Мой отец обычно бил их за это.
– Слава богу! – с отвращением произнес Уильям. Видимо, его обрадовало то, что отец Саманты проявлял хоть какие-то признаки благородства.
Но Саманта развеяла его надежды.
– Ему больше не нужна была моя мать, но никто другой не смел покуситься на то, что ему принадлежало.
И зачем только она начала исповедоваться? Теперь перед Самантой всплывали одно за другим воспоминания об ужасных, бесконечных днях и ночах, о постоянном чувстве голода.
– Моя мать родила меня в ужасных условиях, а отца даже не было рядом. Он уже ухаживал в то время за другой леди. Он любил делать из них дурочек. Низводить до своего уровня. Иногда у его женщин были деньги – тогда они бывали и у нас – достаточно, чтобы покупать еду и уголь.
Уильям погладил ее по волосам.
– Так тебе приходилось голодать и мерзнуть?
– Да, сэр. Хотя моя мама все отдавала мне, – теперь она испытывала знакомое с детства чувство вины. – Я знаю, что это неправильно, но я сидела перед огнем и ела ее еду.
– Сколько же тебе было лет? – Уильям гладил Саманту по спине, стараясь успокоить, но во всем теле его чувствовалось напряжение.
– Мама умерла, когда мне было семь.
– Семь? Тебе было всего семь? Значит, ты сделала свою мать счастливой уже тем, что выжила, – Уильям крепко прижал Саманту к себе. – Милая моя девочка, у тебя ведь еще нет своих детей. Вот что я тебе скажу: когда ты подаришь жизнь собственному ребенку, ты будешь готова на все – и голодать, и мерзнуть, чтобы только сохранить эту драгоценную жизнь.
Саманта чуть не рассмеялась ему в лицо, но это было бы несправедливо по отношению к Уильяму.
– Как вы наивны, сэр. Мой отец не испытывал ко мне ничего подобного. И достопочтенные родители моей матушки – тоже. Она говорила им, что у них есть внучка. Она умоляла их забрать меня к себе. Она, которая так ненавидела унижаться и просить, – пальцы Саманты впились в плечи Уильяма. – Но они отказали ей. Эти люди считали, что мама заслужила свою судьбу, а я – свою, хоть я и была тогда невинным ребенком.
– Ты должна пожалеть этих людей с их черствыми душами.
– Или возненавидеть за то, что они отвернулись от нас, – Саманта действительно ненавидела их. – Когда умерла мама, отец послал им весточку. Я была ему не нужна, и он, видимо, рассчитывал сбыть меня маминым родственникам. – Саманта покачала головой. Не зашла ли она слишком далеко? Не пора ли остановиться и замолчать? Она никогда не рассказывала никому того, что говорила сейчас Уильяму. Слишком больно и унизительно было оказаться отвергнутой теми, кто должен был бы любить ее, чьей плотью и кровью она была.
– И как же ты выжила? Семилетняя девочка, о которой некому позаботиться?
– Я пела на площади. Попрошайничала. Подметала улицы. Делала все то, что делают бездомные дети в Лондоне. Тебе ведь наверняка не раз приходилось это видеть.
Уильям ничего не сказал. Наверное, теперь он презирает ее. Саманта выболтала все свои секреты. И он понял, что за женщина лежит в его объятиях. Саманту пробирала дрожь при одной мысли о том, что придется заглянуть ему в глаза. Но это нельзя было оттягивать до бесконечности. Саманта медленно повернула голову.
Уильям смотрел на нее… с сочувствием. И с прежним восхищением.
– Ты – замечательная женщина, – нежно взяв в ладони ее лицо, он поцеловал Саманту.
На глазах девушки появились слезы. Она отвечала на его поцелуй, глубокий и страстный. Ни с кем больше не будет она так близка, как с этим человеком. Саманта отдала ему себя целиком и полностью. И надежда начинала предательски шевелиться в ее душе. Но глупо, глупо было думать, что, если у Уильяма вызвали сострадание ужасные события ее детства, он примет также и все, что было с ней потом. И все же Саманта уже не могла остановиться. Кто знает, может быть… может быть, она и вправду обретет наконец свой дом.
Прижавшись лбом ко лбу Уильяма и глядя ему прямо в глаза, Саманта тихо сказала:
– Я поведала тебе все мои секреты. Теперь ты поделись своими.
Саманта не знала, что она ожидала услышать, но только не то, что услышала.
– Мои секреты? У меня есть только один. Я ловлю шпионов.
– Что-о? – Саманта удивленно заморгала.
– Вот видишь, как я доверяю тебе, – синие глаза его сверкали. Уильям задиристо улыбался и был похож сейчас на мальчишку. – Клянусь тебе, это правда. Я ловлю шпионов.
Какой же дурочкой была она до сих пор!
– Той ночью на дороге… ну конечно! – Саманта крепче сжала плечи Уильяма. – Но ведь это очень опасно!
– Опаснее, чем ловить разбойников? – поддразнил ее Уильям.
– Думаю, да, – серьезно ответила Саманта. – Разбойники – это зачастую люди, которым нечем больше заработать себе на жизнь.
– Ты слишком добра к людям, которые не заслуживают жалости, – довольно резко произнес Уильям.
Он ничего не понял! Она заботится о нем! О его безопасности!
– А шпионы холодны и безрассудны. Им не надо грабить тебя.
– Ты не совсем права. Шпионы крадут у нас наши жизни, нашу честь, наши земли, наших товарищей, верно служивших отечеству. Наших детей… наших жен!
Ситуация становилась все более странной.
– А я думала, твою жену убили грабители, – осторожно вставила Саманта.
– Перед смертью эти негодяи во всем признались. Им заплатили русские, чтобы они напали именно на Мэри, дождавшись, когда та выедет из лагеря. Я ведь и там, в Индии, делал все, чтобы очистить окрестности от русских шпионов. Вот они и решили избавиться от меня таким образом.
– Черт побери!
– После смерти Мэри я покинул Индию вместе со своими детьми, полный решимости расследовать это дело до конца, найти гнездо этих ядовитых гадов. И мне это удалось. Я пригласил на свой праздник тех, кто предавал все эти годы свою страну…
Открывались все новые, все более удивительные подробности. Значит, этот праздник был для Уильяма не просто предлогом поухаживать за леди Маршан. Он был ловушкой.
– И кто же они?
– Ты – такая честная, такая… искренняя. Боюсь, если я скажу тебе, ты не сумеешь скрыть своего отношения к этим людям.
Саманта вспомнила, какой невинной овечкой притворялась, когда ее руку кто-нибудь ловил в своем кармане. А сколько раз она ускользала от ареста, имитируя великосветский выговор и изображая праведный гнев несправедливо обвиненной.
– Я так искренна только с тобой, Уильям, – сказала она. – А вообще могла бы украсить собой театральные подмостки.
– Лорд и леди Фезерстоунбо! – Уильям внимательно смотрел на Саманту, ожидая ее реакции.
Девушка на секунду задумалась. Сначала она вспомнила старого болтуна Руперта с его дурацкими попытками флиртовать и пощипывать проходивших мимо молоденьких барышень. Затем – его супругу, которая, прищурившись, внимательно наблюдала за всем происходящим.
– Только не он, – покачала головой Саманта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Слава богу! – с отвращением произнес Уильям. Видимо, его обрадовало то, что отец Саманты проявлял хоть какие-то признаки благородства.
Но Саманта развеяла его надежды.
– Ему больше не нужна была моя мать, но никто другой не смел покуситься на то, что ему принадлежало.
И зачем только она начала исповедоваться? Теперь перед Самантой всплывали одно за другим воспоминания об ужасных, бесконечных днях и ночах, о постоянном чувстве голода.
– Моя мать родила меня в ужасных условиях, а отца даже не было рядом. Он уже ухаживал в то время за другой леди. Он любил делать из них дурочек. Низводить до своего уровня. Иногда у его женщин были деньги – тогда они бывали и у нас – достаточно, чтобы покупать еду и уголь.
Уильям погладил ее по волосам.
– Так тебе приходилось голодать и мерзнуть?
– Да, сэр. Хотя моя мама все отдавала мне, – теперь она испытывала знакомое с детства чувство вины. – Я знаю, что это неправильно, но я сидела перед огнем и ела ее еду.
– Сколько же тебе было лет? – Уильям гладил Саманту по спине, стараясь успокоить, но во всем теле его чувствовалось напряжение.
– Мама умерла, когда мне было семь.
– Семь? Тебе было всего семь? Значит, ты сделала свою мать счастливой уже тем, что выжила, – Уильям крепко прижал Саманту к себе. – Милая моя девочка, у тебя ведь еще нет своих детей. Вот что я тебе скажу: когда ты подаришь жизнь собственному ребенку, ты будешь готова на все – и голодать, и мерзнуть, чтобы только сохранить эту драгоценную жизнь.
Саманта чуть не рассмеялась ему в лицо, но это было бы несправедливо по отношению к Уильяму.
– Как вы наивны, сэр. Мой отец не испытывал ко мне ничего подобного. И достопочтенные родители моей матушки – тоже. Она говорила им, что у них есть внучка. Она умоляла их забрать меня к себе. Она, которая так ненавидела унижаться и просить, – пальцы Саманты впились в плечи Уильяма. – Но они отказали ей. Эти люди считали, что мама заслужила свою судьбу, а я – свою, хоть я и была тогда невинным ребенком.
– Ты должна пожалеть этих людей с их черствыми душами.
– Или возненавидеть за то, что они отвернулись от нас, – Саманта действительно ненавидела их. – Когда умерла мама, отец послал им весточку. Я была ему не нужна, и он, видимо, рассчитывал сбыть меня маминым родственникам. – Саманта покачала головой. Не зашла ли она слишком далеко? Не пора ли остановиться и замолчать? Она никогда не рассказывала никому того, что говорила сейчас Уильяму. Слишком больно и унизительно было оказаться отвергнутой теми, кто должен был бы любить ее, чьей плотью и кровью она была.
– И как же ты выжила? Семилетняя девочка, о которой некому позаботиться?
– Я пела на площади. Попрошайничала. Подметала улицы. Делала все то, что делают бездомные дети в Лондоне. Тебе ведь наверняка не раз приходилось это видеть.
Уильям ничего не сказал. Наверное, теперь он презирает ее. Саманта выболтала все свои секреты. И он понял, что за женщина лежит в его объятиях. Саманту пробирала дрожь при одной мысли о том, что придется заглянуть ему в глаза. Но это нельзя было оттягивать до бесконечности. Саманта медленно повернула голову.
Уильям смотрел на нее… с сочувствием. И с прежним восхищением.
– Ты – замечательная женщина, – нежно взяв в ладони ее лицо, он поцеловал Саманту.
На глазах девушки появились слезы. Она отвечала на его поцелуй, глубокий и страстный. Ни с кем больше не будет она так близка, как с этим человеком. Саманта отдала ему себя целиком и полностью. И надежда начинала предательски шевелиться в ее душе. Но глупо, глупо было думать, что, если у Уильяма вызвали сострадание ужасные события ее детства, он примет также и все, что было с ней потом. И все же Саманта уже не могла остановиться. Кто знает, может быть… может быть, она и вправду обретет наконец свой дом.
Прижавшись лбом ко лбу Уильяма и глядя ему прямо в глаза, Саманта тихо сказала:
– Я поведала тебе все мои секреты. Теперь ты поделись своими.
Саманта не знала, что она ожидала услышать, но только не то, что услышала.
– Мои секреты? У меня есть только один. Я ловлю шпионов.
– Что-о? – Саманта удивленно заморгала.
– Вот видишь, как я доверяю тебе, – синие глаза его сверкали. Уильям задиристо улыбался и был похож сейчас на мальчишку. – Клянусь тебе, это правда. Я ловлю шпионов.
Какой же дурочкой была она до сих пор!
– Той ночью на дороге… ну конечно! – Саманта крепче сжала плечи Уильяма. – Но ведь это очень опасно!
– Опаснее, чем ловить разбойников? – поддразнил ее Уильям.
– Думаю, да, – серьезно ответила Саманта. – Разбойники – это зачастую люди, которым нечем больше заработать себе на жизнь.
– Ты слишком добра к людям, которые не заслуживают жалости, – довольно резко произнес Уильям.
Он ничего не понял! Она заботится о нем! О его безопасности!
– А шпионы холодны и безрассудны. Им не надо грабить тебя.
– Ты не совсем права. Шпионы крадут у нас наши жизни, нашу честь, наши земли, наших товарищей, верно служивших отечеству. Наших детей… наших жен!
Ситуация становилась все более странной.
– А я думала, твою жену убили грабители, – осторожно вставила Саманта.
– Перед смертью эти негодяи во всем признались. Им заплатили русские, чтобы они напали именно на Мэри, дождавшись, когда та выедет из лагеря. Я ведь и там, в Индии, делал все, чтобы очистить окрестности от русских шпионов. Вот они и решили избавиться от меня таким образом.
– Черт побери!
– После смерти Мэри я покинул Индию вместе со своими детьми, полный решимости расследовать это дело до конца, найти гнездо этих ядовитых гадов. И мне это удалось. Я пригласил на свой праздник тех, кто предавал все эти годы свою страну…
Открывались все новые, все более удивительные подробности. Значит, этот праздник был для Уильяма не просто предлогом поухаживать за леди Маршан. Он был ловушкой.
– И кто же они?
– Ты – такая честная, такая… искренняя. Боюсь, если я скажу тебе, ты не сумеешь скрыть своего отношения к этим людям.
Саманта вспомнила, какой невинной овечкой притворялась, когда ее руку кто-нибудь ловил в своем кармане. А сколько раз она ускользала от ареста, имитируя великосветский выговор и изображая праведный гнев несправедливо обвиненной.
– Я так искренна только с тобой, Уильям, – сказала она. – А вообще могла бы украсить собой театральные подмостки.
– Лорд и леди Фезерстоунбо! – Уильям внимательно смотрел на Саманту, ожидая ее реакции.
Девушка на секунду задумалась. Сначала она вспомнила старого болтуна Руперта с его дурацкими попытками флиртовать и пощипывать проходивших мимо молоденьких барышень. Затем – его супругу, которая, прищурившись, внимательно наблюдала за всем происходящим.
– Только не он, – покачала головой Саманта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78