Помнишь, я тебе как-то говорил о студенческом научном обществе?
Надо сделать фильм об этом обществе. Обязательно, иначе студию прикроют
и будут правы.
- Конъюнктурщик! А вентиляцию они задаром что ли провели? Зачем зак-
рывать, если такие средства вложили?
- Скажите, какой непримиримый борец за чистоту идеалов нашелся! Сло-
вами иностранными обзывается, а как грязную конъюнктурную работенку де-
лать, то в тубдиспансер скрывается. Ладно, старик, никуда мы не денемся,
отдача нужна, помоги, прошу и, если возможно, то поскорее. - Но ведь
сняли же мы "Первомай", демонстрацию? Симфония флагов, трибуна мавзолея,
ликующие студенты...
- ...проходящие в гробовом молчании по главной площади страны, - ус-
мехнулся Гашетников. - Давай, всерьез. Надо сделать фильм и правильный и
смешной. Слабо? Легко творить, выдавая вариации любимой темы - а ты поп-
робуй сделать искусство в рамках жесткой заданности, профессионально.
Рано или поздно тебе придется столкнуться с этим. Раньше даже лучше.
Сделай рекламу. Бойкую, смелую, с юмором, с улыбкой, только не на запад-
ный манер, а?
Глава пятнадцатая
--===Северный ветер с юга===--
Глава пятнадцатая
После обычного ежедневного обхода я сыграл пару партий в шахматы со Степаном
Груздевым. Он, как игрок, конечно, намного сильнее меня, но я как-то случайно
удивил его редко встречающимся дебютом и мне удалось выиграть. Степан попросил
свою мать принести из дома сборник шахматных партий, и я стал ему проигрывать.
Вот она, сила теории. Так бы и искусстве. К счастью, в творчестве не все
укладывается в прокрустово ложе догматов и постулатов. Вот существует же наука
о прекрасном. Эстетика. И все-таки это не наука. Настоящая наука тем и хороша,
что по теории можно предсказать ожидаемый результат. А эстетика оценивает
только только ранее созданное, предсказать же даже критерии прекрасного в
будущем не может. Получается очень похоже на нашу здешнюю жизнь в диспансере -
лечишься, лечишься, а результат узнаешь только в финале лечения.
Так размышляя, я оделся и вышел во двор. На одной из скамеек, нахох-
лившись, с поднятым воротником пальто, сидел Егор Болотников. Рядом с
ним, очевидно, его знакомая. Длинные черные блестящие волосы на прямой
пробор, смуглая кожа лица и рук, высокий лоб, тонкий нос, розовые губы.
Тоже, наверное, художница.
У художниц всегда что-то нестандартное или в одежде или в предметах
туалета - шарфы необычной расцветки и вязки, украшениями служат своеоб-
разные кольца, брошки, серьги, самодельные сумки.
У Егоркиной знакомой тонкие, точеные, нервные пальцы. На левой руке
крупный серебряный перстень с черным камнем.
Егор кивком головы пригласил меня присесть:
- Знакомься, моя жена Ирина, а это будущий советский Феллини и лауре-
ат Каннского фестиваля Валерка Истомин.
Я сел боком рядом с Ириной. Глядела она на меня мимо, искоса, достала
из сумочки и протянула мне пачку сигарет, я жестом отказался. Тогда она
протянула мне спички, я чиркнул и укрыл в ладонях пламя. Она наклони-
лась, тяжелые волосы медленной блестящей лавиной двинулись вниз, подра-
гивающими пальцами она коснулась моих рук, затянулась и подняла на меня
черные глаза, в которых сверкнул огонек догорающей спички.
- Спасибо, Валерий. Вы учитесь во ВГИКе?
Я отбросил огарок спички и улыбнулся:
- Егор, как ты думаешь, обязательно заканчивать училище, чтобы уметь
хорошо рисовать?
Егор буркнул из своей нахохленности:
- Чтобы хорошо рисовать - обязательно.
- Придется идти во ВГИК, - вздохнул я. - Хотя, как мне кажется, от-
дать пять лет только учебе - это многовато. По своему опыту знаю, а я
уже получил один диплом об окончании вуза, слишком много проходишь не-
нужных предметов, только память засоряешь всяким справочным материалом,
короче говоря тратишь время и силы впустую.
- Какой же выход? - спросила Ирина. - Ведь без диплома никто не дове-
рит вам постановки фильма.
- Это верно. Но вот не далее как вчера ко мне приходил руководитель
нашей киностудии в Технологическом институте, Константин Гашетников. Он
на Высших режиссерских курсах учится. Год обучения - и сразу запускайся
в производство. Кстати, ищет сейчас сценарий.
- На какую тему?
- О браконьерах. И меня просил для нашей студии написать про СНО -
студенческое научное общество.
- Вы согласились?
- Да. И написал.
- Уже?
- Про встречу двоих, которые предназначены друг другу, да не судьба
быть им вместе, только одна случайная встреча - и все. И они расходятся,
ощущая, что происходит что-то непоправимое, но так и не узнав, что
счастье было рядом. - И за что же вы их так?
- Чтобы зритель ценил свое счастье, которое у него есть, раз уж он
его нашел или оно его нашло. Ведь настоящее счастье в любви действи-
тельно редкость.
- А как же быть, если ты эту редкость так и не нашел? - тихо спросила
Ирина.
- Во, заговорила рыба человеческим голосом, - заворчал, отворачиваясь
в сторону, Егор.
Ирина, как бы очнувшись, посмотрела на меня:
- Егор рассказывал мне, что вы любите стихи. Почитайте, что вам нра-
вится, пожалуйста.
Я смутился.
- Вы извините, Ирина, я еще тогда, в мастерской у Егора, говорил ему,
что не умею читать стихи. Просто было настроение, насмотрелся на его
картины.
- А сейчас нет настроения? - с какой-то долей отчаянного сожаления
спросила она.
- Несколько неожиданно... Из тех, что мне нравится, говорите?..
Задумался ненадолго. Женщине надо читать стихи про любовь. Что я чи-
тал когда-то Тамаре?.. Как давно это было...
Я растерян,
потому что хочу подарить тебе
все, что есть и что было давно:
и горячий огонь - тебе -
в первобытной пещере,
и боярышне молодой - тебе -
царский терем,
и прекрасной даме - тебе -
священный обет
сохранить в далеких скитаньях твоего имени свет. Я растерян, потому
что хочу подарить тебе неба бездонье - тебе -
и алмазы звезд,
солнца тепло - тебе -
в лютый мороз,
прохладный родник - тебе -
в барханах пустыни,
радуги яркий цветок ,
что в сердце цветет отныне.
Я растерян,
потому что хочу подарить тебе
любовь.
Ирина смотрела мне прямо в глаза, напряженная, чуткая, желтые впалые щеки
порозовели и блестели черные глаза, и блестели черные волосы, и блестели
розовые губы.
Когда я замолк, Ирина опять достала сигареты и я тоже закурил. Закру-
жилась голова. Отвык. А ведь зарекался на всю оставшуюся жизнь - лишь бы
вернуться в студию.
- А вы не публиковались? - спросила она.
- Маловероятно пробиться, тем более, что философская лирика у меня не
совпадает с официозом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Надо сделать фильм об этом обществе. Обязательно, иначе студию прикроют
и будут правы.
- Конъюнктурщик! А вентиляцию они задаром что ли провели? Зачем зак-
рывать, если такие средства вложили?
- Скажите, какой непримиримый борец за чистоту идеалов нашелся! Сло-
вами иностранными обзывается, а как грязную конъюнктурную работенку де-
лать, то в тубдиспансер скрывается. Ладно, старик, никуда мы не денемся,
отдача нужна, помоги, прошу и, если возможно, то поскорее. - Но ведь
сняли же мы "Первомай", демонстрацию? Симфония флагов, трибуна мавзолея,
ликующие студенты...
- ...проходящие в гробовом молчании по главной площади страны, - ус-
мехнулся Гашетников. - Давай, всерьез. Надо сделать фильм и правильный и
смешной. Слабо? Легко творить, выдавая вариации любимой темы - а ты поп-
робуй сделать искусство в рамках жесткой заданности, профессионально.
Рано или поздно тебе придется столкнуться с этим. Раньше даже лучше.
Сделай рекламу. Бойкую, смелую, с юмором, с улыбкой, только не на запад-
ный манер, а?
Глава пятнадцатая
--===Северный ветер с юга===--
Глава пятнадцатая
После обычного ежедневного обхода я сыграл пару партий в шахматы со Степаном
Груздевым. Он, как игрок, конечно, намного сильнее меня, но я как-то случайно
удивил его редко встречающимся дебютом и мне удалось выиграть. Степан попросил
свою мать принести из дома сборник шахматных партий, и я стал ему проигрывать.
Вот она, сила теории. Так бы и искусстве. К счастью, в творчестве не все
укладывается в прокрустово ложе догматов и постулатов. Вот существует же наука
о прекрасном. Эстетика. И все-таки это не наука. Настоящая наука тем и хороша,
что по теории можно предсказать ожидаемый результат. А эстетика оценивает
только только ранее созданное, предсказать же даже критерии прекрасного в
будущем не может. Получается очень похоже на нашу здешнюю жизнь в диспансере -
лечишься, лечишься, а результат узнаешь только в финале лечения.
Так размышляя, я оделся и вышел во двор. На одной из скамеек, нахох-
лившись, с поднятым воротником пальто, сидел Егор Болотников. Рядом с
ним, очевидно, его знакомая. Длинные черные блестящие волосы на прямой
пробор, смуглая кожа лица и рук, высокий лоб, тонкий нос, розовые губы.
Тоже, наверное, художница.
У художниц всегда что-то нестандартное или в одежде или в предметах
туалета - шарфы необычной расцветки и вязки, украшениями служат своеоб-
разные кольца, брошки, серьги, самодельные сумки.
У Егоркиной знакомой тонкие, точеные, нервные пальцы. На левой руке
крупный серебряный перстень с черным камнем.
Егор кивком головы пригласил меня присесть:
- Знакомься, моя жена Ирина, а это будущий советский Феллини и лауре-
ат Каннского фестиваля Валерка Истомин.
Я сел боком рядом с Ириной. Глядела она на меня мимо, искоса, достала
из сумочки и протянула мне пачку сигарет, я жестом отказался. Тогда она
протянула мне спички, я чиркнул и укрыл в ладонях пламя. Она наклони-
лась, тяжелые волосы медленной блестящей лавиной двинулись вниз, подра-
гивающими пальцами она коснулась моих рук, затянулась и подняла на меня
черные глаза, в которых сверкнул огонек догорающей спички.
- Спасибо, Валерий. Вы учитесь во ВГИКе?
Я отбросил огарок спички и улыбнулся:
- Егор, как ты думаешь, обязательно заканчивать училище, чтобы уметь
хорошо рисовать?
Егор буркнул из своей нахохленности:
- Чтобы хорошо рисовать - обязательно.
- Придется идти во ВГИК, - вздохнул я. - Хотя, как мне кажется, от-
дать пять лет только учебе - это многовато. По своему опыту знаю, а я
уже получил один диплом об окончании вуза, слишком много проходишь не-
нужных предметов, только память засоряешь всяким справочным материалом,
короче говоря тратишь время и силы впустую.
- Какой же выход? - спросила Ирина. - Ведь без диплома никто не дове-
рит вам постановки фильма.
- Это верно. Но вот не далее как вчера ко мне приходил руководитель
нашей киностудии в Технологическом институте, Константин Гашетников. Он
на Высших режиссерских курсах учится. Год обучения - и сразу запускайся
в производство. Кстати, ищет сейчас сценарий.
- На какую тему?
- О браконьерах. И меня просил для нашей студии написать про СНО -
студенческое научное общество.
- Вы согласились?
- Да. И написал.
- Уже?
- Про встречу двоих, которые предназначены друг другу, да не судьба
быть им вместе, только одна случайная встреча - и все. И они расходятся,
ощущая, что происходит что-то непоправимое, но так и не узнав, что
счастье было рядом. - И за что же вы их так?
- Чтобы зритель ценил свое счастье, которое у него есть, раз уж он
его нашел или оно его нашло. Ведь настоящее счастье в любви действи-
тельно редкость.
- А как же быть, если ты эту редкость так и не нашел? - тихо спросила
Ирина.
- Во, заговорила рыба человеческим голосом, - заворчал, отворачиваясь
в сторону, Егор.
Ирина, как бы очнувшись, посмотрела на меня:
- Егор рассказывал мне, что вы любите стихи. Почитайте, что вам нра-
вится, пожалуйста.
Я смутился.
- Вы извините, Ирина, я еще тогда, в мастерской у Егора, говорил ему,
что не умею читать стихи. Просто было настроение, насмотрелся на его
картины.
- А сейчас нет настроения? - с какой-то долей отчаянного сожаления
спросила она.
- Несколько неожиданно... Из тех, что мне нравится, говорите?..
Задумался ненадолго. Женщине надо читать стихи про любовь. Что я чи-
тал когда-то Тамаре?.. Как давно это было...
Я растерян,
потому что хочу подарить тебе
все, что есть и что было давно:
и горячий огонь - тебе -
в первобытной пещере,
и боярышне молодой - тебе -
царский терем,
и прекрасной даме - тебе -
священный обет
сохранить в далеких скитаньях твоего имени свет. Я растерян, потому
что хочу подарить тебе неба бездонье - тебе -
и алмазы звезд,
солнца тепло - тебе -
в лютый мороз,
прохладный родник - тебе -
в барханах пустыни,
радуги яркий цветок ,
что в сердце цветет отныне.
Я растерян,
потому что хочу подарить тебе
любовь.
Ирина смотрела мне прямо в глаза, напряженная, чуткая, желтые впалые щеки
порозовели и блестели черные глаза, и блестели черные волосы, и блестели
розовые губы.
Когда я замолк, Ирина опять достала сигареты и я тоже закурил. Закру-
жилась голова. Отвык. А ведь зарекался на всю оставшуюся жизнь - лишь бы
вернуться в студию.
- А вы не публиковались? - спросила она.
- Маловероятно пробиться, тем более, что философская лирика у меня не
совпадает с официозом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46