Однако мгновение спустя Джо услышал слабый вскрик, затем ветер начал стихать, но голос откуда-то из глубины подсознания шептал ему: что-то произошло.
Что-то ужасное.
Он вновь пополз вперед, но держался в стороне от открытой двери сеновала, инстинкт подсказывал ему, что надо скрываться. По-прежнему прячась в сене, мальчик приник глазом к отверстию от выпавшего сучка в одной из толстых досок.
Какое-то время он ничего не видел, но затем, по мере того как стихал ветер и оседал на землю снег, начали вырисовываться контуры дома. Он заметил, как открылась задняя дверь и появилась фигура.
Затем фигур стало две.
Две фигуры, которые пятились из кухни и что-то волокли за собой.
Тело!
Тело мужчины, который был вместе с ним на чердаке, который разговаривал с ним, дотрагивался до него.
Который утверждал, что он его отец.
Могло ли это быть правдой?
Джо не знал, но когда смотрел, как Марианна с Алисон вытаскивают тело на занесенный снегом двор, крепко держа его за руки, он почувствовал, что внутри закипает страшная ярость.
Они убили его, застрелили, как будто он был не более чем зверь в лесу!
Когда Марианна и Алисон завернули за угол сарая и исчезли из поля зрения, Джо выскользнул из сена и направился к приставной лестнице. Секунду спустя он уже был внизу и тихо пробрался в чулан.
Там хранилась одежда, которая, как считала его мать, больше не годилась для школы и которую отнесли в сарай, чтобы он надевал ее, работая по дому. Порывшись в чемодане, он нашел пару рваных джинсов, испачканную фланелевую рубашку и толстый свитер, протертый на локтях.
Он натянул все это на себя и сунул ноги ботинки, которые были ему уже малы на полразмера.
Одевшись, Джо вышел из чулана и молча двинулся к задней стене сарая, откуда можно было выйти наружу через небольшую дверь. Он остановился перед дверью, прислушался, но не услышал ни звука. Тогда открыл ее и выглянул во двор, в тусклый вечерний свет.
Тело горного человека лежало на снегу рядом с навесом, где стоял трактор.
Марианна и Алисон исчезли. Джо видел следы, оставленные ими на снегу, когда они возвращались назад к дому.
В тишине мягко падающего теперь снега Джо выбрался из-под прикрытия сарая, медленно двинулся к тому месту, где лежал Шейн Слэтер, и опустился на колени, чтобы вглядеться в лицо мужчины.
Его отец.
Он пытался отогнать эту мысль, убеждая себя, что это не может быть правдой.
И все же, где-то глубоко внутри, чувствовал, что это правда. Он понял это еще до того, как мужчина произнес слова,
Шейн Слэтер.
Имя запало Джо в душу, хотя он услышал его всего один раз.
Как долго он жил в горах?
Провел ли его отец все эти годы в хижине, наблюдая за ним?
Да, провел.
Джо знал это, понимал необъяснимым внутренним чутьем, спрятанным так же глубоко, как и самые сокровенные его чувства.
Теперь он понял, почему никогда не боялся леса, почему ему никогда не было страшно бродить одному высоко в горах.
Его отец — его настоящий отец — находился рядом, хотя Джо никогда и не осознавал этого.
Теперь он также понял, почему никогда не заводил друзей, никогда не подстраивался под остальных детей в Сугарлоафе.
Он был другим!
Что-то глубоко внутри отличало его от всех остальных.
Именно поэтому проводил он так много времени в одиночестве или с животными на ранчо.
Не только потому, что с ним сурово обращался его отец. Причина крылась в нем самом. Только животные никогда не отворачивались от Джо, не вели себя так, будто с ним происходит что-то неладное, не сторонились его, как делали это ребята из школы.
И всегда, насколько он помнил, горы манили его, взывали к самым сокровенным чувствам, нашептывали, что только им он и принадлежал по праву.
Теперь Джо понял, почему.
Горы были тем местом, где жил его отец, его настоящий отец, который провел там долгие годы, наблюдая за ним. Джо вспоминал все те случаи, когда стоял у окна своей комнаты, ощущая странное невидимое присутствие, манящее его извне, пытаясь преодолеть жгучее желание выбраться из дома в темноту ночи.
Теперь он знал, что этот мужчина был там, за стенами дома, скрывался во мгле, так близко, что Джо ощущал его присутствие.
Он находился неподалеку все время, охраняя его, и в конце концов, когда муж его матери начал драться, отец защитил его.
Он любил его.
Даже сейчас Джо ощущал прикосновение горного человека к своей щеке, чувствовал, как согревала его любовь, когда этот мужчина сидел около него на корточках.
Мужчина, который был его отцом, и которого он предал.
Именно сегодня Джо показал Рику Мартину, где жил его отец, отвел его высоко в горы, и они начали преследовать его и согнали вниз.
Но его отец простил его.
Даже после того, как за ним охотились в течение целого дня, вынудили его спуститься вниз, покинуть безопасное пристанище в горах, он простил его.
Его отец знал, что умрет. Он сказал Джо, что умрет именно в этот день.
И все же его отец простил его.
Простил его и любил его.
Мальчик протянул вперед руку, чтобы погладить щеку Шейна Слэтера, так же как раньше Слэтер гладил его щеку, и из горла Джо вырвался нечеловеческий вой, исполненный мучительной боли.
Боли и ярости.
Прошли долгие годы, прежде чем Джо стал сыном своего отца.
* * *
Оливия Шербурн услышала вой, взорвавший тишину мягко падающего на землю снега, услышала, как эхом разнесся по долине не заглушаемый больше ураганным ветром звук и постепенно стих.
Похожее завывание донеслось до нее несколько минут назад, тот же нечеловеческий выход обманутых чувств, наполненный болью вой, от которого у нее кровь застыла в жилах.
Неужели это действительно было лишь несколько минут назад? Казалось, будто прошли часы, бесконечные часы, которые она провела, утопая в снегу, в отчаянии разыскивая хоть какой-нибудь знакомый ориентир.
Но как только начал оседать поднятый ветром снег, слепивший глаза, предметы, проступая сквозь снежную завесу, стали наконец обретать знакомые очертания.
В двадцати ярдах от Оливии стояла белоствольная сосна — удивительное дерево, не имеющее никакого сходства с высокими корабельными соснами, покрывающими горные склоны. Ее причудливые ветви раскинулись далеко в стороны от шишковатого, с наростами, ствола, а собранные в пучки, напоминающие листочки иголки держали на себе такую массу снега, что сосна выглядела укутанной огромными клочьями ваты.
Она узнала дерево, она видела его, когда бывала на ранчо, его необычайный вид завораживал ее всякий раз, когда она появлялась на просторном, расчищенном от леса участке, на котором стоял дом.
Но сегодняшним вечером она приближалась к нему с другой стороны. И поняла, что произошло. Она пробиралась через лес на север, вместо того чтобы идти на запад, поэтому двигалась не параллельно дороге, пока та петляла по долине, а пересекла саму долину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102