Теперь в ее жизнь вошел Джон Катлер. У Шеннон были мужчины, но связь с ними не принесла ей счастья и была печальной ошибкой.
Первый роман – обычное, вполне невинное трепыханье шестнадцатилетней Шеннон с двадцатидвухлетним студентом юридического факультета. Колином Марсалисом. Он настолько потряс ее, что полтора года после этой встречи она никому не назначала свиданий. Она мечтала о дне, когда встретит Колина в университете, и он будет считать ее равной себе – женщиной! А не несовершеннолетней с податливым телом.
Когда мечты ее сбылись и они встретились, Колин был обручен с дочерью богатого адвоката. И страсть Шеннон мгновенно переросла в платоническую дружбу и ревностное служение общей цели спасения окружающей среды и находящейся в опасности живой природы.
Страсть к судьбе земли. На время этого было достаточно. Но Шеннон жаждала интимных отношений. Жизнь осложнялась еще и тем, что помолвка Колина висела на волоске. Это ее страшно огорчало. Нет ли в этом ее вины? Смеет ли она принять его любовь? Только из-за этого она твердо сопротивлялась его настойчивым попыткам заняться любовью. Внешне Шеннон проявляла стойкость, внутренне же таяла от желания…
Потом в их жизни появился Дасти Камберленд. Колин настоятельно советовал помнить о деле, об «особых случаях». Свое время, свободу, будущее она отдала «Дастиз компани». За это фирма перечислила четверть миллиона долларов коллегии адвокатов по защите окружающей среды, то есть Колину Марсалису. Потом Дасти захотел большего, осмелился просить ее руки и всего, что за этим следует. Колин толкнул ее в объятия миллионера, объявив о своей помолвке с блестящей рыжеволосой студенткой, отец которой был сенатором.
В объятиях Дасти Камберленда Шеннон потеряла не только свою невинность, но и свои иллюзии. Возраст Дасти лишал их секс эмоциональной окраски. Не то, чтобы Шеннон обвиняла себя за равнодушие к его ласкам, отсутствием у него техники. Она точно знала причину: она не любила. Шеннон прямо сказал об этом Дасти уже через неделю после того, как они впервые оказались в постели. Он рассмеялся и ответил, что влюбляться «глупо». Настанет день, и они станут самой преуспевающей парой на земле, как в финансовом, так и в сексуальном плане.
Колин использовал ее. Дасти попирал ее чувства.
Но теперь Джон Катлер с хриплым голосом и сильными мускулами пробудил в ней чувства и желания, которые могли существовать между мужчиной – настоящим мужчиной – и женщиной. Его заигрывания на пруду, его ласки через леотард… Его вызывающе жадное желание овладеть ею у ручья… даже изучающий поцелуй в хижине, когда он побрился… Все вело к рождению новой Шеннон Клиэри – озорной, страстной, оживающей только в руках Джона Катлера. Шеннон, которую может удовлетворить только его, равная по силе страсть.
– Шеннон.
– О, Джон, кто-то умер? Сочувствую, – она крепко обняла его. – Кто-нибудь из близких тебе людей?
– Убили кузена Кахнаваки.
– Которого? Не…
– Того, что привел тебя ко мне. Его очень любили. Он был единственной надеждой своей овдовевшей матери…
– Как тяжело! – Шеннон вздохнула. – Он был таким славным, и глаза у него были необыкновенно добрые. – Она нервно прикусила губу. – Ты сказал, – убили?
– Похоже, что так. Его товарищ говорит, что сенеки напали на них без всякого повода. Для Кахнаваки это двойное горе. Он три года терпеливо строил хрупкий, но многообещающий мир между саскуэханноками и сенеками.
– Вот как…
– Кахнаваки – вождь племени. Его тетя, мать юноши, требует кровавой мести, а не выкупа.
– А выкуп возможен?
Они отошли от женщин оплакивающих юношу, и Джон прошептал:
– Кахнаваки может напасть на обидчика. Это – его право. Он может обратиться к семье убийцы и потребовать выкуп для своего племени. Если ему нужна кровь, действовать надо быстро. Существует правило: кровавая месть совершается в течение двух дней. В противном случае, Кахнаваки лишается этого права.
– И хотя сенеки признают за ним это право, он боится, что хрупкий мир будет разрушен?
– Такая опасность существует. Я предложил, чтобы вместо Кахнаваки я совершил месть. Надеюсь, сенеки меньше будут обижаться на саскуэханноков, если удар нанесет белый человек…
– Джон! Ты предложил убить человека?
– Это мой долг, также как и Кахнаваки. Когда меня приняли в клан Волка, я обещал следовать их законам, – в волнении он запустил руку в пышную каштановую шевелюру. – Сенеки знают, что у мне есть право. Кроме того, я надеялся спасти этим авторитет Кахнаваки, как миротворца. Но это не имеет значения. Кахнаваки отказался наотрез. Он собирается все сделать сам, если его тетя не смягчится. Сейчас он разговаривает с ней у своего вигвама.
Шеннон взглянула на встревоженного вождя, напрасно старающегося уговорить убитую горем женщину, и покачала головой. Месть не вернет милого юношу. Она могла понять трагедию несчастной женщины и требование справедливого возмездия.
– Таков их закон, – сказал Джон.
Закон, который через два месяца послужит причиной еще более страшной мести…
– Может быть, мне поговорить с ней? Ты поможешь мне, Джон?
– Нет. Мы не должны вмешиваться. Видишь тех людей? Они идут, чтобы выразить свое соболезнование. Они из кланов. Черепахи и Медведя. Они пришли оказать поддержку кланам Волка и Бобра, понесшим тяжелую утрату. Такой ритуал. Для них это большое утешение. Наблюдай и учись, Шеннон, но не вмешивайся. – Джон погладил ее по щеке. – Не хотелось бы оставлять тебя здесь одну. Человеку постороннему ритуалы могут показаться странными и утомительными.
– Я здесь не одна, – холодно поправила его Шеннон.
– Я единственный брат Кахнаваки и должен идти с ним. Наконец, я сам хочу пойти с ним.
– Я иду с вами.
– Нет, – отрезал Джон.
– Я дойду с вами до хижины и останусь там с Принцем.
– Нет.
Шеннон уже знала, что он настроен решительно и непреклонно, поэтому сделала вид, что подчиняется.
– Вы уходите на рассвете?
– Мы уходим через несколько минут. Я вернусь через неделю, может, позже. Не знаю, точно.
– Герцогиня останется со мной?
– Конечно. – Выражение глаз смягчилось. – Ты все поняла, Шеннон?
– Да, Джон.
– Не хочу, чтобы ты сердилась на меня.
– Как я могу сердиться на тебя? – Она вздохнула и поцеловала его. – Будет ли у нас когда-нибудь возможность заняться любовью?
– До некоторой степени я рад, что нам помешали, – пробормотал он в раздумье. Послышалась отрывистая команда Кахнаваки, и Джон расправил плечи. – Вернусь, как только смогу. Герцогиня, присматривай за ней. – Джон повернулся и направился к своему брату, даже не поцеловав Шеннон.
Она смотрела ему вслед с чувством разочарования, граничащим со злостью. Что бы это значило? Он доволен, что их прервали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Первый роман – обычное, вполне невинное трепыханье шестнадцатилетней Шеннон с двадцатидвухлетним студентом юридического факультета. Колином Марсалисом. Он настолько потряс ее, что полтора года после этой встречи она никому не назначала свиданий. Она мечтала о дне, когда встретит Колина в университете, и он будет считать ее равной себе – женщиной! А не несовершеннолетней с податливым телом.
Когда мечты ее сбылись и они встретились, Колин был обручен с дочерью богатого адвоката. И страсть Шеннон мгновенно переросла в платоническую дружбу и ревностное служение общей цели спасения окружающей среды и находящейся в опасности живой природы.
Страсть к судьбе земли. На время этого было достаточно. Но Шеннон жаждала интимных отношений. Жизнь осложнялась еще и тем, что помолвка Колина висела на волоске. Это ее страшно огорчало. Нет ли в этом ее вины? Смеет ли она принять его любовь? Только из-за этого она твердо сопротивлялась его настойчивым попыткам заняться любовью. Внешне Шеннон проявляла стойкость, внутренне же таяла от желания…
Потом в их жизни появился Дасти Камберленд. Колин настоятельно советовал помнить о деле, об «особых случаях». Свое время, свободу, будущее она отдала «Дастиз компани». За это фирма перечислила четверть миллиона долларов коллегии адвокатов по защите окружающей среды, то есть Колину Марсалису. Потом Дасти захотел большего, осмелился просить ее руки и всего, что за этим следует. Колин толкнул ее в объятия миллионера, объявив о своей помолвке с блестящей рыжеволосой студенткой, отец которой был сенатором.
В объятиях Дасти Камберленда Шеннон потеряла не только свою невинность, но и свои иллюзии. Возраст Дасти лишал их секс эмоциональной окраски. Не то, чтобы Шеннон обвиняла себя за равнодушие к его ласкам, отсутствием у него техники. Она точно знала причину: она не любила. Шеннон прямо сказал об этом Дасти уже через неделю после того, как они впервые оказались в постели. Он рассмеялся и ответил, что влюбляться «глупо». Настанет день, и они станут самой преуспевающей парой на земле, как в финансовом, так и в сексуальном плане.
Колин использовал ее. Дасти попирал ее чувства.
Но теперь Джон Катлер с хриплым голосом и сильными мускулами пробудил в ней чувства и желания, которые могли существовать между мужчиной – настоящим мужчиной – и женщиной. Его заигрывания на пруду, его ласки через леотард… Его вызывающе жадное желание овладеть ею у ручья… даже изучающий поцелуй в хижине, когда он побрился… Все вело к рождению новой Шеннон Клиэри – озорной, страстной, оживающей только в руках Джона Катлера. Шеннон, которую может удовлетворить только его, равная по силе страсть.
– Шеннон.
– О, Джон, кто-то умер? Сочувствую, – она крепко обняла его. – Кто-нибудь из близких тебе людей?
– Убили кузена Кахнаваки.
– Которого? Не…
– Того, что привел тебя ко мне. Его очень любили. Он был единственной надеждой своей овдовевшей матери…
– Как тяжело! – Шеннон вздохнула. – Он был таким славным, и глаза у него были необыкновенно добрые. – Она нервно прикусила губу. – Ты сказал, – убили?
– Похоже, что так. Его товарищ говорит, что сенеки напали на них без всякого повода. Для Кахнаваки это двойное горе. Он три года терпеливо строил хрупкий, но многообещающий мир между саскуэханноками и сенеками.
– Вот как…
– Кахнаваки – вождь племени. Его тетя, мать юноши, требует кровавой мести, а не выкупа.
– А выкуп возможен?
Они отошли от женщин оплакивающих юношу, и Джон прошептал:
– Кахнаваки может напасть на обидчика. Это – его право. Он может обратиться к семье убийцы и потребовать выкуп для своего племени. Если ему нужна кровь, действовать надо быстро. Существует правило: кровавая месть совершается в течение двух дней. В противном случае, Кахнаваки лишается этого права.
– И хотя сенеки признают за ним это право, он боится, что хрупкий мир будет разрушен?
– Такая опасность существует. Я предложил, чтобы вместо Кахнаваки я совершил месть. Надеюсь, сенеки меньше будут обижаться на саскуэханноков, если удар нанесет белый человек…
– Джон! Ты предложил убить человека?
– Это мой долг, также как и Кахнаваки. Когда меня приняли в клан Волка, я обещал следовать их законам, – в волнении он запустил руку в пышную каштановую шевелюру. – Сенеки знают, что у мне есть право. Кроме того, я надеялся спасти этим авторитет Кахнаваки, как миротворца. Но это не имеет значения. Кахнаваки отказался наотрез. Он собирается все сделать сам, если его тетя не смягчится. Сейчас он разговаривает с ней у своего вигвама.
Шеннон взглянула на встревоженного вождя, напрасно старающегося уговорить убитую горем женщину, и покачала головой. Месть не вернет милого юношу. Она могла понять трагедию несчастной женщины и требование справедливого возмездия.
– Таков их закон, – сказал Джон.
Закон, который через два месяца послужит причиной еще более страшной мести…
– Может быть, мне поговорить с ней? Ты поможешь мне, Джон?
– Нет. Мы не должны вмешиваться. Видишь тех людей? Они идут, чтобы выразить свое соболезнование. Они из кланов. Черепахи и Медведя. Они пришли оказать поддержку кланам Волка и Бобра, понесшим тяжелую утрату. Такой ритуал. Для них это большое утешение. Наблюдай и учись, Шеннон, но не вмешивайся. – Джон погладил ее по щеке. – Не хотелось бы оставлять тебя здесь одну. Человеку постороннему ритуалы могут показаться странными и утомительными.
– Я здесь не одна, – холодно поправила его Шеннон.
– Я единственный брат Кахнаваки и должен идти с ним. Наконец, я сам хочу пойти с ним.
– Я иду с вами.
– Нет, – отрезал Джон.
– Я дойду с вами до хижины и останусь там с Принцем.
– Нет.
Шеннон уже знала, что он настроен решительно и непреклонно, поэтому сделала вид, что подчиняется.
– Вы уходите на рассвете?
– Мы уходим через несколько минут. Я вернусь через неделю, может, позже. Не знаю, точно.
– Герцогиня останется со мной?
– Конечно. – Выражение глаз смягчилось. – Ты все поняла, Шеннон?
– Да, Джон.
– Не хочу, чтобы ты сердилась на меня.
– Как я могу сердиться на тебя? – Она вздохнула и поцеловала его. – Будет ли у нас когда-нибудь возможность заняться любовью?
– До некоторой степени я рад, что нам помешали, – пробормотал он в раздумье. Послышалась отрывистая команда Кахнаваки, и Джон расправил плечи. – Вернусь, как только смогу. Герцогиня, присматривай за ней. – Джон повернулся и направился к своему брату, даже не поцеловав Шеннон.
Она смотрела ему вслед с чувством разочарования, граничащим со злостью. Что бы это значило? Он доволен, что их прервали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79