Помню веселая история со
мной приключилась. Умора. Сейчас расскажу. У нас в парке шашлычная,
"Акация" называется, знаешь, небось. Вызывают меня, электроплита у них
отключилась - Эдик выручай. Пришел. Смотрю - фазу вышибает. Ну, я пово-
зился, сделал. А директор на радостях говорит, подожди, у меня день рож-
дения, с меня причитается. А я и рад на холяву нажраться. Приняли мы
прилично, но вот беда - я как выпью меня в сон тянет, сил нет, вот и за-
сыпаю в транспорте, как убитый. Как прощались помню, как в трамвай сел
помню, а дальше... Просыпаюсь. Светает. Кровати в ряд, простынки, дед
какой-то сидит в углу. Я его спрашиваю, где это я, не на том ли свете. А
он смеется, на ногу посмотри, говорит. И правду, номер на ноге, фиолето-
вый. В вытрезвителе я значит. Делать нечего, прочухался, отдали мне оде-
жу и талонов разноцветных: на пять рублей, на три и на пятьдесят копеек
- оплатить государственные услуги с холодным душем. А куда деваться? Я к
мамане. Накормила она меня, пришел на работу. Встречаю директора, тот,
как с "Акации" своей свалился, мрачный. Ну, что спрашиваю. Что, что, а
то, отвечает, что вчера отметил я свой день рождения, нечего сказать.
Сдуру к официантке домой одной за город уехал, у нее и остался. А жена у
меня, говорит, а сам сморщился, словно лимон раскусил. А ты как, у меня
спрашивает. Я ему талончики веером на стол - пять плюс три плюс полтин-
ник. Плата за комфорт, говорю. Тут он просветлел аж. Слушай, говорит,
будь другом, отдай ты мне эти талоны, я уплачу, мне их, главное, жене
предъявить. Бери, говорю, не жалко. Только не забудь номер на ноге для
убедительности нарисовать. Директор взял химический карандаш, штанину
засучил и такую жирную тройку себе на ноге нарисовал - красота. Спас ты
меня, Эдик, говорит, с меня причитается. Обмыли мы с ним это дело. Потом
добавили. Как прощались помню, как в трамвай сел помню, а дальше... Про-
сыпаюсь. Светает. Кроватки в ряд, простынки и дед в углу сидит. Что это
со мной, спрашиваю. А он, старая ехидна, от смеха давится: ты на ноги
посмотри, говорит, скоро номера некуда будет ставить. Это надо же умуд-
риться за одни сутки дважды в вытрезвитель угодить. Это, говорит, только
очень большой дурень на одни и те же грабли два раза наступает. Ладно,
процедура та же: одежу отдали и к ней опять набор талончиков приложили.
Дорого, думаю, мне эти услуги обходятся. К директору шашлычной однако
зашел - может он опять у меня талончиков для своей жены приобретет. Нет,
не выгорело. Сидит мрачный, еще мрачнее, чем прежде. Я, говорит, домой
пришел, талоны показываю, а жена молча так, внимательно на меня смотрит.
Я ей штанину засучил, цифру показываю, она глянула, подумала и давай ме-
ня скалкой охаживать. Ах, ты, кобель проклятый, кто же тебе трешку вверх
ногами нарисовал, сам, небось, и старался. И верно, нет, чтобы восьмерку
написать, она, как ни крути, все равно восьмеркой останется.
- А ты что? - спросил я.
- Что? Пришел домой, жена тоже было в волосья вцепилась. Постой, го-
ворю, их и так мало осталось, лучше воду горячую ставь - номера смывать
будем. Да и без злобы она шумела - к ней маманя моя приезжала и все
рассказала.
- А действительно, какие же цифры симметричны? - задумался Алексей.
- Тут без пол-литры не разберешься, - резюмировал Эдик и разлил вто-
рую по стаканам.
Выпили.
- Мирон, если не секрет, расскажи про какое-нибудь дело, - попросил
я. - Первый раз встречаюсь с ОБХСС.
- И держись подальше, - нехотя ответил Мирон. - Что особенно расска-
зывать, работа у нас скучная, неинтересная: накладные, склады, вагоны.
Правда, была тут недавно одна операция. Сигналы стали поступать, что на
ярмарках, где филиалы всяких гумов и цумов, уж больно нахально стали ма-
хинациями заниматься. Получили мы указание дела завести на директоров
этих филиалов. Поработали. Представили данные на тридцать человек. Взяли
их. Спросили , еще надо? Нам ответили, что пока хватит, попугали.
- А можно было копать еще дальше? - удивился Алексей.
- Если всерьез, то сажать надо всех, - твердо сказал Мирон. Подумал и
добавил: - Без исключения.
- Вам только волю дай, - оскалился Эдик. - Самое простое дело - поса-
дить... Как моего братана... Ладно, мужики, пошли-ка лучше на ужин.
Глава тридцать четвертая
--===Северный ветер с юга===--
Глава тридцать четвертая
И пошла своим чередом моя жизнь в санатории. Обходами нас врачи не баловали, а
если и навещали, то скорей в целях профилактики, чем лечебных. Наша палатная
врачиха Мария Ароновна, Макароновна, как ее за глаза называл Эдик, седая,
полная женщина, пеклась о нашем здоровье чисто по-матерински - заботливо и
внимательно.
- Сухарев, у вас все в порядке, - водила Макароновна стетоскопом по
могучей груди Эдика. - Правда, правда в порядке. Просто идеально, я ни-
чего не слышу, честное слово, не слышу.
- Что же у меня там трамвай что ли ходит? - скалился золотыми мостами
Эдик.
- Мария Ароновна, - степенно обращался Мирон. - У меня голова болит.
- Давно? Почему раньше не сказали? Немедленно пропишу цитрамон, -
волновалась Мария Ароновна.
- Зачем государство в расход вводить? Дело не в этом. Вот посмотрите,
- Мирон показал на окно. - Какой-то хулиган связал шнурками старые бо-
тинки и забросил на сосну. Теперь как ветер дует в нашу сторону, так за-
пах в палате тяжелый и голова начинает болеть. Вы уж велите нянечке за-
лезть на сосну и снять ботинки.
Мы дружно гоготали над шутками Эдика и Мирона, уверяли Макароновну,
что все у нас в порядке, а так оно и было, и шли гулять в лес.
Исправнее других гулял по лесу Эдик, оказывается, когда его под Новый
год отпустили домой, он ехал обратно в санаторий и вез с собой две бу-
тылки водки. Чувствуя, что двух многовато и задумав продлить кайф, как
он выразился, одну из бутылок Эдик спрятал в снегу, а где, забыл. Вроде
бы тут, и вроде нет. Ночью спьяну все кажется иным, чем при солнечном
свете. Вот он каждый день и отправлялся искать вожделенную.
- Никогда в жизни столько не гулял. Кто бы мог подумать, что я за
свою же пол-литру столько здоровья приобрету, - признавался он.
Весь санаторий с интересом следил за его поисками. Почти каждый день
в столовой к Эдику подходили, участливо осведомлялись, как идут поиско-
вые работы, советовали, предлагали помощь, и время от времени разносился
ложный слух, что кто-то все-таки нашел заветную. При этом грешили на
раскрасневшегося больного, который, может, и не виноват был вовсе.
Глава тридцать пятая
--===Северный ветер с юга===--
Глава тридцать пятая
Тихий час. Не спалось. Я раскрыл блокнот и постукивал авторучкой по пустой
странице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
мной приключилась. Умора. Сейчас расскажу. У нас в парке шашлычная,
"Акация" называется, знаешь, небось. Вызывают меня, электроплита у них
отключилась - Эдик выручай. Пришел. Смотрю - фазу вышибает. Ну, я пово-
зился, сделал. А директор на радостях говорит, подожди, у меня день рож-
дения, с меня причитается. А я и рад на холяву нажраться. Приняли мы
прилично, но вот беда - я как выпью меня в сон тянет, сил нет, вот и за-
сыпаю в транспорте, как убитый. Как прощались помню, как в трамвай сел
помню, а дальше... Просыпаюсь. Светает. Кровати в ряд, простынки, дед
какой-то сидит в углу. Я его спрашиваю, где это я, не на том ли свете. А
он смеется, на ногу посмотри, говорит. И правду, номер на ноге, фиолето-
вый. В вытрезвителе я значит. Делать нечего, прочухался, отдали мне оде-
жу и талонов разноцветных: на пять рублей, на три и на пятьдесят копеек
- оплатить государственные услуги с холодным душем. А куда деваться? Я к
мамане. Накормила она меня, пришел на работу. Встречаю директора, тот,
как с "Акации" своей свалился, мрачный. Ну, что спрашиваю. Что, что, а
то, отвечает, что вчера отметил я свой день рождения, нечего сказать.
Сдуру к официантке домой одной за город уехал, у нее и остался. А жена у
меня, говорит, а сам сморщился, словно лимон раскусил. А ты как, у меня
спрашивает. Я ему талончики веером на стол - пять плюс три плюс полтин-
ник. Плата за комфорт, говорю. Тут он просветлел аж. Слушай, говорит,
будь другом, отдай ты мне эти талоны, я уплачу, мне их, главное, жене
предъявить. Бери, говорю, не жалко. Только не забудь номер на ноге для
убедительности нарисовать. Директор взял химический карандаш, штанину
засучил и такую жирную тройку себе на ноге нарисовал - красота. Спас ты
меня, Эдик, говорит, с меня причитается. Обмыли мы с ним это дело. Потом
добавили. Как прощались помню, как в трамвай сел помню, а дальше... Про-
сыпаюсь. Светает. Кроватки в ряд, простынки и дед в углу сидит. Что это
со мной, спрашиваю. А он, старая ехидна, от смеха давится: ты на ноги
посмотри, говорит, скоро номера некуда будет ставить. Это надо же умуд-
риться за одни сутки дважды в вытрезвитель угодить. Это, говорит, только
очень большой дурень на одни и те же грабли два раза наступает. Ладно,
процедура та же: одежу отдали и к ней опять набор талончиков приложили.
Дорого, думаю, мне эти услуги обходятся. К директору шашлычной однако
зашел - может он опять у меня талончиков для своей жены приобретет. Нет,
не выгорело. Сидит мрачный, еще мрачнее, чем прежде. Я, говорит, домой
пришел, талоны показываю, а жена молча так, внимательно на меня смотрит.
Я ей штанину засучил, цифру показываю, она глянула, подумала и давай ме-
ня скалкой охаживать. Ах, ты, кобель проклятый, кто же тебе трешку вверх
ногами нарисовал, сам, небось, и старался. И верно, нет, чтобы восьмерку
написать, она, как ни крути, все равно восьмеркой останется.
- А ты что? - спросил я.
- Что? Пришел домой, жена тоже было в волосья вцепилась. Постой, го-
ворю, их и так мало осталось, лучше воду горячую ставь - номера смывать
будем. Да и без злобы она шумела - к ней маманя моя приезжала и все
рассказала.
- А действительно, какие же цифры симметричны? - задумался Алексей.
- Тут без пол-литры не разберешься, - резюмировал Эдик и разлил вто-
рую по стаканам.
Выпили.
- Мирон, если не секрет, расскажи про какое-нибудь дело, - попросил
я. - Первый раз встречаюсь с ОБХСС.
- И держись подальше, - нехотя ответил Мирон. - Что особенно расска-
зывать, работа у нас скучная, неинтересная: накладные, склады, вагоны.
Правда, была тут недавно одна операция. Сигналы стали поступать, что на
ярмарках, где филиалы всяких гумов и цумов, уж больно нахально стали ма-
хинациями заниматься. Получили мы указание дела завести на директоров
этих филиалов. Поработали. Представили данные на тридцать человек. Взяли
их. Спросили , еще надо? Нам ответили, что пока хватит, попугали.
- А можно было копать еще дальше? - удивился Алексей.
- Если всерьез, то сажать надо всех, - твердо сказал Мирон. Подумал и
добавил: - Без исключения.
- Вам только волю дай, - оскалился Эдик. - Самое простое дело - поса-
дить... Как моего братана... Ладно, мужики, пошли-ка лучше на ужин.
Глава тридцать четвертая
--===Северный ветер с юга===--
Глава тридцать четвертая
И пошла своим чередом моя жизнь в санатории. Обходами нас врачи не баловали, а
если и навещали, то скорей в целях профилактики, чем лечебных. Наша палатная
врачиха Мария Ароновна, Макароновна, как ее за глаза называл Эдик, седая,
полная женщина, пеклась о нашем здоровье чисто по-матерински - заботливо и
внимательно.
- Сухарев, у вас все в порядке, - водила Макароновна стетоскопом по
могучей груди Эдика. - Правда, правда в порядке. Просто идеально, я ни-
чего не слышу, честное слово, не слышу.
- Что же у меня там трамвай что ли ходит? - скалился золотыми мостами
Эдик.
- Мария Ароновна, - степенно обращался Мирон. - У меня голова болит.
- Давно? Почему раньше не сказали? Немедленно пропишу цитрамон, -
волновалась Мария Ароновна.
- Зачем государство в расход вводить? Дело не в этом. Вот посмотрите,
- Мирон показал на окно. - Какой-то хулиган связал шнурками старые бо-
тинки и забросил на сосну. Теперь как ветер дует в нашу сторону, так за-
пах в палате тяжелый и голова начинает болеть. Вы уж велите нянечке за-
лезть на сосну и снять ботинки.
Мы дружно гоготали над шутками Эдика и Мирона, уверяли Макароновну,
что все у нас в порядке, а так оно и было, и шли гулять в лес.
Исправнее других гулял по лесу Эдик, оказывается, когда его под Новый
год отпустили домой, он ехал обратно в санаторий и вез с собой две бу-
тылки водки. Чувствуя, что двух многовато и задумав продлить кайф, как
он выразился, одну из бутылок Эдик спрятал в снегу, а где, забыл. Вроде
бы тут, и вроде нет. Ночью спьяну все кажется иным, чем при солнечном
свете. Вот он каждый день и отправлялся искать вожделенную.
- Никогда в жизни столько не гулял. Кто бы мог подумать, что я за
свою же пол-литру столько здоровья приобрету, - признавался он.
Весь санаторий с интересом следил за его поисками. Почти каждый день
в столовой к Эдику подходили, участливо осведомлялись, как идут поиско-
вые работы, советовали, предлагали помощь, и время от времени разносился
ложный слух, что кто-то все-таки нашел заветную. При этом грешили на
раскрасневшегося больного, который, может, и не виноват был вовсе.
Глава тридцать пятая
--===Северный ветер с юга===--
Глава тридцать пятая
Тихий час. Не спалось. Я раскрыл блокнот и постукивал авторучкой по пустой
странице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46