входа, Майкл решил последовать за кошкой, внимательно глядя, не следят ли за ним.
У него вновь появилось неприятное чувство, будто должно произойти что-то, что он не сможет проконтролировать.
В ночь, когда он был ранен, его беспокоило то же самое чувство. И то, что было обычной облавой на торговцев наркотиками, чуть не закончилось для него смертью. Этой ночи ему не забыть.
Осторожно двигаясь, он добрался до сада, который неожиданно оказался большим и ухоженным, и попал в тень нескольких пальм.
Дверь в кухню была открыта, оттуда слышался детский голос.
Его сердце сжалось: он был уверен, что это Белла.
Он подошел ближе к раскрытой двери. Майклу показалось, что он видит спину маленькой девочки.
Волной нахлынуло облегчение. Он нашел свою дочь, и ничто не сможет снова разлучить их.
Как только он сделал еще один шаг вперед, что-то обрушилось ему на голову, и он провалился в беспамятство.
Последнее, что он услышал, был детский крик.
Он вел альбом вырезок, очень часто доставая его и делая дополнения. Он купил ножницы и двойную ленту скотча в «Трифтиз» и прилежно работал над своим альбомом, как только появлялось что-то новенькое, что можно было добавить к его коллекции вырезок.
Женщина из Агура-Хиллз не привлекла того внимания газет, на какое он рассчитывал, и Он разозлился. Теперь Он знал, что для того, чтобы привлечь к себе такое внимание, надо оставлять впечатляющие послания – пусть все знают, с кем имеют дело.
Он целыми днями думал об этом. Как бы поступил Стивен Сигал? Как бы подобную проблему решила могущественная кинозвезда?
Этого Он не знал.
Однажды вечером женщина, живущая в том же доме, попробовала заговорить с ним. Он сразу же постарался прекратить ее глупую болтовню, но это не избавило его от ее навязчивости.
– Я – актриса, – сообщила она. – А чем занимаетесь вы?
– Писатель, – бросил Он, не глядя ей в глаза. Они неловко столкнулись в коридоре.
– А что вы пишете? – заинтересовалась она.
Он повернулся и ушел, оставив ее вопрос без ответа.
Казалось, его грубость ее ничуть не обеспокоила: где бы она ни увидела его, она вела себя так, словно они были старыми друзьями.
Вчера она привязалась к нему, когда Он шел к машине.
– Забавно, – весело сказала она, – мы живем в одном доме, а я даже не знаю, как вас зовут.
Он был вынужден ответить.
– Джон, – солгал Он.
– Джон, а дальше? – Она придвинулась ближе.
– Джон Сигал, – ответил Он, отстраняясь. Она кокетливо улыбнулась:
– А вы не хотите узнать, как зовут меня?
У него не было ни малейшего желания это узнавать, но она не смутилась:
– Шелли. На конце «и». Когда это имя станет известным, сможете сказать, что знали меня «еще тогда».
Будущие актрисы. Они были повсюду в Голливуде. Заполнили улицы. Набились в клубы. Разъезжали по шоссе. Их голодные глаза смотрели… хотели… ждали.
Если бы не эта сучка-актриса, соблазнившая его своей многообещающей улыбкой, пышной грудью и длинными желтыми волосами, Он бы никогда не потерял семь лет жизни.
Отодвинув затемняющие шторы, которые теперь закрывали его окна, Он высунулся наружу, глядя, как экономка устало идет по дорожке, вынося мусор. Она держалась подальше от него: Он приучил ее не подходить близко к его комнате.
Одиночество нравилось ему. У него было все, что надо – кровать, телевизор, видеомагнитофон, стопка кассет и его мечты о будущем.
Будущее станет просто прекрасным, когда Он разберется с этими мерзкими бабами, предавшими его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136