Теперь, когда изменить что бы то ни было не представлялось возможным, Воробейчик затосковал. Аргументы, с помощью которых Арцыбашев убедил его принять участие в этом деле, больше не казались ему столь убедительными, как раньше. Пятьсот тысяч – не такие уж огромные деньги, а собранный Арцыбашевым компромат грозил Воробейчику скандалом, разводом и лишь в самом крайнем случае – несколькими годами тюрьмы. Тоже, конечно, не сахар, но все-таки лучше, чем умереть в расцвете сил, на пике карьеры…
Воробейчик расхаживал по кабинету, грызя ногти и нервно поглядывая на часы. До назначенной Арцыбашевым встречи оставался еще час. Когда они увидятся, станет ясно, как обстоят дела.., если, конечно, раньше этого времени в кабинет не ввалится группа захвата или, того хуже, бандиты. В том, что здесь замешаны криминальные структуры, можно было не сомневаться: где деньги, там и они, и наоборот. Он даже хотел было помолиться Богу, но с огорчением вспомнил, что его осторожные родители вырастили его атеистом. Даже если там, над облаками, кто-то живет, он вряд ли захочет прислушаться к лепету напуганного до смерти атеиста Воробейчика.
Наконец он заставил себя сесть за стол и успокоиться – хотя бы внешне. Что толку бегать из угла в угол, заламывая руки? Лучше попытаться подумать, что делать дальше.
Если до него доберутся, отпираться бессмысленно. На сопроводительных документах стоит его подпись, он сам суетился вокруг, помогая грузить чертовы мешки.., кретин! С другой стороны, для всякого разумного человека такое поведение Владимира Воробейчика послужит свидетельством его невиновности. Кто же станет копать себе такую яму? Да, гражданин следователь, я виноват. Должен был проверить мешки, но не проверил. У нас никогда не происходило ничего подобного, и мне просто в голову не могло прийти… Да, господа уголовники, так все и было. Евгений Дмитриевич велел грузить мешки, я и погрузил. А что в мешках – это, знаете ли, совершенно не мое дело. А тот, кто часто сует нос не в свое дело, долго не живет – ну, вам ли объяснять, вы же сами все отлично понимаете… Это стратегия. А насчет тактики будет видно после встречи с Арцыбашевым. Если он начнет финтить и просить подождать с деньгами, можно будет осторожненько разузнать, кого именно он нагрел на четыре с половиной миллиона, и, может быть, осторожно капнуть: так, мол, и так…
Воробейчик посмотрел на часы. Пора было ехать к Арцыбашеву. Пусть отдаст деньги, и тогда можно будет просто исчезнуть, оставив друга Женю расхлебывать кашу, которую он заварил. Главное, смотреть в оба. Как бы он не выкинул какую-нибудь подлость…
Зеркальная дверь мягко отворилась, выпуская Воробейчика на крыльцо. Ветер немедленно рванул полы его незастегнутого пиджака и швырнул в лицо пригоршню пыли, словно дело происходило не в Мытищах, а в каком-нибудь Техасе. Воробейчик поморщился, пряча от ветра лицо, и торопливо сбежал по ступенькам к своему “мерседесу”, пренебрежительно смотревшему на непрезентабельный пригородный пейзаж сдвоенными овальными фарами.
Через четверть часа он уже остановил машину на обочине Ярославского шоссе неподалеку от Кольцевой. Слева виднелась автозаправка, справа, за жилыми кварталами, шумела железная дорога. Воробейчик закурил, включил музыку и стал ждать, изредка поглядывая на часы.
Арцыбашев опаздывал. Когда задержка составила десять минут, Воробейчик взял трубку мобильного телефона, нерешительно подержал ее перед собой и положил на сиденье. Он поймал себя на том, что боится звонить, и решил не торопить события.
Внезапно закравшееся подозрение заставило Воробейчика мгновенно покрыться холодной испариной. Четыре с половиной миллиона – это же бешеные деньги… Возможно, Арцыбашева уже нет в городе. Возможно, он как раз в эту минуту гонит свой черный “ягуар” в сторону границы, подпевая магнитоле, постукивая пальцами по рулю в такт музыке и ухмыляясь во весь рот. Ему есть от чего ухмыляться: багажник его машины до отказа набит деньгами, а одураченный Воробейчик ждет его на обочине Ярославского шоссе в двух шагах от собственной смерти…
Кто-то постучал в стекло слева. Воробейчик взглянул в окно и рефлекторно вздрогнул: рядом с “мерседесом" остановился с головы до ног затянутый в пыльную черную кожу байкер на огромном “харлее”. В образ дикого мотоциклиста не вписывался только шлем с непрозрачным забралом, полностью скрывавший лицо. Байкер снова протянул руку в тонкой кожаной перчатке и постучал в стекло, жестом предлагая Воробейчику открыть окно.
Воробейчик осторожно потянулся к ключу зажигания, кляня себя за то, что в свое время не удосужился купить хотя бы газовый пистолет. Хотя вряд ли такая игрушка спасла бы его от киллера…
Байкер перестал барабанить в окошко и поднял забрало шлема. Воробейчик с шумом выдохнул воздух и пробормотал невнятное ругательство, потому что из глубины черного шлема на него глянуло смеющееся лицо Арцыбашева. Рука директора Мытищинского филиала сама собой протянулась к кнопке стеклоподъемника и нажала ее раньше, чем тот успел осознать это. Стекло с негромким жужжанием поехало вниз.
– Что за маскарад? – спросил Воробейчик в открывшуюся щель. – Чуть до инфаркта не довел, честное слово.
– Это не маскарад, – ответил Арцыбашев, запуская руку в перчатке за отворот кожаной куртки, – а маскировка.
Воробейчик хотел сказать, что не улавливает разницы, но тут в руке Арцыбашева появился огромный черный пистолет, казавшийся неимоверно длинным из-за навинченного на ствол глушителя. Пистолет нацелился Воробейчику в лицо с расстояния двадцати сантиметров. Воробейчик успел еще раз ткнуть пальцем в кнопку стеклоподъемника, заставив стекло поехать вверх, и открыл рот, чтобы крикнуть, но пуля крупного калибра вбила крик обратно вместе с осколками двух передних зубов. Отброшенный силой удара Воробейчик завалился на соседнее сиденье. Приведенное в движение тонированное стекло поднялось до самого верха, закрывая труп от любопытных взглядов.
Тяжелый “харлей-дэвйдсон” с одетым в черную кожу седоком вклинился в промежуток между двумя грузовиками, взял левее, скрываясь за их пыльными бортами, и, набирая скорость, пошел в сторону Центра.
* * *
Узколицый Валек бросил угнанную накануне “девятку” в каком-то глухом дворе, где сзади возвышался глухой кирпичный забор с протянутой поверху ржавой колючей проволокой, а слева медленно разрушался выселенный трехэтажный дом. Первый этаж этого дышащего на ладан строения до половины скрывался в густых зарослях какого-то кустарника и грудах гнилого строительного мусора. Отсюда до ангара, служившего базой группе Стаса Кузнецова, было не более получаса неторопливой ходьбы.
Валек не спеша закурил, выбрался из душного салона “девятки”, неплотно прикрыл за собой дверь и зашагал прочь, ни разу не оглянувшись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87