Ни одна из них пока что не произнесла волшебных слов: «свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи». Эти синие чулки давно махнули рукой на свою внешность. Они точно знали, что «на свете всех милее, всех пригожей и белее» кто-то другой.
Их зеркала заполняли слова и цифры. Магини разглядывали их, не отрываясь, даже ели и пили, не отводя взгляд от хрусталя. Временами появлялись картинки: гуси, стреляющие из арбалетов, выкройки платьев, портреты знаменитых героев (Гури в том числе). Смотреть на них было интереснее, чем на цифры. Но почему-то в этот момент взгляды волшебниц становились настороженными. А зеркала они старались повернуть так, чтобы их не видел никто посторонний.
Хоакин скоро сообразил, что может бродить по всем комнатам и делать, что хочет. Главное - не заслонить ненароком кому-нибудь зеркало, потому что тогда магини начинали беспокоиться. В остальном они совершенно не различали реальность и вымысел.
- Эй, Шалочка, - повернулась к стрелку бледная дама с ящерично-зелеными веками. - Шалочка, где накладная на дары сто пятьдесят четыре-прим Бэ?
От неожиданности стрелок не сразу понял, что от него требуется. Бледная смотрела требовательно и сурово. Выручила Инцери: она схватила со стола первую попавшуюся бумагу и протянула даме. Взгляд дамы скользнул по строчкам.
- Это не то, - сообщила ящероглазая. - Шалья, вы опять перепутали бумаги. Ваше отношение к делу просто возмутительно! Я буду вынуждена доложить шарлатану.
Тут в зеркале появился каталог притираний и теней от «Пьяччо Пьяченцо - алхимика века». Дама забыла о неправильной накладной и обо всем на свете.
- Подождите, - сказал Хоакин. - Перепутанные бумаги - это важно. Шарлатан должен знать. Быть может, я сам сообщу ему?
Волосы волшебницы распространяли волну цветочных ароматов. Хоакину они напоминали сгнивший в компосте болиголов. Маггара морщилась, отворачивалась, но не выдержала и принялась кашлять.
- Да, - пробормотала ящероглазая. - Я сейчас… Что вы хотели?…
В зеркале развернулся ассортимент духов и гелей для волос. При взгляде на них свербело в носу.
- Шарлатан. Фью Фероче. Где он?
- Спросите у Вилеи Аччелерандо. Она заведует… заведует…
Чем заведует загадочная Вилея Аччелерандо, осталось невыясненным. Магия хрусталя крепко держала волшебницу. Так и не добившись ничего, Истессо продолжил путь.
Кроме иссохших за зеркалами девушек Хоакину встречались маги. Все они носили неприметные серые камзолы, рубашки пастельных тонов и цветастые тряпичные петли на шее.
Относительно этих петель мнения разделились. Хоакин решил, что петля - это знак верности шарлатану до виселицы. Инцери покраснела, вспыхнула и заявила, что их носят одни срамники и пошляки. Что будь у людей раздувающиеся горловые мешки (как у саламандр-самцов), надобность в позорных тряпках отпала бы. Маггара считала, что это знак особой касты волшебников.
К сожалению, петленосцы тоже не знали, где обитает шарлатан. Самые толковые и знающие ссылались на загадочную Вилею. Вилея Аччелерандо хранила все тайны Бахамотовой Пустоши. Она властвовала чуть ли не наравне с шарлатаном.
Отыскать ее не удавалось. Как потом выяснилось, Истессо неправильно подошел к вопросу. Он искал могущественную волшебницу, серого кардинала в юбке. А на самом деле…
Но не станем забегать вперед.
Скоро Хоакином заинтересовались гвардейцы охраны. Сперва на него просто косились. Затем стали покашливать и делать знаки. Наконец, один из них подошел к стрелку и взял его за плечо.
- Вы охотник на чудищ? - доверительно спросил он.
Хоакин кивнул.
- Так называемый Гури Гил-Ллиу?
Хоакин насторожился. Он был вольным стрелком. Слова «так называемый», «якобы», «именующий себя» наводили на нехорошие мысли. Обычно за ними следовало «пройдемте, сударь».
- Несомненно. Он - это я.
- В таком случае пройдемте, господин Гури.
В зеркале за спиной стражника мелькнул знакомый алый камзол. Каким образом Гури удалось освободиться, Хоакин гадать не стал. Он просто дал деру.
- Вот он!!
Стражник озадаченно посмотрел на клок зеленой ткани в руках. Истессо исчез. Он уже мчался по багровой дорожке в самые глубины Пустоши.
- Дер-р-ржи самозванца!
Хоакин проверил на бегу, как ходит в ножнах шпага.
- Стой, мерзавец! Не уйдешь!
К топоту башмаков за спиной добавилось буханье сапог и скрип монашеских сандалий. Положение становилось критическим.
Хоакин нырнул в темную каморку под лестницей. Подождал, пока преследователи промчатся мимо, осторожно выглянул наружу. Его нос уткнулся в огромную вязанку хвороста. Стрелок мог поклясться, что миг назад ее здесь не было.
На вязанке сидела старушка. Заметив Хоакина, она обрадовалась:
- Охти-сынок-милок! - затараторила. - Годы-мои-годы-распогоды! Бабушке-бабулечке-то, а? Хворосточку не донесешь?
Помни Хоакин свое разбойничье житье, он бы сразу узнал старушку. Как не узнать? Ее физиономия ухмылялась со всех гобеленов, украшавших хижину. Но воспоминания Истессо обрывались на ночи в обществе шарлатана, а начинались с лесной дороги. Никаких старушек (кроме госпожи Ляменто) он припомнить не мог.
Но, к счастью, стрелок был отзывчивым человеком.
- Хворост? - переспросил он. - Ладно. Давайте вязанку, бабушка.
Он огляделся. Преследователи знали Пустошь лучше его. С минуты на минуту они должны были вернуться.
- Только быстрее, быстрее, бабушка!
- А ты не спеши. Тише едешь - дальше будешь.
Она приложила ухо к ковру:
- Враг бежит, этаж дрожит. За тобой гонятся, да? Не беда это, касатик. Стань к двери и замри.
Хоакин не успел ахнуть, как одеревенел. Ноги вросли в кадку, волосы зазеленели, раскинулись зелеными веерами. Ведьма превратила его в пальму - зеркальное отражение той пальмы, что стояла у окна. Сама же, выхватив из рукава ведро и швабру, принялась усердно надраивать полы.
Широкая мокрая полоса пересекла коридор. Вернувшиеся гвардейцы замерли перед ней, словно кони на краю пропасти.
- Куда? - Бабка погрозила им тряпкой. - Стоять! Вымыто здесь.
- Госпожа Аччелерандо, - загремели стражники, - нам вот так вот надо на ту сторону. Негодяя-шпиона ловим!
- Перетопчетесь. Пока коридор не домою, вам сюда ходу нет.
Гвардейцы переглянулись и пожали плечами. С ведьмами не спорят. Дело так бы и закончилось ничем, но тут прогрохотали еще чьи-то шаги. Разъяренный Гури ссыпался по лестнице и…
- Держи самозванца!!
…вылетел на блистающий чистотой пол.
Стражники зажмурились. Паркет лентой выплеснулся из-под башмаков бродяги и улегся на место. Задрав к потолку голенастые ноги, Гил-Ллиу шлепнулся на спину.
- Это как же? - ошеломленно прошептал он. - Это почему же?
- Идемте, господин Гури. - Один из стражников ухватил его за подмышки и осторожно поставил на ноги. - Идемте. Я обходной путь знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Их зеркала заполняли слова и цифры. Магини разглядывали их, не отрываясь, даже ели и пили, не отводя взгляд от хрусталя. Временами появлялись картинки: гуси, стреляющие из арбалетов, выкройки платьев, портреты знаменитых героев (Гури в том числе). Смотреть на них было интереснее, чем на цифры. Но почему-то в этот момент взгляды волшебниц становились настороженными. А зеркала они старались повернуть так, чтобы их не видел никто посторонний.
Хоакин скоро сообразил, что может бродить по всем комнатам и делать, что хочет. Главное - не заслонить ненароком кому-нибудь зеркало, потому что тогда магини начинали беспокоиться. В остальном они совершенно не различали реальность и вымысел.
- Эй, Шалочка, - повернулась к стрелку бледная дама с ящерично-зелеными веками. - Шалочка, где накладная на дары сто пятьдесят четыре-прим Бэ?
От неожиданности стрелок не сразу понял, что от него требуется. Бледная смотрела требовательно и сурово. Выручила Инцери: она схватила со стола первую попавшуюся бумагу и протянула даме. Взгляд дамы скользнул по строчкам.
- Это не то, - сообщила ящероглазая. - Шалья, вы опять перепутали бумаги. Ваше отношение к делу просто возмутительно! Я буду вынуждена доложить шарлатану.
Тут в зеркале появился каталог притираний и теней от «Пьяччо Пьяченцо - алхимика века». Дама забыла о неправильной накладной и обо всем на свете.
- Подождите, - сказал Хоакин. - Перепутанные бумаги - это важно. Шарлатан должен знать. Быть может, я сам сообщу ему?
Волосы волшебницы распространяли волну цветочных ароматов. Хоакину они напоминали сгнивший в компосте болиголов. Маггара морщилась, отворачивалась, но не выдержала и принялась кашлять.
- Да, - пробормотала ящероглазая. - Я сейчас… Что вы хотели?…
В зеркале развернулся ассортимент духов и гелей для волос. При взгляде на них свербело в носу.
- Шарлатан. Фью Фероче. Где он?
- Спросите у Вилеи Аччелерандо. Она заведует… заведует…
Чем заведует загадочная Вилея Аччелерандо, осталось невыясненным. Магия хрусталя крепко держала волшебницу. Так и не добившись ничего, Истессо продолжил путь.
Кроме иссохших за зеркалами девушек Хоакину встречались маги. Все они носили неприметные серые камзолы, рубашки пастельных тонов и цветастые тряпичные петли на шее.
Относительно этих петель мнения разделились. Хоакин решил, что петля - это знак верности шарлатану до виселицы. Инцери покраснела, вспыхнула и заявила, что их носят одни срамники и пошляки. Что будь у людей раздувающиеся горловые мешки (как у саламандр-самцов), надобность в позорных тряпках отпала бы. Маггара считала, что это знак особой касты волшебников.
К сожалению, петленосцы тоже не знали, где обитает шарлатан. Самые толковые и знающие ссылались на загадочную Вилею. Вилея Аччелерандо хранила все тайны Бахамотовой Пустоши. Она властвовала чуть ли не наравне с шарлатаном.
Отыскать ее не удавалось. Как потом выяснилось, Истессо неправильно подошел к вопросу. Он искал могущественную волшебницу, серого кардинала в юбке. А на самом деле…
Но не станем забегать вперед.
Скоро Хоакином заинтересовались гвардейцы охраны. Сперва на него просто косились. Затем стали покашливать и делать знаки. Наконец, один из них подошел к стрелку и взял его за плечо.
- Вы охотник на чудищ? - доверительно спросил он.
Хоакин кивнул.
- Так называемый Гури Гил-Ллиу?
Хоакин насторожился. Он был вольным стрелком. Слова «так называемый», «якобы», «именующий себя» наводили на нехорошие мысли. Обычно за ними следовало «пройдемте, сударь».
- Несомненно. Он - это я.
- В таком случае пройдемте, господин Гури.
В зеркале за спиной стражника мелькнул знакомый алый камзол. Каким образом Гури удалось освободиться, Хоакин гадать не стал. Он просто дал деру.
- Вот он!!
Стражник озадаченно посмотрел на клок зеленой ткани в руках. Истессо исчез. Он уже мчался по багровой дорожке в самые глубины Пустоши.
- Дер-р-ржи самозванца!
Хоакин проверил на бегу, как ходит в ножнах шпага.
- Стой, мерзавец! Не уйдешь!
К топоту башмаков за спиной добавилось буханье сапог и скрип монашеских сандалий. Положение становилось критическим.
Хоакин нырнул в темную каморку под лестницей. Подождал, пока преследователи промчатся мимо, осторожно выглянул наружу. Его нос уткнулся в огромную вязанку хвороста. Стрелок мог поклясться, что миг назад ее здесь не было.
На вязанке сидела старушка. Заметив Хоакина, она обрадовалась:
- Охти-сынок-милок! - затараторила. - Годы-мои-годы-распогоды! Бабушке-бабулечке-то, а? Хворосточку не донесешь?
Помни Хоакин свое разбойничье житье, он бы сразу узнал старушку. Как не узнать? Ее физиономия ухмылялась со всех гобеленов, украшавших хижину. Но воспоминания Истессо обрывались на ночи в обществе шарлатана, а начинались с лесной дороги. Никаких старушек (кроме госпожи Ляменто) он припомнить не мог.
Но, к счастью, стрелок был отзывчивым человеком.
- Хворост? - переспросил он. - Ладно. Давайте вязанку, бабушка.
Он огляделся. Преследователи знали Пустошь лучше его. С минуты на минуту они должны были вернуться.
- Только быстрее, быстрее, бабушка!
- А ты не спеши. Тише едешь - дальше будешь.
Она приложила ухо к ковру:
- Враг бежит, этаж дрожит. За тобой гонятся, да? Не беда это, касатик. Стань к двери и замри.
Хоакин не успел ахнуть, как одеревенел. Ноги вросли в кадку, волосы зазеленели, раскинулись зелеными веерами. Ведьма превратила его в пальму - зеркальное отражение той пальмы, что стояла у окна. Сама же, выхватив из рукава ведро и швабру, принялась усердно надраивать полы.
Широкая мокрая полоса пересекла коридор. Вернувшиеся гвардейцы замерли перед ней, словно кони на краю пропасти.
- Куда? - Бабка погрозила им тряпкой. - Стоять! Вымыто здесь.
- Госпожа Аччелерандо, - загремели стражники, - нам вот так вот надо на ту сторону. Негодяя-шпиона ловим!
- Перетопчетесь. Пока коридор не домою, вам сюда ходу нет.
Гвардейцы переглянулись и пожали плечами. С ведьмами не спорят. Дело так бы и закончилось ничем, но тут прогрохотали еще чьи-то шаги. Разъяренный Гури ссыпался по лестнице и…
- Держи самозванца!!
…вылетел на блистающий чистотой пол.
Стражники зажмурились. Паркет лентой выплеснулся из-под башмаков бродяги и улегся на место. Задрав к потолку голенастые ноги, Гил-Ллиу шлепнулся на спину.
- Это как же? - ошеломленно прошептал он. - Это почему же?
- Идемте, господин Гури. - Один из стражников ухватил его за подмышки и осторожно поставил на ноги. - Идемте. Я обходной путь знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84