В течение нескольких минут никто из них не вымолвил ни слова.
Наконец Эндреа заговорила.
— Кто это был? — прошептала она, от страшной усталости и перенесенного страха голос ее прерывался. — Это был Билл Сайкес?
Майкл покачал головой.
— Он намного выше Сайкеса, — произнес брат. — Он громадный.
— А он нас в-видел? — хныкала Эндреа.
Майкл беспокойно обернулся и посмотрел в сторону леса, боясь услышать звук, который мог бы выдать присутствие человека.
— Я-я так не думаю, — запинаясь проговорил он. — По крайней мере, если и видел, то не смог бы узнать нас.
Теперь глаза Эндреа беспокойно осматривали все вокруг.
— А-а что если он преследовал нас?
Майкл судорожно пытался сглотнуть подступивший к горлу комок.
— Нет, — сказал он сестре, стараясь придать голосу уверенность. Но сама эта мысль ужаснула его.
Кто-то был ночью в лесу, таился, шел, крадучись, за ними по пятам. И это был он!
И он мог поймать их.
Кожа Майкла мгновенно покрылась мурашками; ему казалось, будто невидимое существо внимательно следит за ними. Его начала бить дрожь — у Майкла сдали нервы.
— Быстрее, — прошептал он, голос дрожал от страха. — Быстрее бежим в дом.
Они стрелой промчались по пастбищу, вскарабкались через оставленное открытым окно в комнату Эндреа и спрыгнули на пол. Майкл тут же закрыл окно на шпингалет. Несколько долгих секунд оба неподвижно сидели на полу, прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся извне.
Но сейчас, когда они благополучно вернулись домой, все, что произошло за знакомыми стенами комнаты Эндреа, показалось обычным. Через несколько минут Майкл ушел от сестры и проскользнул к себе,
А снаружи призрачная фигура, которая беззвучно преследовала их в лесу, повернула назад и вновь слилась с темнотой ночи, да так быстро, что если кто и видел ее, усомнился, а была ли она вообще.
Но она была там — бродила этой ночью по Сугарлоафской долине, так же, как делала это каждую ночь уже много лет.
Бродила.
Наблюдала.
И ждала.
* * *
На следующее утро Алан Карпентер стоял на кухне у окна и смотрел на улицу; он был зол, потому что не выспался. От вчерашнего длительного перелета судорогой сводило мышцы, а минувшая ночь вряд ли улучшила его состояние.
Он не был уверен, удалось ли ему вообще заснуть после спора с Марианной перед сном. В течение вечера Алан старательно сдерживал себя, хотя ему очень хотелось излить возмущение по поводу обнаруженной в стенном шкафу рубашки и задать кое-какие вопросы насчет Боба, фамилии которого он даже не знал. Вместо этого терпеливо выслушивал объяснения жены относительно условий завещания Уилкенсонов, пытаясь унять разгоревшуюся в нем ярость, едва осознал, что все деньги, оставленные опекуну Джо, — а он предполагал, что денег должно быть много, хотя Марианна и не сказала ему, сколько, — будут принадлежать лишь его жене.
Что все это, черт возьми, значит? Они же прекрасно знали, что Марианна замужем за ним и он является отцом ее детей. Уж не думали ли они, будто он недостаточно хорош, чтобы тоже принимать участие в воспитании Джо? По-видимому, нет. Тем не менее Алан старательно сохранял спокойствие с твердым намерением не дать никаким обстоятельствам нарушить его примирение с Марианной. Более того, он даже принес свои извинения за ссору, происшедшую перед ее вылетом из Нью-Джерси, хотя он был твердо уверен, что Марианна больше повинна в ней, чем он.
Но когда они наконец отправились спать, жена указала ему на комнату, расположенную на втором этаже, прямо над ее спальней.
— Что все это значит? — возмутился он. — Разве мы не спим больше вместе?
У Марианны хватило выдержки сделать удивленный вид.
— Алан, мы не спим вместе уже год, за исключением позапрошлой ночи.
— Тогда какого черта ты просила меня прилететь сюда? — взорвался Алан, повысив голос. — Я думал...
— Ты не можешь говорить тише? — прошипела Марианна, стиснув зубы. — Ради всего святого, Алан, не нужно, чтобы дети слышали, как мы ссоримся каждый раз, когда встречаемся, хорошо?
— Это не моя вина, — откликнулся Алан. — Я твой муж, черт возьми! Имею право...
— Достаточно, — отрезала Марианна. — То, что ты мой муж, могло давать тебе некоторые привилегии, но никогда не давало никаких прав. Да и привилегии закончились в тот самый день, когда ты загулял от меня, поэтому не думай, что можешь просто залезть ко мне в постель, когда тебе этого захочется. И не утруждай себя спором, поскольку я ложусь спать! Завтра мне предстоит еще пережить похороны Одри и Теда, поэтому надо немного поспать. — Прежде чем стихли ее слова, она поспешно пересекла холл, проскользнула в свою комнату и заперла за собой дверь.
И Алан, чье бешенство с каждой минутой нарастало, направился в небольшую комнату для гостей, на которую ему указала Марианна, и попытался заснуть. Но проблема заключалась в том, что, помимо одолевавшей его ярости, его тяготила сама обстановка.
Ночь была наполнена непонятными звуками, ему не хватало привычного шума машин. В конце концов он закрыл окно, в полной уверенности, что иначе к нему заберется летучая мышь или енот, или какое-нибудь другое дикое животное нападет на него, пока он спит. Алан пролежал всю ночь, не сомкнув глаз, удивляясь, зачем он вообще сюда приехал.
Сейчас, при ярком солнечном свете утра, он чувствовал себя не лучше. Детей в доме уже не было, они пошли с Джо в сарай, чтобы помочь ему накормить лошадей.
Лошади, о Господи! Зачем нужно детям из Канаана, Нью-Джерси, знать что-то о лошадях?
Марианна мыла после завтрака посуду и расставляла все по своим местам, будто годами жила здесь.
— Не очень-то успокаивайся, — произнес он тоном, выдававшим его отвратительное настроение. — Мы собираемся пробыть здесь еще один день. Сегодня в полдень будем присутствовать на похоронах, а завтра утром возвращаемся в Нью-Джерси.
Марианна прекратила мыть посуду и повернулась лицом к нему.
— Да? — спросила она. — И когда же ты это решил?
Алан постарался сдержать свой гнев.
— Я имел в виду не совсем то, что сказал, — начал было он.
— Почему-то я думаю, ты имел в виду именно то, что сказал, — раздраженно заметила Марианна.
Едва сдерживаясь, Алан проигнорировал и ее замечание, и интонацию, с которой оно было произнесено.
— Я хотел сказать, что мы не сможем остаться здесь после похорон. Я уже полностью использовал свой отпуск в этом году. Если попрошу дополнительные дни, то потеряю в заработной плате.
Марианна пожала плечами.
— Я просто не вижу способа, как можно ускорить этот процесс, — произнесла она. — Я разговаривала сегодня утром с Чарли Хокинсом, еще до того, как ты спустился. Предстоит оформить горы бумаг по имущественным вопросам. Даже если мы решим закрыть ранчо...
— Мы? — перебил Алан. — Кто это мы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Наконец Эндреа заговорила.
— Кто это был? — прошептала она, от страшной усталости и перенесенного страха голос ее прерывался. — Это был Билл Сайкес?
Майкл покачал головой.
— Он намного выше Сайкеса, — произнес брат. — Он громадный.
— А он нас в-видел? — хныкала Эндреа.
Майкл беспокойно обернулся и посмотрел в сторону леса, боясь услышать звук, который мог бы выдать присутствие человека.
— Я-я так не думаю, — запинаясь проговорил он. — По крайней мере, если и видел, то не смог бы узнать нас.
Теперь глаза Эндреа беспокойно осматривали все вокруг.
— А-а что если он преследовал нас?
Майкл судорожно пытался сглотнуть подступивший к горлу комок.
— Нет, — сказал он сестре, стараясь придать голосу уверенность. Но сама эта мысль ужаснула его.
Кто-то был ночью в лесу, таился, шел, крадучись, за ними по пятам. И это был он!
И он мог поймать их.
Кожа Майкла мгновенно покрылась мурашками; ему казалось, будто невидимое существо внимательно следит за ними. Его начала бить дрожь — у Майкла сдали нервы.
— Быстрее, — прошептал он, голос дрожал от страха. — Быстрее бежим в дом.
Они стрелой промчались по пастбищу, вскарабкались через оставленное открытым окно в комнату Эндреа и спрыгнули на пол. Майкл тут же закрыл окно на шпингалет. Несколько долгих секунд оба неподвижно сидели на полу, прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся извне.
Но сейчас, когда они благополучно вернулись домой, все, что произошло за знакомыми стенами комнаты Эндреа, показалось обычным. Через несколько минут Майкл ушел от сестры и проскользнул к себе,
А снаружи призрачная фигура, которая беззвучно преследовала их в лесу, повернула назад и вновь слилась с темнотой ночи, да так быстро, что если кто и видел ее, усомнился, а была ли она вообще.
Но она была там — бродила этой ночью по Сугарлоафской долине, так же, как делала это каждую ночь уже много лет.
Бродила.
Наблюдала.
И ждала.
* * *
На следующее утро Алан Карпентер стоял на кухне у окна и смотрел на улицу; он был зол, потому что не выспался. От вчерашнего длительного перелета судорогой сводило мышцы, а минувшая ночь вряд ли улучшила его состояние.
Он не был уверен, удалось ли ему вообще заснуть после спора с Марианной перед сном. В течение вечера Алан старательно сдерживал себя, хотя ему очень хотелось излить возмущение по поводу обнаруженной в стенном шкафу рубашки и задать кое-какие вопросы насчет Боба, фамилии которого он даже не знал. Вместо этого терпеливо выслушивал объяснения жены относительно условий завещания Уилкенсонов, пытаясь унять разгоревшуюся в нем ярость, едва осознал, что все деньги, оставленные опекуну Джо, — а он предполагал, что денег должно быть много, хотя Марианна и не сказала ему, сколько, — будут принадлежать лишь его жене.
Что все это, черт возьми, значит? Они же прекрасно знали, что Марианна замужем за ним и он является отцом ее детей. Уж не думали ли они, будто он недостаточно хорош, чтобы тоже принимать участие в воспитании Джо? По-видимому, нет. Тем не менее Алан старательно сохранял спокойствие с твердым намерением не дать никаким обстоятельствам нарушить его примирение с Марианной. Более того, он даже принес свои извинения за ссору, происшедшую перед ее вылетом из Нью-Джерси, хотя он был твердо уверен, что Марианна больше повинна в ней, чем он.
Но когда они наконец отправились спать, жена указала ему на комнату, расположенную на втором этаже, прямо над ее спальней.
— Что все это значит? — возмутился он. — Разве мы не спим больше вместе?
У Марианны хватило выдержки сделать удивленный вид.
— Алан, мы не спим вместе уже год, за исключением позапрошлой ночи.
— Тогда какого черта ты просила меня прилететь сюда? — взорвался Алан, повысив голос. — Я думал...
— Ты не можешь говорить тише? — прошипела Марианна, стиснув зубы. — Ради всего святого, Алан, не нужно, чтобы дети слышали, как мы ссоримся каждый раз, когда встречаемся, хорошо?
— Это не моя вина, — откликнулся Алан. — Я твой муж, черт возьми! Имею право...
— Достаточно, — отрезала Марианна. — То, что ты мой муж, могло давать тебе некоторые привилегии, но никогда не давало никаких прав. Да и привилегии закончились в тот самый день, когда ты загулял от меня, поэтому не думай, что можешь просто залезть ко мне в постель, когда тебе этого захочется. И не утруждай себя спором, поскольку я ложусь спать! Завтра мне предстоит еще пережить похороны Одри и Теда, поэтому надо немного поспать. — Прежде чем стихли ее слова, она поспешно пересекла холл, проскользнула в свою комнату и заперла за собой дверь.
И Алан, чье бешенство с каждой минутой нарастало, направился в небольшую комнату для гостей, на которую ему указала Марианна, и попытался заснуть. Но проблема заключалась в том, что, помимо одолевавшей его ярости, его тяготила сама обстановка.
Ночь была наполнена непонятными звуками, ему не хватало привычного шума машин. В конце концов он закрыл окно, в полной уверенности, что иначе к нему заберется летучая мышь или енот, или какое-нибудь другое дикое животное нападет на него, пока он спит. Алан пролежал всю ночь, не сомкнув глаз, удивляясь, зачем он вообще сюда приехал.
Сейчас, при ярком солнечном свете утра, он чувствовал себя не лучше. Детей в доме уже не было, они пошли с Джо в сарай, чтобы помочь ему накормить лошадей.
Лошади, о Господи! Зачем нужно детям из Канаана, Нью-Джерси, знать что-то о лошадях?
Марианна мыла после завтрака посуду и расставляла все по своим местам, будто годами жила здесь.
— Не очень-то успокаивайся, — произнес он тоном, выдававшим его отвратительное настроение. — Мы собираемся пробыть здесь еще один день. Сегодня в полдень будем присутствовать на похоронах, а завтра утром возвращаемся в Нью-Джерси.
Марианна прекратила мыть посуду и повернулась лицом к нему.
— Да? — спросила она. — И когда же ты это решил?
Алан постарался сдержать свой гнев.
— Я имел в виду не совсем то, что сказал, — начал было он.
— Почему-то я думаю, ты имел в виду именно то, что сказал, — раздраженно заметила Марианна.
Едва сдерживаясь, Алан проигнорировал и ее замечание, и интонацию, с которой оно было произнесено.
— Я хотел сказать, что мы не сможем остаться здесь после похорон. Я уже полностью использовал свой отпуск в этом году. Если попрошу дополнительные дни, то потеряю в заработной плате.
Марианна пожала плечами.
— Я просто не вижу способа, как можно ускорить этот процесс, — произнесла она. — Я разговаривала сегодня утром с Чарли Хокинсом, еще до того, как ты спустился. Предстоит оформить горы бумаг по имущественным вопросам. Даже если мы решим закрыть ранчо...
— Мы? — перебил Алан. — Кто это мы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102