– Что у тебя с руками? – спросил он.
– Да какая разница… Ну, наручники сломал.
– Ага… Тут, видишь, какое дело… Как бы тебе, понимаешь…
Продолжая бубнить и мямлить, он осторожно покосился сначала через одно плечо, потом через другое, убедился, что их никто не видит, и, вытянув палец, почти коснулся им воротника испачканной голубой рубашки, которую Юрий надел вчера вечером.
– Ты чего? – не понял Юрий. Вид у Арцыбашева был совершенно сумасшедший: глаза выпучены, слегка дрожащий палец вытянут вперед, губы что-то беззвучно шепчут…
– Эй, Цыба, очухайся!
Глаза Арцыбашева приняли осмысленное выражение. Он посмотрел на Юрия, прижал палец к губам и покачал головой: молчи. Потом встал с корточек, легонько хлопнул Юрия по плечу и потащил за собой в ванную. Здесь он открыл воду в душе, снова потянулся к воротнику Юрия, одним ловким движением выхватил оттуда подаренную Таней булавку и, не успел Юрий ничего возразить, как булавка с легким всплеском упала в унитаз.
– Ой, – сказал Арцыбашев громким и почему-то очень довольным голосом, – утонула… Какая жалость!
– Да ты что, совсем офонарел? – воспользовался свободой слова Юрий. – Что за конские игры? Нашел время…
Арцыбашев ухмыльнулся, хотя веселья в его ухмылке не было ни на грош.
– Ты где это взял? – спросил он, коротко кивнув в сторону унитаза.
– Да так, знакомая подарила. Помнишь, она у тебя на даче была. Таня, кажется. Я ее сегодня у твоего Арчибальда отбил, ну и вот…
– Он ее отбил, – с горькой иронией передразнил Арцыбашев. – Это из-за нее ты не смог этого старого козла пристрелить? Можешь не отвечать, все ясно… Теленок, ох и теленок же ты, Филарет! Она у него живет, понял? Не знаю точно, просто у него или, может быть, с ним, но это его баба. А подарочек твой – микрофон-транслятор. Действует в радиусе километра, хотя под водой, по-моему, все-таки не фурычит… Прежде чем влезать в здешние дела, следовало бы побольше узнать о мире, в котором живешь.
– Да не влезал я ни во что! И вообще, что за паранойя? Микрофоны какие-то… Где Алена?
– Мне не доложили… Я сказал тебе все, что знаю. Не понимаю вообще, зачем ты сюда приперся? Я же сказал: беги. Где Алена, мы не знаем, а если бы и знали, толку нам с этого никакого, потому что армии у нас с тобой нет и, главное, не предвидится. А ты сам приехал и хвост за собой притащил. Теперь с меня точно шкуру спустят, прямо живьем.
– Да что ты заладил: шкура, хвост… Где он, твой хвост?
– А ты посмотри в окошко, – предложил Арцыбашев. – Только осторожненько. Может, увидишь знакомое лицо.
Юрий пожал плечами и подошел к окну. Осторожно раздвинув планки жалюзи, он посмотрел вниз. Внизу все было как всегда: на своем обычном месте, впритык к фонарному столбу, “парился” на августовском солнце “ягуар” Арцыбашева. Через две машины от него немного косо торчал у тротуара брошенный Юрием джип, а на противоположной стороне улицы поблескивала новенькая “Волга” вызывающего василькового цвета. Эта машина буквально резала глаз своей расцветкой, и только благодаря этому внимание Юрия задержалось на ней немного дольше, чем требовалось для беглого осмотра.
Как раз в тот момент, когда он уже собирался отвернуться от окна, переднее окно “Волги” стало опускаться, и Юрий увидел за рулем человека, который показался ему знакомым.
– Оптика есть? – не оборачиваясь, спросил он. Через несколько секунд Арцыбашев сунул ему что-то продолговатое, имевшее странно сложную форму. Юрий опустил глаза и увидел, что держит в руке оптический прицел.
– Карл Цейсс, – на глаз определил он. – Ого!
– Дерьма не держим, – гордо ответил Арцыбашев. Юрий прильнул к прицелу и сразу же убедился в своей правоте: за рулем машины сидел тот самый костлявый тип, который вместе с Губастым приковал его в гараже. Пока Юрий вел наблюдение, костлявый вдруг открыл дверцу и вышел на дорогу. Он направился прямо к джипу, на котором приехал Юрий, осмотрел его со всех сторон, попытался заглянуть в салон через затемненное сверх всякого предела боковое стекло, махнул рукой кому-то, оставшемуся в “Волге”, пересек тротуар и скрылся в мертвой зоне, где его уже нельзя было разглядеть. Вместо него в поле зрения возник, выбравшись из “Волги”, угрюмый здоровяк с черной, как головешка, шевелюрой и быстрым шагом двинулся за костлявым, нащупывая что-то за отворотом джинсовой куртки.
– Убедился? – спросил у Юрия над ухом Арцыбашев.
– Убедился, – сказал Юрий. – Только это, приятель, никакой не “хвост”. У нас это называлось “язык”. Ты меня понял? Быстро намочи полотенце!
Он принял из рук встревоженного Арцыбашева мокрое холодное полотенце, махнул ему на прощанье рукой и выскочил на лестничную площадку. В шахте гудел и лязгал лифт. Юрий стремглав бросился на пятый этаж и затаился там, осторожно поглядывая вниз, на площадку перед квартирой Арцыбашева.
Вопреки его ожиданиям, лифт не остановился на четвертом этаже. На площадку пятого не выходило ни одной двери, и Юрий понял, что ошибки быть не может: в лифте ехал костлявый с приятелем, решивший для разнообразия поиграть в профессионала. Юрий улыбнулся и встал напротив дверей лифта, держа в правой руке взведенный газовый револьвер охранника, а в левой – мокрое полотенце.
Когда двери начали открываться, Юрий бросил в освещенную кабину короткий взгляд, чтобы окончательно исключить возможность ошибки, прижал к лицу полотенце, поднял ствол повыше, чтобы выпущенная с небольшого расстояния газовая струя не наделала лишних бед, и спустил курок.
Черноволосый здоровяк, кашляя и задыхаясь, попытался выбраться из моментально превратившейся в газовую камеру кабины, но Юрий коротко врезал ему ногой в промежность. Здоровяк выронил пистолет на площадку, рухнул обратно в кабину, едва не сбив с ног костлявого, и двери с характерным лязгом закрылись. Юрий выждал несколько секунд, прижав к слезящимся глазам прохладный край полотенца и стараясь дышать через раз, а затем задержал дыхание и нажал кнопку вызова лифта.
Двери распахнулись, выпустив на лестничную площадку облако невыносимо едкого смрада. Доносившиеся из запертой кабины надсадный кашель и сдавленные крики теперь стали слышны в полную силу. Юрий нырнул в этот тускло освещенный ад, схватил за волосы костлявого, которого обильно рвало на все четыре стороны, и рывком выбросил из кабины. После этого он направил револьвер в угол лифта и нажимал на курок до тех пор, пока барабан не опустел. Двери закрылись. Юрий отбросил револьвер, снова схватил за волосы корчившегося на полу костлявого и поволок его за собой, как мешок с костями. Он остановился всего один раз, чтобы отобрать у пленника оружие – тяжелый вороненый “ТТ”. Примерно на полпути к первому этажу костлявый перестал хрипеть и стонать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Да какая разница… Ну, наручники сломал.
– Ага… Тут, видишь, какое дело… Как бы тебе, понимаешь…
Продолжая бубнить и мямлить, он осторожно покосился сначала через одно плечо, потом через другое, убедился, что их никто не видит, и, вытянув палец, почти коснулся им воротника испачканной голубой рубашки, которую Юрий надел вчера вечером.
– Ты чего? – не понял Юрий. Вид у Арцыбашева был совершенно сумасшедший: глаза выпучены, слегка дрожащий палец вытянут вперед, губы что-то беззвучно шепчут…
– Эй, Цыба, очухайся!
Глаза Арцыбашева приняли осмысленное выражение. Он посмотрел на Юрия, прижал палец к губам и покачал головой: молчи. Потом встал с корточек, легонько хлопнул Юрия по плечу и потащил за собой в ванную. Здесь он открыл воду в душе, снова потянулся к воротнику Юрия, одним ловким движением выхватил оттуда подаренную Таней булавку и, не успел Юрий ничего возразить, как булавка с легким всплеском упала в унитаз.
– Ой, – сказал Арцыбашев громким и почему-то очень довольным голосом, – утонула… Какая жалость!
– Да ты что, совсем офонарел? – воспользовался свободой слова Юрий. – Что за конские игры? Нашел время…
Арцыбашев ухмыльнулся, хотя веселья в его ухмылке не было ни на грош.
– Ты где это взял? – спросил он, коротко кивнув в сторону унитаза.
– Да так, знакомая подарила. Помнишь, она у тебя на даче была. Таня, кажется. Я ее сегодня у твоего Арчибальда отбил, ну и вот…
– Он ее отбил, – с горькой иронией передразнил Арцыбашев. – Это из-за нее ты не смог этого старого козла пристрелить? Можешь не отвечать, все ясно… Теленок, ох и теленок же ты, Филарет! Она у него живет, понял? Не знаю точно, просто у него или, может быть, с ним, но это его баба. А подарочек твой – микрофон-транслятор. Действует в радиусе километра, хотя под водой, по-моему, все-таки не фурычит… Прежде чем влезать в здешние дела, следовало бы побольше узнать о мире, в котором живешь.
– Да не влезал я ни во что! И вообще, что за паранойя? Микрофоны какие-то… Где Алена?
– Мне не доложили… Я сказал тебе все, что знаю. Не понимаю вообще, зачем ты сюда приперся? Я же сказал: беги. Где Алена, мы не знаем, а если бы и знали, толку нам с этого никакого, потому что армии у нас с тобой нет и, главное, не предвидится. А ты сам приехал и хвост за собой притащил. Теперь с меня точно шкуру спустят, прямо живьем.
– Да что ты заладил: шкура, хвост… Где он, твой хвост?
– А ты посмотри в окошко, – предложил Арцыбашев. – Только осторожненько. Может, увидишь знакомое лицо.
Юрий пожал плечами и подошел к окну. Осторожно раздвинув планки жалюзи, он посмотрел вниз. Внизу все было как всегда: на своем обычном месте, впритык к фонарному столбу, “парился” на августовском солнце “ягуар” Арцыбашева. Через две машины от него немного косо торчал у тротуара брошенный Юрием джип, а на противоположной стороне улицы поблескивала новенькая “Волга” вызывающего василькового цвета. Эта машина буквально резала глаз своей расцветкой, и только благодаря этому внимание Юрия задержалось на ней немного дольше, чем требовалось для беглого осмотра.
Как раз в тот момент, когда он уже собирался отвернуться от окна, переднее окно “Волги” стало опускаться, и Юрий увидел за рулем человека, который показался ему знакомым.
– Оптика есть? – не оборачиваясь, спросил он. Через несколько секунд Арцыбашев сунул ему что-то продолговатое, имевшее странно сложную форму. Юрий опустил глаза и увидел, что держит в руке оптический прицел.
– Карл Цейсс, – на глаз определил он. – Ого!
– Дерьма не держим, – гордо ответил Арцыбашев. Юрий прильнул к прицелу и сразу же убедился в своей правоте: за рулем машины сидел тот самый костлявый тип, который вместе с Губастым приковал его в гараже. Пока Юрий вел наблюдение, костлявый вдруг открыл дверцу и вышел на дорогу. Он направился прямо к джипу, на котором приехал Юрий, осмотрел его со всех сторон, попытался заглянуть в салон через затемненное сверх всякого предела боковое стекло, махнул рукой кому-то, оставшемуся в “Волге”, пересек тротуар и скрылся в мертвой зоне, где его уже нельзя было разглядеть. Вместо него в поле зрения возник, выбравшись из “Волги”, угрюмый здоровяк с черной, как головешка, шевелюрой и быстрым шагом двинулся за костлявым, нащупывая что-то за отворотом джинсовой куртки.
– Убедился? – спросил у Юрия над ухом Арцыбашев.
– Убедился, – сказал Юрий. – Только это, приятель, никакой не “хвост”. У нас это называлось “язык”. Ты меня понял? Быстро намочи полотенце!
Он принял из рук встревоженного Арцыбашева мокрое холодное полотенце, махнул ему на прощанье рукой и выскочил на лестничную площадку. В шахте гудел и лязгал лифт. Юрий стремглав бросился на пятый этаж и затаился там, осторожно поглядывая вниз, на площадку перед квартирой Арцыбашева.
Вопреки его ожиданиям, лифт не остановился на четвертом этаже. На площадку пятого не выходило ни одной двери, и Юрий понял, что ошибки быть не может: в лифте ехал костлявый с приятелем, решивший для разнообразия поиграть в профессионала. Юрий улыбнулся и встал напротив дверей лифта, держа в правой руке взведенный газовый револьвер охранника, а в левой – мокрое полотенце.
Когда двери начали открываться, Юрий бросил в освещенную кабину короткий взгляд, чтобы окончательно исключить возможность ошибки, прижал к лицу полотенце, поднял ствол повыше, чтобы выпущенная с небольшого расстояния газовая струя не наделала лишних бед, и спустил курок.
Черноволосый здоровяк, кашляя и задыхаясь, попытался выбраться из моментально превратившейся в газовую камеру кабины, но Юрий коротко врезал ему ногой в промежность. Здоровяк выронил пистолет на площадку, рухнул обратно в кабину, едва не сбив с ног костлявого, и двери с характерным лязгом закрылись. Юрий выждал несколько секунд, прижав к слезящимся глазам прохладный край полотенца и стараясь дышать через раз, а затем задержал дыхание и нажал кнопку вызова лифта.
Двери распахнулись, выпустив на лестничную площадку облако невыносимо едкого смрада. Доносившиеся из запертой кабины надсадный кашель и сдавленные крики теперь стали слышны в полную силу. Юрий нырнул в этот тускло освещенный ад, схватил за волосы костлявого, которого обильно рвало на все четыре стороны, и рывком выбросил из кабины. После этого он направил револьвер в угол лифта и нажимал на курок до тех пор, пока барабан не опустел. Двери закрылись. Юрий отбросил револьвер, снова схватил за волосы корчившегося на полу костлявого и поволок его за собой, как мешок с костями. Он остановился всего один раз, чтобы отобрать у пленника оружие – тяжелый вороненый “ТТ”. Примерно на полпути к первому этажу костлявый перестал хрипеть и стонать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87