– Тома выпускают из тюрьмы.
– Тома? – Улыбка Шеннон угасла. Убийца ее отца. – Ты собираешься встретиться с ним?
– Он отец Гвен и Филиппа, хотя положение всегда было неловким из-за… Да ладно, пустяки… не обращай внимания.
«Из-за вмешательства моего отца в твою счастливую семейную жизнь?» – мрачно подумала Шеннон.
– Обратись к Роберту Маршу, мама, – повторила она.
– Поговорим об этом в другой раз. Лучше поешь. – Она поставила перед дочерью поднос с едой. – Здесь нет мяса… Я предупредила их.
– Спасибо. – Шеннон с удовольствием ела оладьи. – Мама, поможешь мне принять душ и одеться?
– Не думаю, что тебя выпишут…
– Знаю, – она невинно улыбнулась. – По субботам внизу проводят тренировки по оказанию первой помощи. Как инструктор я в отпуске, но, может быть, повеселею, глядя на них.
– Они будут рады видеть тебя. Когда я ходила к ним в четверг, чтобы взять тебе новую футболку…
– Зачем мне новая футболка?
– Старая совсем выцвела. – Лоис рассмеялась. – Я подумала, ты не расстроишься, если я ее выброшу.
– А мои джинсы?
– Они у меня. Я их замочила. Но я принесла тебе другие… взяла у тебя в шкафу.
– Замечательно. – Ее глаза наполнились слезами сожаления и облегчения. – Мама, очень мило с твоей стороны принести мне новую футболку. И вегетарианский завтрак был чудным. Помоги мне, пожалуйста, одеться.
* * *
Шеннон вышла из такси на «границе» и весело улыбнулась: домик смотрителя стоял почти на том же месте. Только встретил ее бронзовый черноволосый дежурный. Когда ей удалось выскользнуть из больницы, она была вне себя от радости. Этот мир чудесен – чистый, зеленый, духовный. Но у нее не было желания оставаться в нем. Ей предоставлялась еще одна возможность выбора между веком нынешним и веком прошлым, куда она попала однажды против своей воли. Сейчас Шеннон выбрала мир своего мужа и его народа по доброй воле.
– Добрый день, мисс, – ей улыбнулся высокий темноволосый саскуэханнок.
– Здравствуйте. – На лице девушки засияла приветливая улыбка.
– Вы приехали по делу?
– Нет… просто… посещение. – Она пробежала глазами правила, наткнулась на слово «разрешение». – У меня нет разрешения, но Александр Блэкнайф обещал оставить мне пропуск, чтобы я посмотрела ваш музей. – На лице дежурного появилось скептическое выражение. – Несколько дней назад я здесь упала, ударилась головой и потеряла сознание… Наверное, мистер Блэкнайф хотел смягчить неприятные воспоминания об этом месте.
– Слышал о несчастном случае, – заметил молодой человек. – Из-за вас я попал в затруднительное положение. В тот день я и дежурил. Ума не приложу, как вы прошли мимо меня. – Он коснулся плеча Шеннон, как бы говоря, что его это не очень огорчает. – Рад, что вам лучше. Если вы подождете, я отведу вас в музей, он в миле отсюда, в свой обеденный перерыв. Алекс еще не вернулся, но я с удовольствием покажу вам наш музей.
– Могу я пройти прямо сейчас? День такой чудесный. Обещаю больше не терять сознания.
– Сейчас позвоню в музей, предупрежу о вашем приходе. – Он набросал несколько строк на картоне. – Вот пропуск на один день. Вас зовут Шеннон Клиэри? Возвращайтесь к шести часам вечера. – Дежурный застенчиво улыбнулся. – Охотиться запрещено… Нельзя сорить… разжигать костры в огороженных местах.
– Костры? – глаза Шеннон озорно сверкнули. – Я и не собираюсь.
ЭПИЛОГ
Шеннон сложила из хвороста небольшой костерок в честь надежного брата Филиппа. По дороге к границе протектората она отправила ему прощальное письмо. Потом помолилась в память своего отца и всех тех, кто мирно покоится рядом с ним. И, наконец, достала из кармана спички. С ясной, спокойной улыбкой чиркнула спичкой. Вспыхнуло пламя… в честь жизни и любви. И сразу же вокруг ее жаждущего тела возникло тепло. Со всей страстью сердца она пожелала себе очнуться на брачной постели в объятиях мужа. Джон будет счастлив видеть свою жену…
Ее поглотили время и вечность. Становилось все теплее. Шеннон чувствовала, что она уже не одна. Все были здесь, рядом, но сейчас ее ничто не пугало. На этот раз она добровольно подчинилась неведомым силам, думая только о Джоне и их неувядающей любви. Даже когда забытье прошло, и лицо согрели лучи весеннего солнца, девушка помедлила, не открыла глаз. Больше никогда в жизни она не ощутит власти непонятного темного всемогущества.
Шеннон вдыхала аромат свежей травы, прижатой к земле щекой, ощущала ее прохладу… И думала, попала ли она в самое романтическое на земле место в двадцати ярдах от деревни. Потом открыла глаза и замерла, увидев три пары ног в мокасинах. Вскочила и бросилась обнимать растерявшегося, сбитого с толку Кахнаваки.
– Я думала, первым увижу Джона! Как мило! Совсем, как в первый раз!
Вождь отступил, настороженный и потрясенный несдержанностью женщины. Шеннон изумилась.
– Ты не узнаешь меня? О! Все начинается сначала! – Она тронула Кахнаваки за руку. – Я – Шеннон Клиэри. Я здесь ради Джона Катлера.
– Джон Катлер?
Ее покорила – почти загипнотизировала – открывавшаяся перед ней возможность. Шанс еще раз прожить столько прекрасных минут. Перед ней долгие часы любви и откровений… Лесная тропинка, ведущая в Нью-Амстердам… Ночи в большой мягкой кровати Джона… и пруд!
– Пруд, – прошептала она, и в ее глазах вспыхнуло желание.
– Идем быстрее, Кахнаваки. – Вождь не пошевельнулся. – Не хитри со мной, Кахнаваки. Я знаю, ты прекрасно говоришь по-английски, и понимаю, о чем ты думаешь. Ты считаешь меня сумасшедшей. Но ты также вспоминаешь Джона Катлера. Я права? – В его черных глазах сверкнули веселые огоньки. – Изумительно! Знаешь, он страшный грубиян… – Не ожидая ответа, Шеннон резво помчалась по тропе. Индейцы послушно последовали за ней.
Ее ноги едва касались земли. Она ни разу не остановилась, пока не достигла берега реки. В каноэ девушка взглянула в глаза вождя.
– Как только я увидела тебя, Кахнаваки, сразу же поверила тебе. Ты великий человек… но гребешь ты очень медленно. Поторопись! – Едва они пристали к берегу, Шеннон бросилась бежать, не оглядываясь и не останавливаясь. Наконец, она увидела хижину, над которой курился дымок.
Ее охватил благоговейный страх, настолько сильным было предвкушение радости и счастья. Из хижины вышел Джон Катлер. Его нога в грубом лубке неуклюже ступала по земле. Лицо заросло косматой рыжей бородой. У нее перехватило дыхание: вот мужчина, о котором мечтает каждая женщина. У его ног крутились две собаки. Заколотилось сердце. Она совсем забыла… у нее появилась надежда… Это чудо…
– Принц! – Слезы застлали глаза. Спотыкаясь, она бежала и звала собаку. Крайне смущенный Джон Катлер жестом разрешил Принцу идти. Собака подбежала и обнюхала ее. Шеннон обняла волкодава за шею, рыдая, зарылась лицом в его шерсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Тома? – Улыбка Шеннон угасла. Убийца ее отца. – Ты собираешься встретиться с ним?
– Он отец Гвен и Филиппа, хотя положение всегда было неловким из-за… Да ладно, пустяки… не обращай внимания.
«Из-за вмешательства моего отца в твою счастливую семейную жизнь?» – мрачно подумала Шеннон.
– Обратись к Роберту Маршу, мама, – повторила она.
– Поговорим об этом в другой раз. Лучше поешь. – Она поставила перед дочерью поднос с едой. – Здесь нет мяса… Я предупредила их.
– Спасибо. – Шеннон с удовольствием ела оладьи. – Мама, поможешь мне принять душ и одеться?
– Не думаю, что тебя выпишут…
– Знаю, – она невинно улыбнулась. – По субботам внизу проводят тренировки по оказанию первой помощи. Как инструктор я в отпуске, но, может быть, повеселею, глядя на них.
– Они будут рады видеть тебя. Когда я ходила к ним в четверг, чтобы взять тебе новую футболку…
– Зачем мне новая футболка?
– Старая совсем выцвела. – Лоис рассмеялась. – Я подумала, ты не расстроишься, если я ее выброшу.
– А мои джинсы?
– Они у меня. Я их замочила. Но я принесла тебе другие… взяла у тебя в шкафу.
– Замечательно. – Ее глаза наполнились слезами сожаления и облегчения. – Мама, очень мило с твоей стороны принести мне новую футболку. И вегетарианский завтрак был чудным. Помоги мне, пожалуйста, одеться.
* * *
Шеннон вышла из такси на «границе» и весело улыбнулась: домик смотрителя стоял почти на том же месте. Только встретил ее бронзовый черноволосый дежурный. Когда ей удалось выскользнуть из больницы, она была вне себя от радости. Этот мир чудесен – чистый, зеленый, духовный. Но у нее не было желания оставаться в нем. Ей предоставлялась еще одна возможность выбора между веком нынешним и веком прошлым, куда она попала однажды против своей воли. Сейчас Шеннон выбрала мир своего мужа и его народа по доброй воле.
– Добрый день, мисс, – ей улыбнулся высокий темноволосый саскуэханнок.
– Здравствуйте. – На лице девушки засияла приветливая улыбка.
– Вы приехали по делу?
– Нет… просто… посещение. – Она пробежала глазами правила, наткнулась на слово «разрешение». – У меня нет разрешения, но Александр Блэкнайф обещал оставить мне пропуск, чтобы я посмотрела ваш музей. – На лице дежурного появилось скептическое выражение. – Несколько дней назад я здесь упала, ударилась головой и потеряла сознание… Наверное, мистер Блэкнайф хотел смягчить неприятные воспоминания об этом месте.
– Слышал о несчастном случае, – заметил молодой человек. – Из-за вас я попал в затруднительное положение. В тот день я и дежурил. Ума не приложу, как вы прошли мимо меня. – Он коснулся плеча Шеннон, как бы говоря, что его это не очень огорчает. – Рад, что вам лучше. Если вы подождете, я отведу вас в музей, он в миле отсюда, в свой обеденный перерыв. Алекс еще не вернулся, но я с удовольствием покажу вам наш музей.
– Могу я пройти прямо сейчас? День такой чудесный. Обещаю больше не терять сознания.
– Сейчас позвоню в музей, предупрежу о вашем приходе. – Он набросал несколько строк на картоне. – Вот пропуск на один день. Вас зовут Шеннон Клиэри? Возвращайтесь к шести часам вечера. – Дежурный застенчиво улыбнулся. – Охотиться запрещено… Нельзя сорить… разжигать костры в огороженных местах.
– Костры? – глаза Шеннон озорно сверкнули. – Я и не собираюсь.
ЭПИЛОГ
Шеннон сложила из хвороста небольшой костерок в честь надежного брата Филиппа. По дороге к границе протектората она отправила ему прощальное письмо. Потом помолилась в память своего отца и всех тех, кто мирно покоится рядом с ним. И, наконец, достала из кармана спички. С ясной, спокойной улыбкой чиркнула спичкой. Вспыхнуло пламя… в честь жизни и любви. И сразу же вокруг ее жаждущего тела возникло тепло. Со всей страстью сердца она пожелала себе очнуться на брачной постели в объятиях мужа. Джон будет счастлив видеть свою жену…
Ее поглотили время и вечность. Становилось все теплее. Шеннон чувствовала, что она уже не одна. Все были здесь, рядом, но сейчас ее ничто не пугало. На этот раз она добровольно подчинилась неведомым силам, думая только о Джоне и их неувядающей любви. Даже когда забытье прошло, и лицо согрели лучи весеннего солнца, девушка помедлила, не открыла глаз. Больше никогда в жизни она не ощутит власти непонятного темного всемогущества.
Шеннон вдыхала аромат свежей травы, прижатой к земле щекой, ощущала ее прохладу… И думала, попала ли она в самое романтическое на земле место в двадцати ярдах от деревни. Потом открыла глаза и замерла, увидев три пары ног в мокасинах. Вскочила и бросилась обнимать растерявшегося, сбитого с толку Кахнаваки.
– Я думала, первым увижу Джона! Как мило! Совсем, как в первый раз!
Вождь отступил, настороженный и потрясенный несдержанностью женщины. Шеннон изумилась.
– Ты не узнаешь меня? О! Все начинается сначала! – Она тронула Кахнаваки за руку. – Я – Шеннон Клиэри. Я здесь ради Джона Катлера.
– Джон Катлер?
Ее покорила – почти загипнотизировала – открывавшаяся перед ней возможность. Шанс еще раз прожить столько прекрасных минут. Перед ней долгие часы любви и откровений… Лесная тропинка, ведущая в Нью-Амстердам… Ночи в большой мягкой кровати Джона… и пруд!
– Пруд, – прошептала она, и в ее глазах вспыхнуло желание.
– Идем быстрее, Кахнаваки. – Вождь не пошевельнулся. – Не хитри со мной, Кахнаваки. Я знаю, ты прекрасно говоришь по-английски, и понимаю, о чем ты думаешь. Ты считаешь меня сумасшедшей. Но ты также вспоминаешь Джона Катлера. Я права? – В его черных глазах сверкнули веселые огоньки. – Изумительно! Знаешь, он страшный грубиян… – Не ожидая ответа, Шеннон резво помчалась по тропе. Индейцы послушно последовали за ней.
Ее ноги едва касались земли. Она ни разу не остановилась, пока не достигла берега реки. В каноэ девушка взглянула в глаза вождя.
– Как только я увидела тебя, Кахнаваки, сразу же поверила тебе. Ты великий человек… но гребешь ты очень медленно. Поторопись! – Едва они пристали к берегу, Шеннон бросилась бежать, не оглядываясь и не останавливаясь. Наконец, она увидела хижину, над которой курился дымок.
Ее охватил благоговейный страх, настолько сильным было предвкушение радости и счастья. Из хижины вышел Джон Катлер. Его нога в грубом лубке неуклюже ступала по земле. Лицо заросло косматой рыжей бородой. У нее перехватило дыхание: вот мужчина, о котором мечтает каждая женщина. У его ног крутились две собаки. Заколотилось сердце. Она совсем забыла… у нее появилась надежда… Это чудо…
– Принц! – Слезы застлали глаза. Спотыкаясь, она бежала и звала собаку. Крайне смущенный Джон Катлер жестом разрешил Принцу идти. Собака подбежала и обнюхала ее. Шеннон обняла волкодава за шею, рыдая, зарылась лицом в его шерсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79