— Не часто.
— Наедине?
— Один или два раза.
— Но вы, кажется, не знали, где она живет?
— Знал, что в городе, но сам у нее не был.
— А она у вас?
— Да, несколько раз была. На вечеринках.
— Ваша жена ей симпатизировала?
— Нет.
— Почему?
— Сообразите сами, Бреннер.
— Хорошо. Уже сообразил.
У Синтии, разумеется, хватило такта не участвовать в допросе высокопоставленного офицера, поэтому я обратился к ней:
— У вас есть вопросы к полковнику Кенту?
— Один-единственный, очевидный, — ответила она и пристально посмотрела на него.
— Нет, между нами не было интимных отношений. Я сразу бы сказал, если бы были.
— Будем надеяться, — буркнул я. — У нее был друг?
— Насколько мне известно — нет.
— А явные враги были?
Он подумал, прежде чем ответить.
— Некоторые дамы ее не любили. Думаю, видели в ней угрозу. И некоторые мужчины тоже не любили. Чувствовали что-то...
— Что пасуют перед ней?
— Да, вроде этого. Может быть, она была чересчур высокомерна с молодыми неженатыми офицерами, которые пытались ухлестывать за ней. Что касается настоящих врагов, я таких не знаю. — Кент поколебался, потом продолжал: — Если учесть, как она погибла, то я думаю, что убийство произошло на почве неутоленной страсти. Понимаете, существуют женщины, в отношении которых рождаются здоровые эротические или романтические фантазии, но Энн Кемпбелл была другая. Она вольно или невольно провоцировала в некоторых мужчинах желание совершить над ней насилие. И кто-то польстился на приманку. Утолив жажду, насильник понял, что попал в беду. Может быть, она стала поддразнивать его, я и это допускаю. Тому не хотелось всю оставшуюся жизнь провести в Левенуэрте, и он задушил ее. — Он посмотрел на нас. — Многие дают волю одноглазому разгоряченному зверю, и он тащит их прямиком в ад. В нашей работе много таких случаев. Да и в вашей тоже.
Еще как много, но сейчас меня больше интересовало то, что искал одноглазый зверь, и я спросил:
— Она назначала мужчинам свидания? Была активна в любовных делах?
— Как мне судить о ее любовных делах? Я знаю только одного неженатого офицера, с кем она иногда встречалась. Это лейтенант Элби, один из помощников генерала. О своей личной жизни она мне не рассказывала. И поведение ее у меня по роду службы интереса не вызывало. Другое дело, мы не знали, как она развлекается.
— И как же, по-вашему, она развлекалась?
— Будь я на ее месте, у меня было бы две жизни — служебная и внеслужебная, и чтобы они не соприкасались.
— Какие у Ярдли бумаги, касающиеся Энн Кемпбелл?
— М-м... Я думаю, он имеет в виду тот случай, когда в городе ее задержала полиция. Это произошло год назад, она еще и в штат не была введена. Ярдли позвонил мне, я приехал и забрал ее.
— Значит, Кемпбелл все-таки попадала в поле вашего профессионального зрения?
— Пустяковая история и негласная. Ярдли сказал, что протокол задержания составлять не будет.
— Очевидно, солгал. За что ее задержали?
— Ярдли сказал, за нарушение общественного порядка.
— И как же Энн Кемпбелл нарушила общественный порядок?
— Вступила на улице в словесную баталию с каким-то парнем.
— Подробности знаете?
— Нет, Ярдли не распространялся. Просто позвонил и сказал, чтобы я отвез ее домой.
— И вы отвезли ее домой.
— Я же сказал, что не знаю, где она живет. Не пытайтесь поймать меня, Бреннер. Я отвез ее на базу. Это было около двадцати трех часов. Кстати, Энн была трезвая как стеклышко. Я привез ее в офицерский клуб выпить. Так, для успокоения. Она не рассказывала, что произошло, а я не расспрашивал. Потом я вызвал такси, и около полуночи она уехала домой.
— Тот человек, с которым Кемпбелл вступила в словесную баталию, — вы не знаете его имени? Или того полицейского, который произвел задержание?
— Нет, но Ярдли, уверен, знает. Спросите у него, — Кент улыбнулся, — поскольку наладили полное деловое сотрудничество. Еще есть вопросы?
— Что вы почувствовали, когда узнали, что она убита? — спросила Синтия.
— Был ошеломлен.
— Вам было жаль ее?
— Конечно. И жаль генерала и миссис Кемпбелл. И еще я разозлился до чертиков. Такое происшествие на моем участке! Я симпатизировал Энн, но ее смерть не стала моим личным горем, не так уж мы были близки, скорее, крупной служебной неприятностью.
— Ценю вашу откровенность, — заключил я.
— Только тогда оцените по-настоящему, когда наслушаетесь всякой чуши.
— Не сомневаюсь... У вас ко мне есть вопросы?
Кент улыбнулся:
— Сколько, вы сказали, времени занимает езда с базы до Соснового Шепота?
— Полчаса. Рано утром — меньше.
Он кивнул, потом окинул взглядом мебель и вещи из квартиры Энн Кемпбелл:
— Как, по-вашему, нормально?
— Нормально. Хорошая работа. Только распорядитесь поставить несколько раздвижных перегородок, повесить картинки и развесить одежду на крючках — в тех местах, где были встроенные шкафы... Скажите, из цокольного этажа все взяли?
Синтия понимающе посмотрела на меня.
— Да, но вещи оттуда пока в ящиках. Должны привезти еще несколько столов и полок. Тогда воспроизведем обстановку подвала. — Он помолчал. — Я думал, кое-что еще обнаружили. Вы, случайно, не заметили, что нет... м-м... интимных предметов?
— Вы хотите сказать, противозачаточных средств, сексуальных стимуляторов и тому подобного? Писем от мужчин, фотографий дружков?
— Не знаю, зачем незамужней женщине стимуляторы, и в бумагах я особенно не рылся... Я имел в виду противозачаточные средства, таблетки...
— Вы к чему-нибудь притрагивались, Билл?
Вместо ответа он вытащил из кармана брюк пару хирургических перчаток и сказал:
— Допускаю, что я мог и голыми руками притронуться, когда руководил разгрузкой вещей. Ярдли тоже раза два случайно прикасался...
— Или намеренно.
Кент кивнул:
— Или намеренно. Занесите еще одного в ваш список подозреваемых.
— Непременно.
Я прошел в тот угол, где была размещена мебель из служебного кабинета Энн Кемпбелл. Предметы обстановки были строгие, спартанские, которые так любят покупать армейские хозяйственники, в то время как их представители в конгрессе выбивают средства на приобретение очередного трехмиллионного танка: металлический стол, вращающееся кресло, два складных стула, книжная полка, две высокие картотеки, компьютер. На книжных полках стояли стандартные тексты по психологии, военные публикации по психологической войне, спецоперациям и прочим смежным предметам.
Я выдвинул один из ящиков и по наклейкам-указателям увидел, что здесь лежат конспекты лекций. Выдвинул другой, с надписью «Конфиденциальное». Папки здесь были без названий, но пронумерованы. Я раскрыл одну, перебрал бумаги, которые оказались записями беседы с человеком, обозначенным инициалами Р. Дж. Высказывания ее собеседника были отмечены буквой "В", то есть «Вопросы» или «Вопрошающий».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119