вот только дойду до лаборатории и сразу узнаю всю правду, прочту под микроскопом все письма Думчева. Днем — чувство смущения и стыда: взялся за дело, а с делом не справился. А вот теперь, вечером, — ожидание. Нет, не ожидание, а какое-то невольное любопытство: кто же этот неизвестный, который меня спрашивал и обещал прийти? Все сегодня не так, как надо».
В коридоре послышались шаги. Всё ближе. Постучали в дверь.
— Войдите!
Это приветливая буфетчица принесла чай, печенье. Поставила на стол. Улыбнулась. Ушла. Опять стало тихо. А где же этот неизвестный? Уже поздно. Зачем он меня разыскивает? Посмотрел в окно: тень человека отделилась от дома на противоположной стороне улицы. Человек пересек улицу и направился прямо к крыльцу гостиницы. Это он! Незнакомец, которого я жду.
Раздался четкий, твердый стук в дверь… Передо мной стоял высокий человек с седой копной волос; лицо его чисто выбрито и отливает легкой синевой. На нем черная бархатная куртка. Галстук на белоснежной сорочке повязан «бабочкой». На босых ногах сандалии.
— Кто вы? — спросил я. И сам не узнал своего голоса: он мне показался надтреснутым, словно я говорил в ознобе. — Кто вы? — повторил я, пытаясь овладеть собой.
— Сейчас, сейчас отрекомендуюсь, — сказал незнакомец. — Я несколько взволнован и не знаю, с чего начать…
В ответ на мое приглашение он легко придвинул кресло и сел напротив меня. Наступило напряженное молчание.
— Так вот… — начал незнакомец. — Так вот… Думчев, доктор Думчев… его таинственное исчезновение… Разве не этим вы сейчас взволнованы? Случайно узнал о ваших розысках. Так вот… Я близко знал Сергея Сергеевича. Он спас мне жизнь.
— Простите, но кто вы?
— Кто я? Что скажет вам моя фамилия? Ровно ничего. Впрочем, когда-то, много лет назад, имя актера Орлова-Заокского знали в разных городах. Да! Я был актером. Знают ли наши молодые люди, как в царское время антрепренеры нанимали актеров за гроши, как их сортировали — в случайные труппы по своему произволу сколачивали, как актерские таланты губили? И актерская жизнь катилась в телегах по пыльным дорогам, качалась в тесных вагонах мимо случайных станций, пропадала в грязных заезжих дворах, в заплеванных дешевых номерах. И каждый вечер, каждую ночь одно и то же: керосиновые коптящие лампы у рампы да щемящая боль в сердце; играешь не то, чем сам живешь, о чем горюешь и чем тревожно и зыбко живет зритель, заплативший свою трудовую копейку, чтобы услышать от тебя правду в полутемном зале.
На глазах у актера показались слезы.
— Простите, я говорю не о том. Так вот, в те далекие годы я оказался в больнице, где врачевал Сергей Сергеевич Думчев.
Старый актер привстал и медленным, торжественным жестом протянул перевязанную голубой ленточкой большую рукопись, свернутую в трубку:
— Вот отрывки из моего дневника тех лет. Прочтите — и все поймете. А я ухожу. Поздно. Покойной ночи.
По тихому, уснувшему коридору я проводил старого актера до крыльца. Здесь он остановился:
— Да! Меня не так трудно найти — уже много лет я веду кружок художественного чтения при клубе «Строитель». Самодеятельность, из которой рождаются высокие таланты!…
Я долго смотрел ему вслед. Старый-старый актер шел посреди улицы легкой, почти юношеской походкой. И луна стелила перед ним по неровной мостовой, по булыжникам, по асфальту свою длинную спокойную лунную дорожку.
Фанерный домик
(Воспоминания актера)
Четверг, 14 мая
Тянутся дни, медленно тянутся часы моего выздоровления в больнице. Начинаю вспоминать, все восстанавливать в памяти, записывать. «Мета…морфоз, метаморфоз», — что за странное слово? Это было первое слово, которое я услышал. Очнулся. Не сразу понял, где я. В комнате темно. Рядом с моей кроватью, у свечи, которая горит и оплывает, человек что-то пишет и словно вслух диктует: «Метаморфоз».
Дрожит, колеблется, вытягивается на стене тень: человек наклонился над столиком и пишет. Перо скрипит. Вот опять он повторил незнакомое слово «метаморфоз». Где я? Откуда-то из темноты слышатся вздохи: «Доктор!» Человек оставляет перо, берет свечу и уходит. Уж не сон ли все это? По актерской привычке ищу реплики из знакомых ролей… «Все тот же сон! Возможно ль? В третий раз!» Голова кружится, сердце сжимается. Надо мной склонилось лицо человека. «Мета…морфоз, метаморфоз…»
Суббота, 16 мая
Луч ли солнца скользнул по стене и меня разбудил или веселое ржание жеребенка за открытым окном, но я проснулся и почувствовал себя бодрым. Все вспомнил: наша труппа проездом через Ченск ставила в пожарном депо — в большом сарае — водевиль «Запутанное дело» Каратыгина. Я играл роль Волошина. И вдруг все закачалось. Большие балки сарая опустились над головой, пол взлетел вверх. И я упал. Услышал окрик антрепренера: «Дайте занавес, а его увезите!» А дальше — мрак.
Доктора этой больницы зовут Сергей Сергеевич Думчев.
Вторник, 19 мая
Из головы у меня не выходит первое слово, услышанное тогда ночью: «метаморфоз». Что оно означает?
Среда, 20 мая
Сегодня ночью была гроза. Долго не мог уснуть. Молнии чертили зигзаги по черному покрову неба. За окном тревожно шумели деревья. У столика при свече доктор опять писал и, как всегда, произносил вслух то, что писал:
— Открыть тайну энергетики живого существа — не значит ли это открыть тайну преодоления всех болезней? Где искать? Энергия метаморфоза!.. Ах, вы не спите, — обратился доктор ко мне, услышав, как я стал переворачиваться. — Спите спокойно! Вы поправитесь и будете таким же здоровым, как раньше. Нет, еще здоровее, еще лучше.
Суббота, 23 мая
Весь день — дождь. Сердце болит и очень сильно бьется. Пишу с трудом, не могу пошевелиться. Плохо ты, мое сердце, мне служишь. Выйду из больницы — как буду жить? Без театра, без подмостков мне жизнь — не жизнь. Вот роковой вопрос. От этих дум сердце совсем разболелось. Оно бьется то ровно, то напряженно, то вдруг словно с места сорвется и бежит, бежит… Я сказал об этом доктору. Он опять меня успокоил.
— Скажите, доктор, что такое «метаморфоз»?
— Потом, голубчик, потом. Вот поправитесь, тогда разъясню. И все поймете. А теперь вот выпейте лекарство.
Доктор поднес к моим губам стакан. Он поправил одеяло. Дождь стучал по крыше все тише, все осторожнее.
Воскресенье, 24 мая
Сегодня я узнал, как оказался здесь. Когда со мной на сцене случился обморок, антрепренер отвез меня в номер гостиницы и через день сумел обмануть и актеров и хозяина гостиницы, сказав, что за мной приедут родные и оплатят номер. Труппа уехала. Мне становилось все хуже и хуже. Доктор Думчев, вызванный хозяином гостиницы, лечил меня, оплачивал все расходы, а потом взял в больницу.
Вторник, 26 мая
Какой сегодня светлый, добрый, ласковый день! И все кругом кажется мне хорошим и добрым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
В коридоре послышались шаги. Всё ближе. Постучали в дверь.
— Войдите!
Это приветливая буфетчица принесла чай, печенье. Поставила на стол. Улыбнулась. Ушла. Опять стало тихо. А где же этот неизвестный? Уже поздно. Зачем он меня разыскивает? Посмотрел в окно: тень человека отделилась от дома на противоположной стороне улицы. Человек пересек улицу и направился прямо к крыльцу гостиницы. Это он! Незнакомец, которого я жду.
Раздался четкий, твердый стук в дверь… Передо мной стоял высокий человек с седой копной волос; лицо его чисто выбрито и отливает легкой синевой. На нем черная бархатная куртка. Галстук на белоснежной сорочке повязан «бабочкой». На босых ногах сандалии.
— Кто вы? — спросил я. И сам не узнал своего голоса: он мне показался надтреснутым, словно я говорил в ознобе. — Кто вы? — повторил я, пытаясь овладеть собой.
— Сейчас, сейчас отрекомендуюсь, — сказал незнакомец. — Я несколько взволнован и не знаю, с чего начать…
В ответ на мое приглашение он легко придвинул кресло и сел напротив меня. Наступило напряженное молчание.
— Так вот… — начал незнакомец. — Так вот… Думчев, доктор Думчев… его таинственное исчезновение… Разве не этим вы сейчас взволнованы? Случайно узнал о ваших розысках. Так вот… Я близко знал Сергея Сергеевича. Он спас мне жизнь.
— Простите, но кто вы?
— Кто я? Что скажет вам моя фамилия? Ровно ничего. Впрочем, когда-то, много лет назад, имя актера Орлова-Заокского знали в разных городах. Да! Я был актером. Знают ли наши молодые люди, как в царское время антрепренеры нанимали актеров за гроши, как их сортировали — в случайные труппы по своему произволу сколачивали, как актерские таланты губили? И актерская жизнь катилась в телегах по пыльным дорогам, качалась в тесных вагонах мимо случайных станций, пропадала в грязных заезжих дворах, в заплеванных дешевых номерах. И каждый вечер, каждую ночь одно и то же: керосиновые коптящие лампы у рампы да щемящая боль в сердце; играешь не то, чем сам живешь, о чем горюешь и чем тревожно и зыбко живет зритель, заплативший свою трудовую копейку, чтобы услышать от тебя правду в полутемном зале.
На глазах у актера показались слезы.
— Простите, я говорю не о том. Так вот, в те далекие годы я оказался в больнице, где врачевал Сергей Сергеевич Думчев.
Старый актер привстал и медленным, торжественным жестом протянул перевязанную голубой ленточкой большую рукопись, свернутую в трубку:
— Вот отрывки из моего дневника тех лет. Прочтите — и все поймете. А я ухожу. Поздно. Покойной ночи.
По тихому, уснувшему коридору я проводил старого актера до крыльца. Здесь он остановился:
— Да! Меня не так трудно найти — уже много лет я веду кружок художественного чтения при клубе «Строитель». Самодеятельность, из которой рождаются высокие таланты!…
Я долго смотрел ему вслед. Старый-старый актер шел посреди улицы легкой, почти юношеской походкой. И луна стелила перед ним по неровной мостовой, по булыжникам, по асфальту свою длинную спокойную лунную дорожку.
Фанерный домик
(Воспоминания актера)
Четверг, 14 мая
Тянутся дни, медленно тянутся часы моего выздоровления в больнице. Начинаю вспоминать, все восстанавливать в памяти, записывать. «Мета…морфоз, метаморфоз», — что за странное слово? Это было первое слово, которое я услышал. Очнулся. Не сразу понял, где я. В комнате темно. Рядом с моей кроватью, у свечи, которая горит и оплывает, человек что-то пишет и словно вслух диктует: «Метаморфоз».
Дрожит, колеблется, вытягивается на стене тень: человек наклонился над столиком и пишет. Перо скрипит. Вот опять он повторил незнакомое слово «метаморфоз». Где я? Откуда-то из темноты слышатся вздохи: «Доктор!» Человек оставляет перо, берет свечу и уходит. Уж не сон ли все это? По актерской привычке ищу реплики из знакомых ролей… «Все тот же сон! Возможно ль? В третий раз!» Голова кружится, сердце сжимается. Надо мной склонилось лицо человека. «Мета…морфоз, метаморфоз…»
Суббота, 16 мая
Луч ли солнца скользнул по стене и меня разбудил или веселое ржание жеребенка за открытым окном, но я проснулся и почувствовал себя бодрым. Все вспомнил: наша труппа проездом через Ченск ставила в пожарном депо — в большом сарае — водевиль «Запутанное дело» Каратыгина. Я играл роль Волошина. И вдруг все закачалось. Большие балки сарая опустились над головой, пол взлетел вверх. И я упал. Услышал окрик антрепренера: «Дайте занавес, а его увезите!» А дальше — мрак.
Доктора этой больницы зовут Сергей Сергеевич Думчев.
Вторник, 19 мая
Из головы у меня не выходит первое слово, услышанное тогда ночью: «метаморфоз». Что оно означает?
Среда, 20 мая
Сегодня ночью была гроза. Долго не мог уснуть. Молнии чертили зигзаги по черному покрову неба. За окном тревожно шумели деревья. У столика при свече доктор опять писал и, как всегда, произносил вслух то, что писал:
— Открыть тайну энергетики живого существа — не значит ли это открыть тайну преодоления всех болезней? Где искать? Энергия метаморфоза!.. Ах, вы не спите, — обратился доктор ко мне, услышав, как я стал переворачиваться. — Спите спокойно! Вы поправитесь и будете таким же здоровым, как раньше. Нет, еще здоровее, еще лучше.
Суббота, 23 мая
Весь день — дождь. Сердце болит и очень сильно бьется. Пишу с трудом, не могу пошевелиться. Плохо ты, мое сердце, мне служишь. Выйду из больницы — как буду жить? Без театра, без подмостков мне жизнь — не жизнь. Вот роковой вопрос. От этих дум сердце совсем разболелось. Оно бьется то ровно, то напряженно, то вдруг словно с места сорвется и бежит, бежит… Я сказал об этом доктору. Он опять меня успокоил.
— Скажите, доктор, что такое «метаморфоз»?
— Потом, голубчик, потом. Вот поправитесь, тогда разъясню. И все поймете. А теперь вот выпейте лекарство.
Доктор поднес к моим губам стакан. Он поправил одеяло. Дождь стучал по крыше все тише, все осторожнее.
Воскресенье, 24 мая
Сегодня я узнал, как оказался здесь. Когда со мной на сцене случился обморок, антрепренер отвез меня в номер гостиницы и через день сумел обмануть и актеров и хозяина гостиницы, сказав, что за мной приедут родные и оплатят номер. Труппа уехала. Мне становилось все хуже и хуже. Доктор Думчев, вызванный хозяином гостиницы, лечил меня, оплачивал все расходы, а потом взял в больницу.
Вторник, 26 мая
Какой сегодня светлый, добрый, ласковый день! И все кругом кажется мне хорошим и добрым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84