Последнее, что она слышала, были слова разъяренного полковника Грегори:
– Мисс Прендрегаст, пакуйте свои чемоданы. Утренним поездом вы возвращаетесь в Лондон.
26.
Уильям буквально ворвался в комнату и закричал лакею:
– Прочь! Прочь отсюда!
– Да, сэр, – невозмутимо ответил ему Кливерс. – Мне не надо повторять дважды.
Он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Уильям ошалело смотрел ему вслед.
Что это случилось с ними со всеми? Даже его гости, что совсем уж странно, стремились как можно меньше быть в его обществе. На Уильяма смотрели так, словно он собственными руками утопил котенка, хотя он сделал всего лишь то, что сделал бы на его месте любой здравомыслящий человек, обнаружив вора в своем доме. Конечно, он выгнал Саманту. И наплевать, что она была красавицей, что все кругом любили ее. Наплевать и на то, что вчера вечером лишил ее невинности с изяществом пьяного матроса, а она отдала ее ему со всей красотой и грацией… женщины. Его женщины.
Но Саманта была воровкой. А кто украл однажды, останется вором до самой смерти. Она оказала услугу ему, им всем, Англии, она рисковала жизнью. Если бы это было все, что она сделала, он наплевал бы на то, что это компрометирует его, и женился бы на Саманте.
Но она крала у него, у него лично. Незначительные вещи. Некоторые из них – совсем недорогие безделушки. Но не все. И она ведь так и не вернула ничего из украденного в доме. Несмотря на все неопровержимые улики, так и не призналась, что брала их. Сказала, что не знает, где они находятся. А по ее лицу было видно, что она отлично это знает. Саманта была не только воровкой, но и лгуньей.
Уильям сорвал с себя галстук и воротничок. Затем отбросил прочь сюртук и жилет. И посмотрел в окно, ища глазами огни ее коттеджа.
Ему надо было посадить ее в тюрьму прямо здесь, в Хоксмуте, и приказать, чтобы ее никогда не выпускали оттуда. Но он не мог. Как только речь заходила о Саманте, Уильям становился мягким, словно пудинг, и абсолютно беспомощным. Но почему?
Потому ли, что не мог забыть, как выглядели в лунном свете ее обнаженные плечи? Потому ли, что помнил ту боль, которая отражалась в ее глазах, когда Саманта рассказывала о своем детстве? Или потому, что стыдно было вспоминать, с какой любовью относилась она к его детям?
Сев на стул, Уильям начал стягивать сапоги.
Завтра он отправит Саманту обратно в Лондон. С письмом, в котором предупредит леди Бакнел о преступных наклонностях ее воспитанницы. После этого девушке никогда уже не получить места в приличном доме. Ей придется вернуться на улицы Лондона. Придется снова резать кошельки, чтобы прокормиться. А потом ее поймают и повесят.
Ужас, пронзивший его при этой мысли, заставил Уильяма вскочить и снова натянуть сапоги.
Нет. Он поступает неправильно. Он не должен заставлять Саманту возвращаться к ее преступному промыслу. И он не собирается спокойно смотреть, как эта безумная гордячка губит себя.
В конце концов, она ведь не одна виновата в том, что произошло. Это он соблазнил ее.
Он уже бежал по лестнице вниз, не понимая, что делает. Лакей едва успел распахнуть перед ним дверь. Спустя всего несколько секунд Уильям уже барабанил в дверь коттеджа Саманты.
На крыльцо вышла испуганная Кларинда.
– Полковник, – встревоженно воскликнула она. – Но мисс Прендрегаст сказала, что никого не хочет видеть.
Схватив Кларинду за руку, он выпихнул ее наружу, а сам шагнул внутрь.
– Не вздумай возвращаться, – прорычал он вслед испуганной горничной.
Оглядев гостиную, Уильям увидел пылающий камин и несколько свечей возле раскрытого чемодана.
– Кларинда? – послышался из спальни голос Саманты. – Кто на этот раз? Только не говори, что кто-то из детей. Я не перенесу этого!
Она вошла в комнату и замолчала, застыв с поднятыми руками, которыми только что расчесывала свои замечательные белокурые волосы. Как и в тот, первый раз, когда Уильям поцеловал ее, на Саманте были простая белая ночная рубашка и синий халат. Какая она красивая! Сердце Уильяма больно заныло. Единственное, чего ему хотелось сейчас, – это быть с ней. Несколько минут Саманта стояла неподвижно. Затем принялась расчесывать волосы щеткой с ручкой из слоновой кости. Потом она очень медленно, так и не проронив ни слова, сделала шаг назад, в спальню, и захлопнула за собой дверь.
Она отвергала его – окончательно и бесповоротно. Наглость Саманты приводила Уильяма в ярость! А когда он услышал, что в замке повернулся ключ, то впал в настоящее бешенство.
Подойдя к двери, он ударил по замку. Дверь была крепкой, чего не скажешь о замке. Самый обычный замок. Он был вделан в дверь, чтобы дать обитателю коттеджа для гостей возможность уединиться, а не защитить от вторжения.
Уильям ударил снова.
Замок отвалился и со звоном упал на пол.
Тогда Уильям с разбегу ударил по двери и влетел в комнату.
– Здесь открыто окно, – холодно заметила Саманта. – В школе воров нас учили выбирать самый простой вход и выход.
Когда эта женщина наконец поймет, что его лучше не злить? Уильям стоял перед ней, сжимая кулаки и наклонив голову, словно разъяренный бык. От него исходил жар. Саманта понимала: он пришел сюда, чтобы отомстить ей напоследок за свою драгоценную репутацию, которой лишился по ее вине.
Но ей было все равно, что руки его дрожат от ярости. Ей тоже хотелось сейчас ударить его. Хотелось отбросить к черту осторожность, заорать в голос и наброситься на Уильяма. Потому что он снова преподал Саманте урок, который ей следовало усвоить давным-давно.
Неважно, что она изменила свою жизнь. Неважно, что она столько работала, чтобы стать лучше. Неважно даже, что она ничего не украла.
Саманта была когда-то воровкой, и теперь она запятнана на всю жизнь.
А он… мужчина, которого она любила, мужчина, которому отдала всю себя без остатка, – он должен был поверить в нее, но он первым осудил ее. Он презирает ее, но все же хочет использовать в своих целях.
Саманта сжала ручку щетки так, что побелели костяшки пальцев.
Уильям тяжело вздохнул и вдруг выпалил:
– Я решил жениться на тебе.
Саманта задохнулась от неожиданности, но в следующую секунду рассмеялась хриплым, издевательским смехом:
– Жениться? На мне? Ты сошел с ума?
Кулаки Уильяма снова сжались, кровь бросилась ему в лицо. Сейчас перед Самантой стоял не мужчина, а разъяренный зверь, готовый броситься на свою добычу. Он старался изо всех сил держаться в рамках приличий, выглядеть цивилизованным.
– Ты была невинна… в физическом смысле. Я похитил твою невинность…
– А… Значит, ты тоже вор, – Саманта улыбнулась своей неподражаемой нахальной улыбкой. – Подобное тянется к подобному.
Уильям зарычал – иначе нельзя было назвать этот звук, полный ярости, вырвавшийся из его горла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78