Что же в этом хорошего?
– Я говорил, что вы не поймете. Да и как вам понять! А все потому, что зло, пришедшее в мир, оторвало людей друг от друга. Теперь каждый мыслит и чувствует сам по себе. Но разве это мысли? Разве это чувства? Да вы уже и не люди, так, прах, в который рассыпалось человечество. Вы придумали множество новых слов, пытаясь как-то восполнить утрату, и даже не догадываетесь, какая это жалкая замена. Неужели вы сами не чувствуете, как груба и беспомощна ваша речь по сравнению с истиной, с миром, который вы пытаетесь объяснить, превратив все в слова. Все – ложь! Речь не только несовершенна, но и насквозь лжива, ведь это порождение врага. Нет фразы, в которой не было бы лжи. Слова сводят почти в ничто любую истину. Остаются лишь жалкие крохи. А сказать «это гора» и «это река» – по-моему, ничуть не лучше, чем сказать «это пустой звук». Вот и сейчас я только напрасно трачу время. Все равно вы ничего не поняли и не поймете.
– Немудрено, – сказал Энки. – Ведь только что ты говорил совсем другое. Ты говорил, что слова всемогущи. И мне это, признаться, было больше по душе.
Элгар беспомощно улыбнулся.
– Вот видите, как трудно нам понять друг друга. Ведь я говорил о разных вещах. Может быть, потом мы научимся… А сейчас лучше оставить этот разговор. Вы много пережили, страшно устали и мечтаете об отдыхе и вкусной еде. Садитесь и отдыхайте, а я позабочусь о том, чтобы вы не остались голодными.
– А откуда ты берешь еду? – спросил Орми. – Разве ты выходишь? Я думал, ты так и лежал здесь трупом со времени прихода У… то есть врага.
– Я не выхожу. Это слишком опасно, я не дождался бы вас, если бы выходил. Но я живу здесь не один. У меня есть друг, верный и добрый. Он жил, как и я, отдельно от своего тела, то есть, по-вашему, спал. Но сейчас он уже проснулся, вышел наружу и ищет для вас пропитание.
– Кто же это? Еще один Светлый?
– Нет, это зверь, медведь. Пока мы с вами беседовали, я разбудил его и попросил принести вам еды. Здесь есть еще один выход, у подножия снежной горы.
– Медведь! – воскликнул Аги. – Он тебя слушается? Ты разбудил его мыслью?
– Здесь, в этом подземном доме, моя мысль всемогуща, – сказал Элгар (как показалось Орми, не без гордости). – Но медведь не слушается. Вам не понять. Он мой друг.
– А белолобый мамонт тебе не друг?
– У меня много друзей, – уклонился от ответа Элгар. – Я не командую ими. Белолобый сам захотел вам помочь.
– Так ты все видел? – встрепенулась Эйле. – Ты видел, как мы искали вход, как не могли забраться на скалу? Ты следил за каждым нашим шагом?
Элгар долго медлил с ответом, потом сказал:
– Да, я видел ваш путь. И даже знаю о нем нечто, что вам неизвестно. И я знаю, о чем вы хотите меня спросить. Вам не дает покоя тайна Аги. Как он оказался в лесу и что с ним было до этого. Но сейчас я не хотел бы раскрывать твои секреты, Аги.
– Я не имею ничего против. Поверь, мне это еще интереснее, чем им.
– Знаю. Но вы слишком утомлены. Ваши головы забиты тревогами, тщетными мыслями, бегущими по кругу, и словесным сором. Поговорим после. Скоро придет мой медведь. Он несет добычу, какого-то зверя.
– Скажи, Элгар… – начал было Энки, но юноша прервал его:
– Подожди немного. Нам придется беседовать долго, мне понадобится немалое время, чтобы сделать свои знания вашими, пользуясь одними лишь словами. Сейчас вы не готовы слушать. Я хочу, чтобы вы получше отдохнули и забыли свои тревоги.
– Мы забудем свои тревоги, только уйдя в пустоту, – сказал Орми. – Мы пришли сюда не затем, чтобы есть и спать. Это мы с братом могли делать и дома. В нашем племени никому не возбранялось дрыхнуть сколько влезет, и человечины обычно тоже хватало.
Элгар покачал головой.
– В вас осталась злоба. Мне жаль вас.
– Конечно, осталась. Злоба на Улле и его рабов, на мир, покорный их воле. По-твоему, мы должны их любить?
Элгар вздохнул и не ответил. Прошло немного времени, и из дальнего коридора показался черный косматый медведь. Он волок жирную тушу свиньи-трупоеда.
– До чего же мерзкая тварь, – поморщился Бату. Тело свиньи было покрыто грубой грязно-серой щетиной, морда – в отвратительных бородавках и наростах. Во все стороны торчали из пасти кривые желтые зубы. Маленькие мертвые глазки смотрели мутно и злобно.
– Зато медведь хорош, – сказал Энки. – А свинья эта на вкус куда лучше, чем с виду. Мы с братом один раз пробовали.
Медведь бросил добычу к ногам Элгара, подошел к незнакомцам и тщательно обнюхал их. Потом лег рядом, положив лапу на уродливую голову свиньи.
– Что ни говори, а ты из нас самый ловкий охотник! – сказал Орми Элгару. – Пальцем не пошевелил, а свинью добыл.
– Ешьте, – произнес Элгар, отворачиваясь. – Утолите голод, выспитесь, потом можно будет говорить.
– А дрова у тебя есть?
Элгар смутился.
– Нет… Да ты сам, Орми, только что сказал о людоедских трапезах, и я решил, что вы едите мясо сырым… Но ничего, сейчас я попрошу медведя…
– Ну вот еще! Чего зря мишку гонять? Пойдем, покажешь мне выход.
После, когда путники, насытившись, повалились на шкуры и начали погружаться в блаженную дремоту, Орми сказал Элгару:
– Меня будут мучить кошмары, если ты не откроешь мне тайну Аги. Скажи хоть в двух словах.
Элгар нахмурился, услышав число, но сдержался.
– От кошмаров это тебя не избавит, будь уверен. Так что давай потом. А сейчас – спи.
Орми фыркнул и хотел было промолчать, но не выдержал и сорвался:
– За кого ты нас принимаешь? Мы дети, по-твоему, или полные болваны? Сколько можно нас морочить?
– Не надо, Орми, – пробормотала Эйле жалобно; она уже начинала засыпать. Но Орми разошелся не на шутку, даже вскочил.
– Не думай, что ты – все, а мы – ничто. Что ты сделал за четыреста лет? Спрятался в камень, отгородился от мира? Сидел и наблюдал? Да будь у меня твои знания и сила…
– Можешь не продолжать! – вскричал Элгар. – Все это ложь! Я расскажу, о чем ты просишь, но пеняй потом на себя. Все равно вы ничего не поймете, самонадеянные слепцы!
– Как-нибудь постараемся.
– Тогда слушайте. Вы четверо – ты, Энки, Бату и Эйле – мертвы! Давно мертвы!
Орми остолбенел. Его друзья вскочили и молча уставились на Элгара. Эйле страшно побледнела; да и у других вид был жалкий.
– Объясни, – пробормотал Орми, чувствуя, как течет по спине холодный пот.
– Да, мертвы! Вы погибли вчера, в пещере, где ночевали. Упыри убили вас всех. Я это видел своими глазами.
Пауза длилась невыносимо долго. Потом Бату, ощупав и осмотрев себя, осмелился подать голос:
– Но мы живы.
Эйле сказала:
– Все, что я вижу и чувствую, может быть обманом и наваждением. Все, кроме знания, что я существую. Не верю тебе!
– Напрасно. Ведь я не способен лгать. Впрочем, ты не столько не веришь, сколько не понимаешь. Все дело в том, откуда смотреть. Вы, конечно, живы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Я говорил, что вы не поймете. Да и как вам понять! А все потому, что зло, пришедшее в мир, оторвало людей друг от друга. Теперь каждый мыслит и чувствует сам по себе. Но разве это мысли? Разве это чувства? Да вы уже и не люди, так, прах, в который рассыпалось человечество. Вы придумали множество новых слов, пытаясь как-то восполнить утрату, и даже не догадываетесь, какая это жалкая замена. Неужели вы сами не чувствуете, как груба и беспомощна ваша речь по сравнению с истиной, с миром, который вы пытаетесь объяснить, превратив все в слова. Все – ложь! Речь не только несовершенна, но и насквозь лжива, ведь это порождение врага. Нет фразы, в которой не было бы лжи. Слова сводят почти в ничто любую истину. Остаются лишь жалкие крохи. А сказать «это гора» и «это река» – по-моему, ничуть не лучше, чем сказать «это пустой звук». Вот и сейчас я только напрасно трачу время. Все равно вы ничего не поняли и не поймете.
– Немудрено, – сказал Энки. – Ведь только что ты говорил совсем другое. Ты говорил, что слова всемогущи. И мне это, признаться, было больше по душе.
Элгар беспомощно улыбнулся.
– Вот видите, как трудно нам понять друг друга. Ведь я говорил о разных вещах. Может быть, потом мы научимся… А сейчас лучше оставить этот разговор. Вы много пережили, страшно устали и мечтаете об отдыхе и вкусной еде. Садитесь и отдыхайте, а я позабочусь о том, чтобы вы не остались голодными.
– А откуда ты берешь еду? – спросил Орми. – Разве ты выходишь? Я думал, ты так и лежал здесь трупом со времени прихода У… то есть врага.
– Я не выхожу. Это слишком опасно, я не дождался бы вас, если бы выходил. Но я живу здесь не один. У меня есть друг, верный и добрый. Он жил, как и я, отдельно от своего тела, то есть, по-вашему, спал. Но сейчас он уже проснулся, вышел наружу и ищет для вас пропитание.
– Кто же это? Еще один Светлый?
– Нет, это зверь, медведь. Пока мы с вами беседовали, я разбудил его и попросил принести вам еды. Здесь есть еще один выход, у подножия снежной горы.
– Медведь! – воскликнул Аги. – Он тебя слушается? Ты разбудил его мыслью?
– Здесь, в этом подземном доме, моя мысль всемогуща, – сказал Элгар (как показалось Орми, не без гордости). – Но медведь не слушается. Вам не понять. Он мой друг.
– А белолобый мамонт тебе не друг?
– У меня много друзей, – уклонился от ответа Элгар. – Я не командую ими. Белолобый сам захотел вам помочь.
– Так ты все видел? – встрепенулась Эйле. – Ты видел, как мы искали вход, как не могли забраться на скалу? Ты следил за каждым нашим шагом?
Элгар долго медлил с ответом, потом сказал:
– Да, я видел ваш путь. И даже знаю о нем нечто, что вам неизвестно. И я знаю, о чем вы хотите меня спросить. Вам не дает покоя тайна Аги. Как он оказался в лесу и что с ним было до этого. Но сейчас я не хотел бы раскрывать твои секреты, Аги.
– Я не имею ничего против. Поверь, мне это еще интереснее, чем им.
– Знаю. Но вы слишком утомлены. Ваши головы забиты тревогами, тщетными мыслями, бегущими по кругу, и словесным сором. Поговорим после. Скоро придет мой медведь. Он несет добычу, какого-то зверя.
– Скажи, Элгар… – начал было Энки, но юноша прервал его:
– Подожди немного. Нам придется беседовать долго, мне понадобится немалое время, чтобы сделать свои знания вашими, пользуясь одними лишь словами. Сейчас вы не готовы слушать. Я хочу, чтобы вы получше отдохнули и забыли свои тревоги.
– Мы забудем свои тревоги, только уйдя в пустоту, – сказал Орми. – Мы пришли сюда не затем, чтобы есть и спать. Это мы с братом могли делать и дома. В нашем племени никому не возбранялось дрыхнуть сколько влезет, и человечины обычно тоже хватало.
Элгар покачал головой.
– В вас осталась злоба. Мне жаль вас.
– Конечно, осталась. Злоба на Улле и его рабов, на мир, покорный их воле. По-твоему, мы должны их любить?
Элгар вздохнул и не ответил. Прошло немного времени, и из дальнего коридора показался черный косматый медведь. Он волок жирную тушу свиньи-трупоеда.
– До чего же мерзкая тварь, – поморщился Бату. Тело свиньи было покрыто грубой грязно-серой щетиной, морда – в отвратительных бородавках и наростах. Во все стороны торчали из пасти кривые желтые зубы. Маленькие мертвые глазки смотрели мутно и злобно.
– Зато медведь хорош, – сказал Энки. – А свинья эта на вкус куда лучше, чем с виду. Мы с братом один раз пробовали.
Медведь бросил добычу к ногам Элгара, подошел к незнакомцам и тщательно обнюхал их. Потом лег рядом, положив лапу на уродливую голову свиньи.
– Что ни говори, а ты из нас самый ловкий охотник! – сказал Орми Элгару. – Пальцем не пошевелил, а свинью добыл.
– Ешьте, – произнес Элгар, отворачиваясь. – Утолите голод, выспитесь, потом можно будет говорить.
– А дрова у тебя есть?
Элгар смутился.
– Нет… Да ты сам, Орми, только что сказал о людоедских трапезах, и я решил, что вы едите мясо сырым… Но ничего, сейчас я попрошу медведя…
– Ну вот еще! Чего зря мишку гонять? Пойдем, покажешь мне выход.
После, когда путники, насытившись, повалились на шкуры и начали погружаться в блаженную дремоту, Орми сказал Элгару:
– Меня будут мучить кошмары, если ты не откроешь мне тайну Аги. Скажи хоть в двух словах.
Элгар нахмурился, услышав число, но сдержался.
– От кошмаров это тебя не избавит, будь уверен. Так что давай потом. А сейчас – спи.
Орми фыркнул и хотел было промолчать, но не выдержал и сорвался:
– За кого ты нас принимаешь? Мы дети, по-твоему, или полные болваны? Сколько можно нас морочить?
– Не надо, Орми, – пробормотала Эйле жалобно; она уже начинала засыпать. Но Орми разошелся не на шутку, даже вскочил.
– Не думай, что ты – все, а мы – ничто. Что ты сделал за четыреста лет? Спрятался в камень, отгородился от мира? Сидел и наблюдал? Да будь у меня твои знания и сила…
– Можешь не продолжать! – вскричал Элгар. – Все это ложь! Я расскажу, о чем ты просишь, но пеняй потом на себя. Все равно вы ничего не поймете, самонадеянные слепцы!
– Как-нибудь постараемся.
– Тогда слушайте. Вы четверо – ты, Энки, Бату и Эйле – мертвы! Давно мертвы!
Орми остолбенел. Его друзья вскочили и молча уставились на Элгара. Эйле страшно побледнела; да и у других вид был жалкий.
– Объясни, – пробормотал Орми, чувствуя, как течет по спине холодный пот.
– Да, мертвы! Вы погибли вчера, в пещере, где ночевали. Упыри убили вас всех. Я это видел своими глазами.
Пауза длилась невыносимо долго. Потом Бату, ощупав и осмотрев себя, осмелился подать голос:
– Но мы живы.
Эйле сказала:
– Все, что я вижу и чувствую, может быть обманом и наваждением. Все, кроме знания, что я существую. Не верю тебе!
– Напрасно. Ведь я не способен лгать. Впрочем, ты не столько не веришь, сколько не понимаешь. Все дело в том, откуда смотреть. Вы, конечно, живы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86