И тогда человек помчался прочь. Он убегал, держа под мышкой кусок бумаги.
Птица снова опустилась недалеко от него. Человек приник к большому зеленому листу. Серый плащ упал на землю. Человек оказался в зеленом плаще. Он стоял на зеленом листе и был невидим.
Птица с шумом улетела.
— Думчев! — кричу я.
Он не слышит, не оборачивается и исчезает со своим куском бумаги.
Думчев не оборачивается… Он уходит, исчезает!
Надо кинуться за ним! Но пролетающие осы ужалят. Погибну.
Крикнуть еще раз? Но шум полета ос заглушает мой слабый человеческий крик. И все же я кричу, снова и снова:
— Думчев!..
Нет, он не оборачивается… Он уходит, исчезает!
Я в отчаянии устремляюсь вслед. Догнать! Догнать!
Летают, гудят, сотрясая воздух, осы. Но я лавирую: пригибаюсь к земле, падаю, поднимаюсь, снова бегу вслед за Думчевым.
Лишь бы догнать! Не потерять из виду!
Бегу. Кричу из последних сил:
— Думчев! Ду-умчев!..
И мне показалось — он смотрит в мою сторону. Я поднимаю камешки, ветки, кидаю в воздух.
Да, он меня увидел! Останавливается, всматривается. И вдруг, точно в испуге, кидается прочь. Но, сделав несколько шагов, он как бы опомнился. Обернулся. И вот он уже идет, идет ко мне навстречу. Размахивает руками, подавая какие-то знаки. Я спешу к нему. Еще шаг, другой…
Но земля подо мной заколебалась.
Я куда-то провалился.
Человек, откликнись!
Я упал на что-то мягкое. Темно. Густая, тяжелая тишина. Прислушался. Мне почудилась, что рядом со мной кто-то стоит и дышит. Кто здесь? Ни звука. Но все же что-то шевелится рядом со мной.
Я отбежал в сторону. Уперся в стену. Тронул ее рукой. Стена земляная, то гладкая, то шершавая. Побежал вперед по длинному, бесконечному коридору…
Коридор куда-то опускался. Я остановился; грохот, плеск, шум слышались впереди. Что это? Коридор выходит к воде?
Обратно! Назад!
Я шел… шел… касался руками стены. В каком-то месте коридор раздваивался. Пошел направо.
Внезапно споткнулся, задел ногами сучок или корешок и остановился. Сучок… гладкий… рогатка… Некогда раздумывать. Надо выбраться отсюда. Я бросил сучок и снова пошел по коридору. Сколько мне еще идти? Не иду ли я по замкнутому кругу? Где же выход из него? Неужели там, где грохочет вода? Опять раздваивается мой коридор. Нога снова зацепила за что-то. Сучок? Ведь это тот же сучок, который я бросил!
Как слепая лошадь в коногонке, хожу по бесконечному кругу. Кто строил этот лабиринт?
В полной темноте я дошел до какого-то неожиданного спуска. Шума воды здесь не было слышно.
По-видимому, я забирался в глубь земли. Спуск привел меня в новый длинный коридор. Здесь опять, трогая и ощупывая стены, я убедился, что этот коридор, как и первый, замкнут.
Нет! Вот еще ход! Через него я попал в узкое ответвление. Но напрасно я пытался выбраться из этого рукава. От него на некотором расстоянии друг от друга отходят боковые коридорчики. Они завели меня в тупик. Я возвращаюсь обратно и опять иду по большому кругу.
Когда же это кончится?
Под ногами хворост, видимо сухая трава.
Я опустился на подстилку. Кто мог построить этот лабиринт? Я стал дремать. «Лабиринт… лабиринт…» Медленно выговариваю я это слово, и вспоминается мне миф.
На острове Крит был лабиринт, из которого ни один смертный, попавший туда, не мог найти выхода. Древнегреческий миф рассказывает, что в этом лабиринте подселилось чудовище Минотавр, пожиравшее людей. Этому чудовищу, с туловищем человека и головой быка, Афины вынуждены были посылать на съедение каждые девять лет семь юношей и семь девушек. И чудовище их пожирало. Тесей из Афин пробрался в лабиринт и убил Минотавра. Но как выбраться Тесею из лабиринта?
Ариадна, дочь критского царя Миноса, полюбившая Тесея, дала ему, когда он спускался в лабиринт, клубок ниток и острый меч. Конец клубка оставался у нее в руках. И эта путеводная нить — нить Ариадны — вывела Тесея из лабиринта.
В чьем же лабиринте запутался я? И какой Минотавр ожидает меня? Действительно, кем же прорыты эти галереи?
Кротом! Конечно, кротом!
Смешно! Не найти выхода из норы крота!
Крот роется под землей и питается личинками и дождевыми червями. Но он иногда выходит и на поверхность земли. Этот выход нужно найти.
Какая тишина! Какая темнота! Измученный, усталый, я борюсь с дремотой. И вдруг слышу:
— Человек, челове-ек, отзовись! Вскакиваю на ноги и кричу, в ответ:
— Я здесь! Сюда! Сюда!..
Молчание. Нет, это сон. Но я снова прислушиваюсь. Молчание. Да, все почудилось мне…
Тишина и темнота.
Может быть, сейчас на земле неторопливо наступает ночь? И хорошие люди поют веселые песни…
Храп какого-то животного все ближе и громче.
Я побежал по одному из коридоров и почувствовал — пол коридора стал подниматься. Потянуло струей свежего воздуха.
Значит, близок выход!
Блеснул свет огня. Огонь перемещался, двигался.
Это Думчев! И мне показалось, что я вижу белую человеческую руку, сжимающую факел. Я мчусь вверх по коридору на огонь, а позади слышится страшный храп крота.
Вдруг факел пропал, исчез.
Я протянул руку — наткнулся на стену. Поднял руку — она ушла в какую-то выемку в кровле галереи.
Я нащупал выступ, встал на него, изо всех сил начал расширять проход в потолке. Животное храпит уже где-то рядом.
Я подтянулся обеими руками и вылез из лабиринта на поверхность земли.
На земле была ночь. Огонь факела приближался ко мне.
Огоньки, огоньки…
— Думчев! Думчев!..
Вдруг в разных местах вспыхнули десятки огоньков.
Я сбит с толку. Что это: злая игра? Огоньки, огоньки окружают меня, они гаснут, тают, исчезают и вновь горят. Близко — далеко, далеко — близко…
Я кружусь, мечусь бесцельно.
Да ведь это гнилушки и светящиеся жучки! Но где же меж ними факел Думчева? Наверное, он держит в руке светящуюся гнилушку. Я останавливаюсь. Жду. Пусть Думчев идет ко мне сам.
Действительно, какой-то огонь спокойно и деловито приближался.
И я услышал:
— Че-ло-век, человек, отзовись! Человек, откликнись!
— Думчев! — кричу я. — Думчев!
Огонь все ближе, голос все слышней:
— Человек, я иду к тебе!
Вдруг все вокруг меня стало меняться, а голос стал удаляться. Почему от меня все убегает? И огоньки, и кусты, и деревья — все плывет мимо.
При неверном, призрачном свете луны и мерцающих огоньков я увидел, что огромный дождевой червь тащит лист, на который я случайно стал.
Надо немедленно соскочить с листа. Но, пока я раздумывал, червь подтащил лист к глубокой яме. Еще мгновение — и я покачусь вниз. Я ухватился руками за края ямы и поджал ноги; червь утащил лист вниз, а я остался наверху и с облегчением вздохнул.
Все было тихо.
Я не решался двинуться с места и точно на часах застыл у норы.
А из леса трав мне снова светили огоньки, гасли, загорались. Где-то меж ними — факел человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Птица снова опустилась недалеко от него. Человек приник к большому зеленому листу. Серый плащ упал на землю. Человек оказался в зеленом плаще. Он стоял на зеленом листе и был невидим.
Птица с шумом улетела.
— Думчев! — кричу я.
Он не слышит, не оборачивается и исчезает со своим куском бумаги.
Думчев не оборачивается… Он уходит, исчезает!
Надо кинуться за ним! Но пролетающие осы ужалят. Погибну.
Крикнуть еще раз? Но шум полета ос заглушает мой слабый человеческий крик. И все же я кричу, снова и снова:
— Думчев!..
Нет, он не оборачивается… Он уходит, исчезает!
Я в отчаянии устремляюсь вслед. Догнать! Догнать!
Летают, гудят, сотрясая воздух, осы. Но я лавирую: пригибаюсь к земле, падаю, поднимаюсь, снова бегу вслед за Думчевым.
Лишь бы догнать! Не потерять из виду!
Бегу. Кричу из последних сил:
— Думчев! Ду-умчев!..
И мне показалось — он смотрит в мою сторону. Я поднимаю камешки, ветки, кидаю в воздух.
Да, он меня увидел! Останавливается, всматривается. И вдруг, точно в испуге, кидается прочь. Но, сделав несколько шагов, он как бы опомнился. Обернулся. И вот он уже идет, идет ко мне навстречу. Размахивает руками, подавая какие-то знаки. Я спешу к нему. Еще шаг, другой…
Но земля подо мной заколебалась.
Я куда-то провалился.
Человек, откликнись!
Я упал на что-то мягкое. Темно. Густая, тяжелая тишина. Прислушался. Мне почудилась, что рядом со мной кто-то стоит и дышит. Кто здесь? Ни звука. Но все же что-то шевелится рядом со мной.
Я отбежал в сторону. Уперся в стену. Тронул ее рукой. Стена земляная, то гладкая, то шершавая. Побежал вперед по длинному, бесконечному коридору…
Коридор куда-то опускался. Я остановился; грохот, плеск, шум слышались впереди. Что это? Коридор выходит к воде?
Обратно! Назад!
Я шел… шел… касался руками стены. В каком-то месте коридор раздваивался. Пошел направо.
Внезапно споткнулся, задел ногами сучок или корешок и остановился. Сучок… гладкий… рогатка… Некогда раздумывать. Надо выбраться отсюда. Я бросил сучок и снова пошел по коридору. Сколько мне еще идти? Не иду ли я по замкнутому кругу? Где же выход из него? Неужели там, где грохочет вода? Опять раздваивается мой коридор. Нога снова зацепила за что-то. Сучок? Ведь это тот же сучок, который я бросил!
Как слепая лошадь в коногонке, хожу по бесконечному кругу. Кто строил этот лабиринт?
В полной темноте я дошел до какого-то неожиданного спуска. Шума воды здесь не было слышно.
По-видимому, я забирался в глубь земли. Спуск привел меня в новый длинный коридор. Здесь опять, трогая и ощупывая стены, я убедился, что этот коридор, как и первый, замкнут.
Нет! Вот еще ход! Через него я попал в узкое ответвление. Но напрасно я пытался выбраться из этого рукава. От него на некотором расстоянии друг от друга отходят боковые коридорчики. Они завели меня в тупик. Я возвращаюсь обратно и опять иду по большому кругу.
Когда же это кончится?
Под ногами хворост, видимо сухая трава.
Я опустился на подстилку. Кто мог построить этот лабиринт? Я стал дремать. «Лабиринт… лабиринт…» Медленно выговариваю я это слово, и вспоминается мне миф.
На острове Крит был лабиринт, из которого ни один смертный, попавший туда, не мог найти выхода. Древнегреческий миф рассказывает, что в этом лабиринте подселилось чудовище Минотавр, пожиравшее людей. Этому чудовищу, с туловищем человека и головой быка, Афины вынуждены были посылать на съедение каждые девять лет семь юношей и семь девушек. И чудовище их пожирало. Тесей из Афин пробрался в лабиринт и убил Минотавра. Но как выбраться Тесею из лабиринта?
Ариадна, дочь критского царя Миноса, полюбившая Тесея, дала ему, когда он спускался в лабиринт, клубок ниток и острый меч. Конец клубка оставался у нее в руках. И эта путеводная нить — нить Ариадны — вывела Тесея из лабиринта.
В чьем же лабиринте запутался я? И какой Минотавр ожидает меня? Действительно, кем же прорыты эти галереи?
Кротом! Конечно, кротом!
Смешно! Не найти выхода из норы крота!
Крот роется под землей и питается личинками и дождевыми червями. Но он иногда выходит и на поверхность земли. Этот выход нужно найти.
Какая тишина! Какая темнота! Измученный, усталый, я борюсь с дремотой. И вдруг слышу:
— Человек, челове-ек, отзовись! Вскакиваю на ноги и кричу, в ответ:
— Я здесь! Сюда! Сюда!..
Молчание. Нет, это сон. Но я снова прислушиваюсь. Молчание. Да, все почудилось мне…
Тишина и темнота.
Может быть, сейчас на земле неторопливо наступает ночь? И хорошие люди поют веселые песни…
Храп какого-то животного все ближе и громче.
Я побежал по одному из коридоров и почувствовал — пол коридора стал подниматься. Потянуло струей свежего воздуха.
Значит, близок выход!
Блеснул свет огня. Огонь перемещался, двигался.
Это Думчев! И мне показалось, что я вижу белую человеческую руку, сжимающую факел. Я мчусь вверх по коридору на огонь, а позади слышится страшный храп крота.
Вдруг факел пропал, исчез.
Я протянул руку — наткнулся на стену. Поднял руку — она ушла в какую-то выемку в кровле галереи.
Я нащупал выступ, встал на него, изо всех сил начал расширять проход в потолке. Животное храпит уже где-то рядом.
Я подтянулся обеими руками и вылез из лабиринта на поверхность земли.
На земле была ночь. Огонь факела приближался ко мне.
Огоньки, огоньки…
— Думчев! Думчев!..
Вдруг в разных местах вспыхнули десятки огоньков.
Я сбит с толку. Что это: злая игра? Огоньки, огоньки окружают меня, они гаснут, тают, исчезают и вновь горят. Близко — далеко, далеко — близко…
Я кружусь, мечусь бесцельно.
Да ведь это гнилушки и светящиеся жучки! Но где же меж ними факел Думчева? Наверное, он держит в руке светящуюся гнилушку. Я останавливаюсь. Жду. Пусть Думчев идет ко мне сам.
Действительно, какой-то огонь спокойно и деловито приближался.
И я услышал:
— Че-ло-век, человек, отзовись! Человек, откликнись!
— Думчев! — кричу я. — Думчев!
Огонь все ближе, голос все слышней:
— Человек, я иду к тебе!
Вдруг все вокруг меня стало меняться, а голос стал удаляться. Почему от меня все убегает? И огоньки, и кусты, и деревья — все плывет мимо.
При неверном, призрачном свете луны и мерцающих огоньков я увидел, что огромный дождевой червь тащит лист, на который я случайно стал.
Надо немедленно соскочить с листа. Но, пока я раздумывал, червь подтащил лист к глубокой яме. Еще мгновение — и я покачусь вниз. Я ухватился руками за края ямы и поджал ноги; червь утащил лист вниз, а я остался наверху и с облегчением вздохнул.
Все было тихо.
Я не решался двинуться с места и точно на часах застыл у норы.
А из леса трав мне снова светили огоньки, гасли, загорались. Где-то меж ними — факел человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84