– Скорее всего, в самом центре, – сказал Орми. – Точно не знаю, но это яйцо становится все тяжелее и горячее по мере того, как мы приближаемся к середине.
– Да, Зерно должно быть в центре Дуль-Куга, – кивнул Элгар. – Идем. А лучше – бежим!
И они помчались в дальний конец зала. Пол был скользкий, и люди то и дело падали – все, кроме Аша. Тот, напротив, даже несколько оживился, почувствовав под ногами лед. Он снял с ног меховые обмотки и скользил вперед, толкаясь ороговевшими и ребристыми, как у всех каракитов, ступнями.
Дальняя стена оказалась сплошь железной, а не ледяной, как можно было ожидать. Кулу ткнул в дверь менхурьей ладонью, и отряд выбежал на кольцевой коридор. Это было третье кольцо и, похоже, последнее. Его поперечник не превышал сотни шагов. Они прошли немного влево, свернули в радиальный тоннель и беспрепятственно достигли центра Дуль-Куга.
Небольшой пустой зал пятиугольной формы. В каждой стене по арке. Пять радиальных ходов разбегались отсюда в разные стороны.
Яйцо Клыкача у Орми на шее вдруг налилось тяжестью, ремешки лопнули, и мешочек со стуком упал. Судя по звуку, под полом находилось еще какое-то помещение. Кулу присел, обнюхал пол и сообщил, что это не лед, а что-то очень похожее, но более прочное.
– Лед здесь только у стен… Ага… Круг прозрачного камня, вмороженный в пол. Это дверь, Улле меня сожри! Ну-ка, разойдитесь…
– Подождите, – сказала Эйле негромко сдавленным голосом. Это были ее первые слова с тех пор, как Элгар привел ее в чувство в хранилище тел. – Там внизу наш главный враг, самое страшное из существ, населяющих Землю. Но дело не в этом. Скоро в мире все изменится. Никто уже не в силах остановить движение, начатое нами и Имиром – а может, и не Имиром вовсе…
– Эйле, мы спешим! Успокойся, девочка, соберись с духом и не говори того, о чем потом пожалеешь! – Элгар предостерегающе поднял руку. Но Эйле, не слыша его, продолжала. Речь ее стала совсем туманной и сбивчивой, и пару раз она даже закатывала глаза, словно в припадке.
– Послушайте. Неужели вам не ясно, что все мы – слепые орудия высших неведомых сил? Каждому из нас не раз приходилось убеждаться в этом. Не понял лишь тот, кто нарочно закрывал глаза. Мы родились выродками, мы росли как-то и где-то и разными путями шли к одной цели, собрались вместе, бились с врагами, прорывались сюда, в Дуль-Куг, и все это не нами было решено, нас просто позабыли спросить, хотим ли мы этого.
Каждый наш шаг известен заранее. Отец Веор сто лет назад уже знал наши пути. У нас в мозгу выжжены тайные знаки. Мы дурни стражники. Мне противно и страшно быть чьим-то орудием, неизвестно чьим. Я хочу, я имею право знать, по крайней мере, кто я и что делаю. Я непонятно говорю… но ничего, ничего. Слушайте! Девочка Ляма, которую я несла. Никакой она не оборотень. Все это вздор. Она настоящая живая девочка. У нее живая светлая душа. С ней что-то сделали… может быть, как и со всеми нами, но…
– У нее бред, – сказал Кулу. – Или кое-что похуже. Идем. – Он ткнул менхурьей ладонью в какое-то место на круглом люке – темного пятна там не было, но Кулу перед этим внимательно все обнюхал и не ошибся. Прозрачный круг провалился вниз и открыл вход в колодец. Железные скобы торчали из ледяной стены шахты, образуя лестницу. Кулу первым полез в отверстие, и все остальные по очереди начали спускаться за ним.
Эйле продолжала бормотать, цепляясь за холодные прутья:
– Мне жалко их всех: марбиан, менхуров, меченых… Никто на Земле не в ответе ни за что. Ни мы, ни они не просили, чтобы нас втягивали в тайные дела богов. Кому это нужно, пусть тот и платит. Я люблю их всех, всех живых, и тех, кто был живым когда-то. Я люблю их всех!
Спускаясь по обледеневшей лестнице, Орми чувствовал растущее беспокойство. Какое-то новое непонятное ощущение постепенно овладевало им. Сначала смутное, оно становилось резче с каждой ступенькой. Орми никак не мог подобрать ему названия. Мысли почему-то крутились вокруг слова «боль». Боль, боль. Что такое? Сам Орми не испытывал боли. Ну, ныли ребра после щупалец марбианина, ныло плечо, затекшее под тяжестью мешка с клыкачьим яйцом, – Орми завернул яйцо в самые прочные шкуры, в три слоя, и прямо-таки задыхался под непосильной ношей. Боль… И вдруг он понял. Боль была там, внизу. Не его. Чужая. Там кого-то истязали. Но только не человека, человек бы умер и от в сотню раз меньшей муки. Страдания неведомого существа были столь огромны, что не помещались в нем и разливались повсюду, став ощутимыми даже для посторонних.
Спуск продолжался недолго, и вскоре путники оказались в полутемном ледяном зале. Поначалу он казался им пустым, но потом…
Аш зашипел и попятился. Орми на миг почудилось, будто он видит некое огромное существо очень сложной и странной формы; оно заполняло почти весь зал и шевелило бесчисленными отростками. Орми моргнул, и видение пропало, зал снова был пуст. Моргнул еще раз – и опять увидел чудовище. Протер глаза – снова никого. Потом он услышал голос Энки. Тот обращался к чудному лысому пареньку в прозрачной одежде – Орми не мог припомнить его имени.
– Ты что-нибудь видишь? Приглядись, Аш, вон там. У меня что-то с глазами… не пойму.
– Вижу злого духа, – прошептал Аш. – Тысячерукого, тысячеглазого. Он ковыряет свое тело и смотрит на нас.
Теперь Орми ясно увидел это существо. Студенистая туша, сажен шесть в высоту и столько же в ширину, грузно лежала на ледяном полу. Совсем близко от них – Орми мог бы дотронуться до нее, вытянув руку. Сотни гибких отростков, каждый из которых завершался тонким когтем, копошились, как живая бахрома, вокруг выпуклой полусферы из туго сплетенных белых нитей. Острые матовые когти впивались в это сплетение, ковырялись в нем, поддевали отдельные нити, выдергивали их из клубка и рвали; при этом из разрывов брызгала кровь, и на Орми накатывались волны той самой боли, которую он ощутил еще во время спуска.
Хотя чудовище не было похоже ни на одну из известных живых тварей, Орми, Энки и ядозубы имели достаточно людоедского опыта, чтобы разобраться, хотя бы отчасти, в его анатомии. И занятие неведомого существа тоже не являлось для них загадкой. Белые нити – нервы. Чудовище истязало само себя. И тело его, несомненно, было создано специально для такого времяпрепровождения. Хотя годилось и для другого…
– Гарахар ухум, – произнесло существо, не прекращая терзать себя. – Стойте и не двигайтесь.
Орми окаменел. Он не только не мог сделать шага, но и дышал-то с трудом. Все его спутники, насколько он мог их видеть боковым зрением, не поворачивая остекленевших глаз, тоже были парализованы. Даже Элгар. Только Эйле он не видел, она стояла позади.
– Вы помешали мне наслаждаться. – Голос был тягучий и липкий, слова висли на ушах, как жирные черви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86