Я спросил, правилен ли мой ответ.
Гея лишь знаком велела мне последовать за нею, дабы показать мне дворец.
– Бедняжка Мнемозина – одна из моих дочерей, – сказала она. – Ей-то жертвоприношения делают нечасто.
Я спросил, кто такой этот человек с опухшими ногами.
– Он был слишком хорош для своей семьи, и отец изуродовал ему ноги еще во младенчестве; он и взрослым немного прихрамывал. И все же это был замечательный боец, вроде тебя. Сказать тебе, какой ответ дал он?
– Прошу тебя, мне это очень интересно.
– Он сказал, что это человек, простой смертный, который на заре своей жизни ползает на четвереньках, к полудню ходит прямо, и наконец – как и в твоем примере – опирается на палку. Если когда-нибудь будешь в Фивах, они тебе расскажут, что я пришла в отчаяние от того, что моя загадка разгадана, бросилась со стены крепости и погибла, разбившись о камни.
По-моему, нельзя не заметить, что я крылата. – Она засмеялась.
Я предположил, что вряд ли такую причину кто-то может счесть основанием для самоубийства. Беседуя, мы шли по аллее, с обеих сторон украшенной статуями – их там было множество, и все совершенно разные. Вскоре мы подошли к величественным дверям дворца, которые уже громоздились над нами.
– А истина заключается в том, что я вернулась в свою стихию. Разве ты ничуть не испугался, узнав, что Земля крылата? Меня не так часто считают божеством воздуха, как и Хозяйку Афин.
– Нет, – отвечал я, – софисты считают, что земля – это сфера. – Я помолчал, надеясь, что она либо подтвердит это, либо опровергнет, но она не сделала ни того, ни другого. – Сфера – это всего лишь идеальная форма, по крайней мере, так мне говорили Эгесистрат и Симонид. В иных странах люди считают, что земля плоская и плавает в бескрайнем море, или же говорят, что ее поддерживает на спине гигантская черепаха.
– Продолжай, – велела она.
– Я не решаюсь делиться сплетнями с той, кому ведома истина.
Гея посмотрела на меня, и, хотя лицо ее было женским, глаза явно принадлежали львице.
– Ничего, она с удовольствием послушает, что ты ей расскажешь.
– Как тебе будет угодно. Довольно скоро можно убедиться, что подобные объяснения отнюдь не помогают решить этот вопрос. Если руками разбрызгивать воду, она все равно в воздухе не останется и будет падать на землю. Точно так же моря не могут существовать сами по себе, они должны существовать на чем-то. Кроме того, человек, плавающий в море, обнаруживает под морскими глубинами дно. Правда, порой до него обычному человеку не достать, так оно глубоко; но особенно искусные ныряльщики добираются и туда, а стало быть, дно есть и там. А дно – это земля. Таким образом, очевидно, что море покоится как бы в гигантской чаше, и самое глубокое место – посредине; дно, скорее всего, есть и там, даже если ныряльщикам до него не достать. Да и кроме того, чашу, в которой нет дна, вряд ли можно было бы наполнить водой.
– Продолжай, – снова сказала она.
– Если я буду продолжать, Гея, ты скажешь мне, в чем смысл твоей загадки?
– Нет, ты сам скажешь мне это. Но продолжай.
– Если смотреть вечером на солнце, видно, что оно с той же скоростью склоняется к закату, как и в полдень приближалось к зениту, вынырнув из-за восточного края неба. В таком случае, где же оно останавливается?
Очевидно, оно и не останавливается вовсе, но вращается и вращается по кругу без остановки, подобно луне и звездам, о которых можно сказать абсолютно то же самое. Если бы то, предполагаемое, море, в котором плавает земля, существовало, солнце, луна и звезды погрузились бы туда, и свет их тогда померк бы, но ведь этого не происходит! А стало быть, не существует и предполагаемого моря, на поверхности которого якобы плавает земля. А те моря, по которым плаваем на своих кораблях мы, покоятся на земле.
Как я уже говорил, вода всегда падает на землю. А что не падает? Птицы, разумеется! Иначе их всех перебьют. Если вспугнуть из кустов птицу, она, если захочет, пересядет на другой куст – или не пересядет. Любому человеку известно, что орлам и коршунам нет необходимости часто садиться на землю – разве что поесть или попить; вот они и кружат на своих огромных крыльях в вышине без малейших, казалось бы, усилий. Но что же поддерживает в воздухе землю? А что поддерживает этих птиц? Значит, и у земли тоже есть крылья? А богиня Гея крылата.
– Недурно аргументировано, – сказала она. И молчала все время, пока мы поднимались по лестнице, ведущей к парадному входу. Наконец она спросила:
– А почему, как ты думаешь, по слухам, я пожираю тех, кто не может ответить на мой вопрос?
Я осмелился выразить ту мысль, что в итоге земля поглощает вообще всех людей.
– Но не тех, кто понимает мой вопрос, Латро. Разве тот путник, о котором ты говорил, совершал странствие не по жизненному пути? Скажи «да», иначе я и тебя в конце концов съем.
– Да, – сказал я, поднимаясь рядом с нею по ступеням.
– Поясни.
– На заре своей жизни, – начал я, – человек ходит на четырех ногах, потому что как бы сидит верхом на плечах своих родителей. К полудню эта поддержка исчезает, и человек должен ходить самостоятельно. А когда наступает вечер его жизни, он может ходить с высоко поднятой головой, лишь опираясь на воспоминания о том, каким он был когда-то.
Когда я произносил последнее слово, огромные крылья Геи с шумом захлопали у меня за спиной, и меня закрутил порыв очень сильного ветра. А когда я обернулся, она уже была очень высоко над землею и поднималась все выше, а я смотрел ей вслед с разинутым ртом, пока она не стала казаться всего лишь песчинкой на фоне бескрайнего лазурного небосвода, которая должна была вот-вот совсем исчезнуть. Однако она снова спустилась с небес и уселась на самой высокой точке дворцовой стены, где и застыла в неподвижности, снова показавшись мне просто статуей, вырезанной из красноватого песчаника.
В одиночестве, потрясенный до глубины души, вошел я в огромный дворец.
Залы в нем были поистине роскошны, однако заполнены главным образом светом и воздухом. Бродя из одного в другой и встречая то покрытую красной глазурью дивную вазу с изображенными на ней черными фигурами сатиров, то жука из радужной эмали, катящего огромное золотистое солнце куда-то в угол, я все пытался разгадать смысл загадки Геи. Почему она загадала ее этому Эдипу? И почему – мне? Почему она сперва взялась показать мне этот дворец памяти, но у самого входа бросила меня одного и исчезла?
Пройдя сквозь множество пустых комнат, я набрел на статую обнаженной молодой женщины, танцующей среди кинжалов; ее мраморные члены были так изящны, что я даже не решился их коснуться, опасаясь, что она может упасть. А когда все же тронул, статуэтка действительно упала и с грохотом разлетелась на куски по украшенному множеством глиптик полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94