Я подхватил жестянку пальцами, поставил ее на стол. Меня разморило от жара.
– Спокойной ночи, – проговорил я.
– Теперь, наверно, буду хорошо спать – потому что голос твой услышала.
– Поспи.
Я повесил трубку.
Подложил в огонь большое полено и наблюдал, как к нему подбираются языки пламени.
Время от времени отправлял в рот кусочек сыра, или колбасы, или сардинку, потягивая коньяк.
В основном я либо немного хмелею, либо окончательно набираюсь. Теперь же я был просто пьян – давненько со мной такого не случалось, после тюрьмы уж точно.
Я впал в ступор. Когда коньячная бутылка опустела наполовину, я пришел в себя. Вся еда куда-то делась.
Спать я не пошел – просто сидел и смотрел на огонь. О живописи я даже и не помышлял: я понял, что рисовал исключительно ради самого процесса.
Время от времени перегорало какое-нибудь поленце, с треском распадаясь пополам. Я брал кочергу и сгребал половинки в одну кучу, и скоро пламя разгоралось с новой силой.
Когда от содержимого бутылки осталась всего лишь треть, я наконец поднялся.
4
Побегать пришлось чуть подольше – необходимо было выгнать с потом последствия вчерашнего дебоша. Похмельем я бы это не назвал, просто не покидало чувство, что в голове полным-полно воды. Тропу, по которой я обычно бегал, занесло снегом, и временами я утопал по колено. Вопреки обыкновению дышалось тяжело, из глотки вырывались клубы густого белого пара.
Я вернулся в хижину.
Вдалеке показалась машина – словно бы водитель только и ждал моего возвращения. Из автомобиля вышли двое и, с трудом вышагивая по снежным сугробам, направились к хижине. Я не потрудился расчистить с утра тропинку.
Проигнорировав появление чужаков, я зашел в дом, развел огонь и принял душ.
Когда я в банном халате вышел в гостиную, чужаки стояли на крыльце перед дверью, явно чем-то недовольные.
– В чем дело? Вы обзвонились.
– Накаги, вы же видели, что мы идем.
Одному было что-то от двадцати до тридцати, другой был явно постарше. Оба производили достаточно ясное впечатление – знаком такой типаж.
– У меня заведенный порядок, и мне бы не хотелось, чтобы кто-то его нарушал, иначе я не стал бы уединяться в горах.
– Может, у вас к нам нет интереса, а вот мы пришли как раз к вам.
Старший сунул мне под нос полицейский жетон. Я, не обращая внимания, пошел на кухню и достал из холодильника банку пива.
– Нам известно о вашей судимости, так что перестаньте голову морочить.
Я пожал плечами, открыл банку. Надо сказать, в халате в непротопленной комнате было зябко. Я переоделся в рубашку, натянул свитер, между делом попивая пиво. Молодчик хотел было что-то сказать, но старший его остановил.
Когда я вышел на террасу, увидел следы: детективы натоптали возле крыльца. Стулья, столики на террасе припорошило снегом. Детективы подошли и встали под карнизом – как раз там, где стоял я.
– Вы знакомы с писателем по имени Ёочи Номура? Старший говорил спокойно, ровным тоном.
– Он во что-то вляпался?
– Мы считаем, что он был здесь.
– Наведывался однажды. Не помню, сколько уже дней прошло. Это было исключение – мы обычно встречаемся в Токио, хотя он приезжал в здешний городок.
– Что вы пытаетесь от нас утаить?
Молодчик избрал нарочито оскорбительную манеру разговора. Устроили игру плохой коп – хороший коп, пытаясь тем самым спровоцировать подозреваемого.
– Малыш, ты нарушаешь мой распорядок дня.
– А ну-ка повтори.
Послышался шорох цепованных шин: к нам приближался автомобиль. Детективы тоже его заметили – это был «мерседес» Нацуэ. Она вышла из авто, кутаясь в собольи меха. На ногах у нее были резиновые сапоги, туфельки на высоком каблуке она несла в руках, пробираясь по огромным сугробам. Детективы обескураженно наблюдали за этим представлением.
– Так и думала, что ты не станешь чистить дорожки, поэтому захватила сапоги. Здравое решение.
Нацуэ, выдыхая клубы белого пара, поднялась на террасу.
– У тебя гости?
– Незваные. Я как раз пытался их спровадить.
– Замолкни, Накаги, не то наденем на тебя наручники и посмотрим, как ты тогда запоешь. Нечего тут умника из себя строить, зэк.
– Ладно, парнишка, говори, какое у тебя дело.
– Ёочи Номура убит.
– Интересно. Где?
– Труп обнаружили в Токио, в его машине. Похоже, в этой машине он вернулся из Нагано. В дневнике он написал, что встречался с вами.
– И получается, что я его убил.
– Почем знать.
Я, конечно, не ожидал столь скорой кончины Номуры, однако и удивлен не был. Преждевременная смерть – не новость в наши дни, люди умирают и не от руки убийц.
Мне вспомнилось лицо Койти Оситы.
– Вы же догадываетесь, по какой причине мы к вам заглянули. Мы опекаем таких, как вы, – тех, кто однажды преступил закон. Нам известно, что незадолго до своей гибели Номура приезжал в Нагано. Когда я говорю «Нагано», то подразумеваю вас.
– Визит его был краток.
Нацуэ закусила губу.
– Как только у вас хватает наглости называть его зэком?
– Вы кто такая? – Это спросил коп постарше. – Мы – представители властей.
– Так вы считаете, что имеете право от лица властей называть этого человека зэком?
– Он молод, горяч. Бывает, скажет лишнее.
– А вы стоите рядом и не пытаетесь его остановить. Нацуэ указала на старшего детектива.
– Вам известно, за что этот человек попал за решетку. За свое преступление он должен был получить условный срок, это была вынужденная самооборона. Ваша братия утверждает, что он убил с намерением. Ваша работа – провести расследование и найти доказательства этого намерения, и вы, полицейские, ее не сделали. Вы же все прекрасно понимаете. Перед вами – человек с чистым сердцем. Когда он увидел деяние рук своих, то сказал, что намеревался убить, а вам подобные поленились докопаться до правды.
– Мы не в курсе прошлых дел, мэм, мы приехали сюда по другому вопросу.
– Тогда прекратите клеймить его зэком и оставьте свои домогательства. Вы хоть и называетесь детективами, но не имеет права устраивать здесь следствия.
– В этом я с вами не соглашусь, мэм. Не знаю, кем вы ему приходитесь, но расследование есть расследование.
– Я защищаю права этого человека. И я не утверждала, что стану препятствовать расследованию. Я «прихожусь» ему агентом. Все имеющиеся у вас вопросы попрошу направлять к адвокату.
Я осушил банку, и вторую мне брать не хотелось.
– Вы не оставляете нам выхода.
– Это вы не оставили себе выхода своим поведением: нельзя было называть этого человека зэком. С этим будет разбираться наш адвокат.
– Мы только задаем предварительные вопросы. О формальном расследовании речи не идет.
– Номура здесь был. Кажется, двадцать третьего.
Все это действовало мне на нервы, поэтому я решил высказаться:
– Он привез с собой человека, который, по его словам, проявлял интерес к моим картинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Спокойной ночи, – проговорил я.
– Теперь, наверно, буду хорошо спать – потому что голос твой услышала.
– Поспи.
Я повесил трубку.
Подложил в огонь большое полено и наблюдал, как к нему подбираются языки пламени.
Время от времени отправлял в рот кусочек сыра, или колбасы, или сардинку, потягивая коньяк.
В основном я либо немного хмелею, либо окончательно набираюсь. Теперь же я был просто пьян – давненько со мной такого не случалось, после тюрьмы уж точно.
Я впал в ступор. Когда коньячная бутылка опустела наполовину, я пришел в себя. Вся еда куда-то делась.
Спать я не пошел – просто сидел и смотрел на огонь. О живописи я даже и не помышлял: я понял, что рисовал исключительно ради самого процесса.
Время от времени перегорало какое-нибудь поленце, с треском распадаясь пополам. Я брал кочергу и сгребал половинки в одну кучу, и скоро пламя разгоралось с новой силой.
Когда от содержимого бутылки осталась всего лишь треть, я наконец поднялся.
4
Побегать пришлось чуть подольше – необходимо было выгнать с потом последствия вчерашнего дебоша. Похмельем я бы это не назвал, просто не покидало чувство, что в голове полным-полно воды. Тропу, по которой я обычно бегал, занесло снегом, и временами я утопал по колено. Вопреки обыкновению дышалось тяжело, из глотки вырывались клубы густого белого пара.
Я вернулся в хижину.
Вдалеке показалась машина – словно бы водитель только и ждал моего возвращения. Из автомобиля вышли двое и, с трудом вышагивая по снежным сугробам, направились к хижине. Я не потрудился расчистить с утра тропинку.
Проигнорировав появление чужаков, я зашел в дом, развел огонь и принял душ.
Когда я в банном халате вышел в гостиную, чужаки стояли на крыльце перед дверью, явно чем-то недовольные.
– В чем дело? Вы обзвонились.
– Накаги, вы же видели, что мы идем.
Одному было что-то от двадцати до тридцати, другой был явно постарше. Оба производили достаточно ясное впечатление – знаком такой типаж.
– У меня заведенный порядок, и мне бы не хотелось, чтобы кто-то его нарушал, иначе я не стал бы уединяться в горах.
– Может, у вас к нам нет интереса, а вот мы пришли как раз к вам.
Старший сунул мне под нос полицейский жетон. Я, не обращая внимания, пошел на кухню и достал из холодильника банку пива.
– Нам известно о вашей судимости, так что перестаньте голову морочить.
Я пожал плечами, открыл банку. Надо сказать, в халате в непротопленной комнате было зябко. Я переоделся в рубашку, натянул свитер, между делом попивая пиво. Молодчик хотел было что-то сказать, но старший его остановил.
Когда я вышел на террасу, увидел следы: детективы натоптали возле крыльца. Стулья, столики на террасе припорошило снегом. Детективы подошли и встали под карнизом – как раз там, где стоял я.
– Вы знакомы с писателем по имени Ёочи Номура? Старший говорил спокойно, ровным тоном.
– Он во что-то вляпался?
– Мы считаем, что он был здесь.
– Наведывался однажды. Не помню, сколько уже дней прошло. Это было исключение – мы обычно встречаемся в Токио, хотя он приезжал в здешний городок.
– Что вы пытаетесь от нас утаить?
Молодчик избрал нарочито оскорбительную манеру разговора. Устроили игру плохой коп – хороший коп, пытаясь тем самым спровоцировать подозреваемого.
– Малыш, ты нарушаешь мой распорядок дня.
– А ну-ка повтори.
Послышался шорох цепованных шин: к нам приближался автомобиль. Детективы тоже его заметили – это был «мерседес» Нацуэ. Она вышла из авто, кутаясь в собольи меха. На ногах у нее были резиновые сапоги, туфельки на высоком каблуке она несла в руках, пробираясь по огромным сугробам. Детективы обескураженно наблюдали за этим представлением.
– Так и думала, что ты не станешь чистить дорожки, поэтому захватила сапоги. Здравое решение.
Нацуэ, выдыхая клубы белого пара, поднялась на террасу.
– У тебя гости?
– Незваные. Я как раз пытался их спровадить.
– Замолкни, Накаги, не то наденем на тебя наручники и посмотрим, как ты тогда запоешь. Нечего тут умника из себя строить, зэк.
– Ладно, парнишка, говори, какое у тебя дело.
– Ёочи Номура убит.
– Интересно. Где?
– Труп обнаружили в Токио, в его машине. Похоже, в этой машине он вернулся из Нагано. В дневнике он написал, что встречался с вами.
– И получается, что я его убил.
– Почем знать.
Я, конечно, не ожидал столь скорой кончины Номуры, однако и удивлен не был. Преждевременная смерть – не новость в наши дни, люди умирают и не от руки убийц.
Мне вспомнилось лицо Койти Оситы.
– Вы же догадываетесь, по какой причине мы к вам заглянули. Мы опекаем таких, как вы, – тех, кто однажды преступил закон. Нам известно, что незадолго до своей гибели Номура приезжал в Нагано. Когда я говорю «Нагано», то подразумеваю вас.
– Визит его был краток.
Нацуэ закусила губу.
– Как только у вас хватает наглости называть его зэком?
– Вы кто такая? – Это спросил коп постарше. – Мы – представители властей.
– Так вы считаете, что имеете право от лица властей называть этого человека зэком?
– Он молод, горяч. Бывает, скажет лишнее.
– А вы стоите рядом и не пытаетесь его остановить. Нацуэ указала на старшего детектива.
– Вам известно, за что этот человек попал за решетку. За свое преступление он должен был получить условный срок, это была вынужденная самооборона. Ваша братия утверждает, что он убил с намерением. Ваша работа – провести расследование и найти доказательства этого намерения, и вы, полицейские, ее не сделали. Вы же все прекрасно понимаете. Перед вами – человек с чистым сердцем. Когда он увидел деяние рук своих, то сказал, что намеревался убить, а вам подобные поленились докопаться до правды.
– Мы не в курсе прошлых дел, мэм, мы приехали сюда по другому вопросу.
– Тогда прекратите клеймить его зэком и оставьте свои домогательства. Вы хоть и называетесь детективами, но не имеет права устраивать здесь следствия.
– В этом я с вами не соглашусь, мэм. Не знаю, кем вы ему приходитесь, но расследование есть расследование.
– Я защищаю права этого человека. И я не утверждала, что стану препятствовать расследованию. Я «прихожусь» ему агентом. Все имеющиеся у вас вопросы попрошу направлять к адвокату.
Я осушил банку, и вторую мне брать не хотелось.
– Вы не оставляете нам выхода.
– Это вы не оставили себе выхода своим поведением: нельзя было называть этого человека зэком. С этим будет разбираться наш адвокат.
– Мы только задаем предварительные вопросы. О формальном расследовании речи не идет.
– Номура здесь был. Кажется, двадцать третьего.
Все это действовало мне на нервы, поэтому я решил высказаться:
– Он привез с собой человека, который, по его словам, проявлял интерес к моим картинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51