Голову среднего увенчивали оленьи рога.
«ВОССТАНЬТЕ, НИЧТОЖНЫЕ!»
«Тень-тирьяри-дари! О-рьяри-дари-дари!» - заливались бубны.
«Тарам-пам-пам! Тарьяри-пари-пам!» - выщелкивали барабанчики.
«ГРЯДЕТ ОН, И ПЛОТЬ ВАША СТАНЕТ ЕГО ПЛОТЬЮ! КРОВЬ - ЕГО КРОВЬЮ!»
Коротышка поднял к небу залитое слезами лицо. Рот его распялился в беззвучном крике:
- Нне-э-э-эт!!
- …Нне м-ма… ма-а…
- Соли, ваше магичество?
- Пудинга?
- Винца накатить? Принять, так сказать, на грудь. Зенки залить, соответственно.
К коротышке наперебой тянулись руки с тарелками и бокалами. Лица Дюжинцев светились сочувствием. Еще бы! Все когда-то вступали в клуб. Все проходили испытание. Клубное посвящение жестоко; ритуальный вызов Казначея Пыли кого угодно сведет с ума. И как тут не посочувствовать новичку?
- Пей, дорогой! - задушевно вступил баритон. - Когда Исаммет сделал клуб дозволенным и приятным для меня, я неделю пил. Ибо недостойно воинам Востока являть страх перед гяурами. А я явил.
Фиолетовый не ответил. Клацая зубами, он принялся глотать вино прямо из кувшина.
Об этом дне Бизоатон Фортиссимо, теперь уже верховный шарлатан Тримегистии, мечтал всю жизнь. Дюжина, власть, зверь великий - в его сознании эти понятия сливались воедино. Где одно, там и остальное.
И вот - дождался. Кто ж знал, что все это будет так жутко? По щекам коротышки бродили лихорадочные пятна. Взор был дик и беспокоен.
- Он идет. Верьте мне. Идет он.
- Да идет, идет, - успокоил его женский голос - Вы на исигское не больно-то налегайте, ваше магичество. От него в ушах тенькает… после посвящения-то.
- За Фортиссимо, господа! Выпьем!
Зазвенели бокалы. Подсвечники сверкали серебряной филигранью, инкрустированная перламутром клепсидра булькала в углу, отмеряя последние мгновения старой эпохи.
Короли обожают комфорт. Это хорошо видно по обстановке постоялого двора. На потемневших от времени столах лежат черные в рубиновых разводах скатерти. Блюда и кувшины изображают собой геральдических чудовищ: шипы в разные стороны, когти, зубы. Тронь - порежешься.
В этом - стиль Дюжины. Жизнь королевская беспокойна: восстания, заговоры, интриги. Того и гляди с трона скинут. Прихлебывая глинтвейн из кружки, шипастой, как морской еж, король самоуспокаивается. Да и сами посудите. Когда вы беретесь за нож с зубами на рукояти, вам не до сантиментов. Приходится постоянно пересчитывать пальцы, иначе мяса в тарелке окажется больше, чем до того, как вы туда сунулись. После дюжинского обеда любые интриги и дворцовые перевороты кажутся семечками.
Вазочка для пирожных уже украсилась редкими рубиновыми каплями. Салатница только готовилась, хищно пощелкивая челюстями, а кофейник вовсю пожинал кровавую жатву.
Короли волновались. Впервые за многие годы Дюжина превратилась в Одиннадцать. Из двоих новичков один погиб, а второй повредился рассудком.
- Это ужасно, ужасно! - шептались короли. - Несчастный Архитит.
- Исаммет дал, Исаммет взял, - лицемерно вздыхал шахинпадец. - Ай-вай-вай! Зачем, башка дурной? Зачем пропасть прыгнул? Кому теперь Махмуд сами люччи ковры продавать?
Но больше всех нервничал его преосвященство - бессменный председатель клуба. Взгляд жреца метался по замкнутому кругу.
Зарево за окном.
Водяные часы в углу.
Испуганные глаза коротышки Бизоатона.
Вновь клепсидра.
Вновь зарево.
Опять клепсидра.
Клепсидра вызывала у председателя наибольшую тревогу. Вода булькала, колесики проворачивались, но стрелки застыли почти вертикально. Длинная чуть-чуть отставала от короткой. До наступления полночи оставалась одна минута. И минута эта тянулась уже несколько часов.
- Эй, Лир, - рассеянно позвал председатель. - Подойдите-ка сюда, сын мой.
В голосе его не слышалось ничего, кроме аристократической скуки и желания развлечь себя беседой. Но король Лир был незаурядным дипломатом. Его магичество Бизоатон, например, еще в крохотном портшезике под стол ездил, когда Лир занял трон своего отца. Обойдя двух законных братьев, одного незаконного и с полдюжины двоюродных. И это не считая дядей и амбициозных советников.
- Ваше преосвященство?
- Скажите, Лир… Во время ритуала вы ничего не заметили? Такого… мнэ-э… - жрец пощелкал пальцами, подыскивая слово, - не совсем приличествующего обстановке.
- Ваше преосвященство?
В глазах короля горело искреннее стремление помочь. А еще - страх, уж его-то старый жрец умел разглядеть в людях. Король покосился на клепсидру.
- Вы имеете в виду существо в таком же балахоне, как у нас?
- Мм… Пожалуй.
- С настоящими рогами?
- Да. Если можно так выразиться.
- Бледное, со светящимися глазами?
- Да, да!
- Не видел, ваше преосвященство. Темно было.
- Жаль, сын мой. Очень жаль. Вы не находите, что здесь несколько душновато?
- Нахожу, ваше преосвященство.
- Тогда выйдем, прогуляемся, сын мой.
Наигранно-неспешным шагом они отправились вон из зала. За ними сразу же увязался Махмуд. Догадливость у сынов Востока в крови; одного взгляда на клепсидру хватило, чтобы понять, что происходит нечто странное. Один за другим дюжинцы покидали банкетный зал.
Последним выбежал шарлатан:
- Часдвена-а-адцатый!… - провыл он. - Часдвенадцатый-двенадцатый-двенадцатый! Когда-а-а?! Когда же… наступит эта трекля-атая полночь?!
Заботливые руки подхватили его под мышки.
- Он идет! - верещал Бизоатон. - Идет, верьте мне! Иде-оооот!!
- В конце концов, это возмутительно, господа, - послышались голоса. - Да кто же идет? Кто?! Кого ты видел?
- Меня.
Дюжинцы обернулись в замешательстве. Гигантская тень накрыла их - рогатая, растрепанная, дикая.
- Он видел меня, - объявил гость. - Приветствую вас, господа правители.
Никто не знает, как силы Зла выбирают жертву.
Некоторые закономерности все же существуют. Если вы - брюнетка с тонкими нервными губами и обреченностью во взгляде, то пощады не ждите. Опасно также быть прыщавым юнцом. Скептикам очень трудно - тем, что утверждают, будто привидений и живых мертвецов не существует.
Но Архитит не был ни первым, ни вторым, ни третьим. Просто в нужный миг он оказался на шаг ближе к лесу, чем Бизоатон. И сейчас стоял бледный, закутанный в лохматую шкуру с оленьими рогами.
Председатель опомнился первым:
- Великий Счетовод! - Он рухнул на колени, - Хвалу тебе возносим! Ты явился на наш зов?
- Счетовод! Казначей Пыли! - нестройно заголосили дюжинны, опускаясь в снег.
- Как мило. - Казначей приблизился к королям. - Да, явился. Во внеурочный год. И знаете зачем?
- Увы, - развел руками председатель. По лицу его пробежало нечто вроде сияния. - Это сокрыто от нас.
- Глупцы.
- Именно, ваше счетоводчество, - подтвердил председатель. - Шваль народишко, если честно. Вы уж просветите нас. Будьте добры.
- Ладно. Знаешь ли ты мои имена?
- Конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84