Разве мало вокруг женщин? Вы мужчина интересный, вам это ничего не стоит. А, Николай Егорович? Она такая умница. За что она ни возьмется, у нее все получается! Вы просто не имеете права, - тихо сказала Яна. - Перед лицом всех людей… вы просто не имеете права ломать ее научную карьеру. Подумайте, Николай Егорович… Вы же умный и добрый человек… Я же вижу…
- У Антонины Петровны кто есть? - спросил Холин.
Яна заторопилась. Она посмотрела на него с надеждой.
- Есть… Посидите пока… Я вас вызову…
Медсестра убежала в кабинет. По ее походке было видно, что она считала свою миссию выполненной успешно. Она не сомневалась, что добрый и великодушный полумертвец войдет сейчас в комнату и скажет: «Между нами все кончено. Можете и дальше любить своего жениха, продолжать свое исследование на благо человечества и становиться заведующей на благо санатория». Холин сел на стул, поглядывая на красный огонек над дверью. В коридоре, несмотря на раннее время, уже горел свет: за окном висел пришедший с моря туман, лип к окнам, словно кто-то белый, косматый, заглядывал через стекла с недоброй целью.
- Вы последний?
- Да…
Холин равнодушно посмотрел на очередного больного. Это был еще молодой мужчина, кудрявый, с белым лицом, довольно полный, но полнота шла ему.
- Вы к Антонине Петровне?
- Да.
В руках мужчина держал портфель. «Зачем ему портфель?» - безразлично удивился Холин, опять погружаясь в свои думы, но больной перехватил его взгляд на портфель и стал с готовностью объяснять, для чего ему портфель Видно, это был разговорчивый, общительный человек.
- Я только что приехал. Еще не успел устроиться. Чемодан бросил, а портфель не могу доверить: здесь французский коньяк. - Полный мужчина хохотнул и щелкнул себя по шее. - Как тут насчет этого, строго?
- Каждый сам себе хозяин.
- Это хорошо. А врачиха как, стоящая?
- Она хороший врач.
- А я слышал другое, - опять хохотнул Полный. - Увлекается она этим делом.
- Каким делом?
- Мужичками.
- Не слышал.
- Зря люди трепаться не станут.
- Бывает, и зря треплются.
- Это тоже случается, - охотно согласился больной. - Ну, баба-то она хоть ничего?
- Ничего.
- Не пробовал ухлестнуть?
- Нет.
Полный хохотнул.
- Чего ж ты?
- Для вас оставил, - сказал Холин нарочно грубо, чтобы отвязаться от Полного. Этот тип был неприятен Николаю Егоровичу: какой-то навязчивый, пошлый. Притом Холину казалось, что он уже встречался с ним при каких-то неприятных обстоятельствах, хотя встречаться с этим человеком он никак не мог, - у Холина была хорошая память на лица.
Из кабинета вышел человек, и сразу же загорелась зеленая лампочка. Холин встал и, не посмотрев на Полного, вошел в кабинет.
Тоня сидела, низко склонившись над бумагами, и что-то писала. За соседним столом Яна одним пальцем печатала на машинке.
- Здравствуйте, - сказал Холин.
- Здравствуйте, - Тоня мельком глянула на него. - Раздевайтесь, садитесь.
Он снял пиджак, рубашку и присел к столу. Тоня отодвинула от себя бумаги, стала готовить аппарат для измерения давления. Холин пытался поймать ее взгляд, но она упорно избегала смотреть на него.
- Как вы себя чувствуете?
- Ничего. Спасибо.
- Как спали?
- Спасибо. Хорошо.
- Лекарства принимаете?
- Да.
- Процедуры не пропускаете?
- Нет.
Они разговаривали вежливо, сухо, как и положено внимательному, но очень занятому врачу и аккуратному, деликатному пациенту. По тому, как стучала на машинке Яна, Холин чувствовал, что она вслушивается в каждое слово, в каждую интонацию.
Николай Егорович покосился на Яну и положил ладонь на руку Тони. Она подняла на него глаза.
«Милая… Что случилось?» - спросил он взглядом.
Две слезинки выкатились из глаз врача и упали на историю болезни № 3240. Тоня испуганно промокнула слезы бумажкой.
- Давайте вашу руку.
- Правую или левую?
- Левую.
- Пожалуйста.
- Давление хорошее…
Опять две слезинки упали из глаз. Прямо на голую руку Холина. Слезинки были горячие. «Почему ты плачешь? Что случилось?»
- Давление очень хорошее…
- Сколько?
- Сто двадцать на восемьдесят…
Видно, что-то в их голосах выдало подтекст. Яна встала и вышла. Наверно, для того, чтобы создать ему благоприятную обстановку для разрыва.
- Что случилось? - спросил Холин, едва закрылась дверь.
- Мы больше не будем встречаться, Коля…
- Не будем? Почему?
- Так… Ни к чему это все… Я уже обдумала… Не нужно это ни мне, ни тебе…
- Мне нужно.
- Нет. Зачем? Все равно продолжения не будет. Лучше уж сразу, в самом зародыше…
- Почему не будет продолжения?
- Ты знаешь сам…
- Из-за твоей работы?
- Из-за всего…
- Моей болезни?
- Зачем ты делаешь мне больно?
- А ты?
Тоня сложила аппарат, пристально посмотрела ему в глаза.
- Сегодня, Коля, приехал мой жених. Торопит меня со свадьбой… Я поняла, Коля… Я поняла, что не могу с ним расстаться. Это моя судьба. Я поняла, это то, что мне нужно.
- А я - не судьба?
- Ты не судьба… Но я всегда, всегда… Эти дни…
- Понятно, - сказал Холин. - Можно одеваться?
- Ты только не обижайся на меня, Коля…
- Чего уж там…
Вошла Яна. У нее был возбужденный и слегка растерянный вид. Медсестра торопливо что-то прошептала на ухо Антонине Петровне. Та вспыхнула.
- Что?! Здесь?!
- Он… ш-ш-ш-ш… Я сказала…. ш-ш-ш… А он оказал…
Холин оделся и вышел. Полный куда-то исчез. И вдруг Николай Егорович догадался, кто это был. Это был Натуральный доцент, жених Тони. Он мог быть только женихом Тони, и больше никем другим. Сразу стало ясно его пошлое поведение, испуганный шепот Яны… Жених пришел проверять свою невесту…
- Третий лишний, - вслух сказал Холин.
- Чего? - спросил проходивший мимо старичок.
- Это я так…
- А… Разве санитарный день?
- Да нет, все открыто, дедушка.
- Ну и славу богу… - Старичок обрадовано заспешил по своим делам.
«Напьюсь», - подумал Холин.
* * *
Жора был дома. Он брился перед зеркалом. Одет строитель был в парадную форму, черный костюм - даже ухитрился где-то погладить его, - цветная модная рубашка, яркий галстук.
- Не то второй раз бреешься? - спросил Холин.
- А что сделаешь, старик? Свидание…
- Ну и как дела?
Строитель выключил бритву. Лицо у него было непривычно серьезное.
- Ах, старик, с каждым днем все хуже и хуже.
- Не идет дело?
- Наоборот, старик…
- Влюбился наконец, что ли?
- Нет, старик… Не влюбился… а совсем другое… - Жора сел на стул, начал играть стаканом, катая его ладонью по столу.
- Какая-то мистика, старик… Ну, просто моя жена, и все, старик… Как будто вернулась с того света… Все ее - и волосы, и лицо, и голос, и движения… И даже запах, старик… Оказывается, она то же самое мыло любит и те же самые духи… Может ли быть такое, старик?
- Выходит, может…
- Да… выходит, может… Я не могу, старик, это какая-то мука, брат Николай… У меня все тело дрожит, душа рвется… Хочется упасть и кататься по земле, старик, зубами траву грызть, старик…
- И что же дальше будет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62