- Тогда назови их.
- Казначей Пыли, - начал председатель. - Господин Бухгалтер. Великий Счетовод…
- Еще.
- Других не помню. Извините.
Человек в шкуре вздохнул:
- У вас короткая память, людишки. Я - Эра Чудовищ, тот, кто дал вам силу и власть. Мнилось мне, что знамений достаточно… Но нет. Я ошибся.
Уголки губ мертвого лица разочарованно опустились. Лир и Махмуд, не сговариваясь, придвинулись к председателю. Расшитые рунами халаты придавали им праздничный вид. Словно рождественская открытка: снег, сосны и три волхва под медовой звездой.
- Воронье кричит, надрывается. В небе повисла комета. С ее появлением заканчивается Эра Чудовищ. Я заканчиваюсь, я! Неужели вы забыли собственные легенды?
- Легенды? - Председатель огляделся, ища поддержки. - Но это невозможно… это… это как бы противоестественно даже. Я бы сказал, наверное…
Вздох пронесся над полянкой.
- Да, господа, - объявил Казначей. - Вновь родился вечный бунтарь. Ланселот. Отныне ваши звери великие в опасности.
- Но это невозможно! - Графиня Исамродская заломила руки. - О боги!… Да как же это?… Без зверей?… Быть не может!… Вы врете!… Скажите ему, Лир. Да, и вы, Махмудик!
Дюжинцы загомонили, забубнили, как испуганные дети. Мужественней всех оказался председатель. Выждав, когда короли успокоятся, он объявил твердым голосом:
- Э-э-э… Значица, так, господин Казначей. Мы, конечно, не против неумолимой поступи прогресса…
- …но?
- Я сказал «но»?… - В лице старого жреца проступило удивление. - Разве?
- Ваше преосвященство!
- Ну хорошо, хорошо. Ладно. Не будем спорить. Эры действительно должны меняться. Это закон. Но спросим себя: готова ли наша общественность к переменам? Что скажет народ?
- Мой народ не готов.
- И мой.
- Мой тоже, - понеслось со всех сторон. - Очень консервативная нация, знаете ли.
- Итак, - подытожил председатель, - мы все видим. Рождение Ланселота - это знаменательное событие, без него невозможно развитие общества…
- …но?
Опять это проклятое «но»! Его преосвященство поморщился. Прямота и недвусмысленность нарушали его жизненное кредо. Старому жрецу больше по душе были пути обходные, неявные. Намеки, полунамеки, тени, полутени…
К сожалению, Казначей Пыли так не думал:
- Но, ваше преосвященство?
- Но на этот раз Ланселот родился преждевременно. Да, господа. Его надо убить. Или обезвредить.
- Браво, ваше преосвященство! Порадовал старика, порадовал… И вы согласны мне помочь?
- Несомненно, господин!
- Что ж… - Известковый палец вытянулся в сторону шарлатана: - Ты. Да, ты. Подойди сюда.
- Я?
- Ну не я же. Иди, не бойся. Не съем. Ха-ха. Шутка!
Когда Фортиссимо приблизился, Казначей сообщил:
- Бунтарь родился в твоих землях. Ты знал это?
- Нет, господин. В Тримегистии давно не переписывали население.
- Зря. Дело хорошее. Рекомендую. - Белая рука протянулась к небу. - Так вот, Ланселот родился в Тримегистии. Мы не знаем, под каким именем. Не знаем, где. Известно лишь время - сейчас.
Пальцы Казначея прикоснулись к комете. Они сомкнулись. Сжали комету и…
…медовое сияние погасло. На белой ладони лежала сверкающая жемчужина.
- Возьми это, Бизоатон. Найдешь Ланселота и погубишь. Иначе вашим зверям не жить. - Жемчужина упала в ладонь тримегистийца. - Я же присмотрю за вами. Облик Архитита мне нравится. Стану править Анатолаем. Временами буду гостить у вас - то у одного, то у другого. Нечасто, не бойтесь. Итак, до встречи, господа!
Эра Чудовищ исчез. О его присутствии напоминала лишь оленья шкура на снегу. Его преосвященство пошевелил шкуру носком башмака:
- Вот оно как… Ланселот, значит. И как на грех - в Тримегистии, - он укоризненно посмотрел на Бизоатона. - Не ожидали от тебя. Подвел, брат.
Коротышка поперхнулся:
- Клянусь, господа! В три… нет, в два дня все устрою. Не жить ему!
- Успокойтесь, ваше магичество. Мы вам верим, верим. Но и вы, уж будьте добры, не подведите.
В молчании дюжинцы вернулись обратно. Ударили лиловые вспышки порталов - числом одиннадцать. Правители возвращались по домам.
Вороны недоуменно посмотрели на опустевшее небо.
- Ну что? Значит, кар?
- Вот тебе и кар-р, дурра. Грошдества не будет. Спи, давай!
Ветка опустела.
Булькнула клепсидра в углу опустевшего зала. Стрелки на циферблате застыли, показывая без одной минуты двенадцать. Время Террокса остановилось на рубеже эр, и ни одна толком не была властна над этой землей.
Так прошло двадцать три года.
А потом еще сто лет.
Глава 1
КАПИТАН ДЕРЕВУДА
Июньский лес плыл в кипучем зеленом сиянии. Щебетали птицы; белки сварливо переругивались, деля шишки… а впрочем, Эра их знает, что они делили. В воздухе витали ароматы хвои, зверобоя, иван-чая; откуда-то тянуло дымком костра. Аппетитно пахло овсянкой и мясным бульоном.
Женщина в клетчатом переднике и неуклюжих деревянных башмаках возилась у грубого очага. На закопченных рогульках висел огромный котел; языки пламени лениво облизывали его черные бока.
Что-то бормоча себе под нос, женщина помешивала в котле кулеш. Из кустов за ней наблюдали внимательные глаза. Оленята, барсучата и зайчата собирались сюда каждый вечер. Восторженно хлопая ушами, они тянули к котлу любопытные носы. Еще бы! Ведь кашу варила сама принцесса.
Дженни Кислая Мордашка взмахнула половником. Зверята шарахнулись врассыпную.
- Морду убери! Ты, тупая тварюга!
И тут же:
- Пшел вон! По рогам захотел?
Олененок скакнул в сторону. На мордочке его появилось озадаченное выражение. В своей недолгой, но наполненной событиями жизни он твердо усвоил две вещи.
1. Заблудившись, следует бежать к яркому белому пятну. Мамы-оленихи носят под хвостиком белую шерстку, чтобы оленята всегда могли их найти.
2. Девицы, разгуливающие по лесам в бальных платьях и хрустальных туфельках, любят чесать зверей за ушком. Могут угостить пирожными.
Но жизнь полна разочарований. Чудом увернувшись от половника, олененок обиженно затрусил в лес. Вслед ему неслось:
- Пшел вон! Пшел вон, пшел вон, ска-а-атина-а-а!
Это было непонятно и обидно. Жизненные устои олененка рушились, душа преисполнялась горечью и цинизмом. А ведь каких-то двадцать лет назад ее высочество Дженнифер была совершенно иной. Воздушной, легкомысленной, звонкоголосой. Могла на спор перепеть любого соловья. В крайнем случае кукушку.
Но жизнь в компании разбойников согнет в бараний рог самую восторженную оптимистку. Сперва ты замечаешь, что шелк для леса как-то не подходит. Затем туфелек на ногах становится мало. Меньше двух.
Встречать восходы пением становится все сложней и сложней…
…голос хрипнет, а руки покрываются цыпками…
…волосы секутся, лицо обветривается - сущее безобразие!…
…и, наконец, овеянные легендами вольные стрелки оказываются обыкновенными мужчинами. Такими, как все, - не хуже, но и не лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84