» Ну а потом…
Тэрлейн слегка ударил в ладоши и выпалил:
– Да, именно нечто подобное, о чем вспоминаешь всю жизнь.
Лязгнули колеса поезда. Накатили промозглые сумерки.
– Интересно, – протянул сэр Джордж. – Любопытно, как бы ты себя повел, если бы с тобой и в самом деле случилось подобное? Впрочем, никто из нас не знает, что сделает в следующую минуту. Но вот что я тебе скажу… – Сэр Джордж запнулся. – Я позвал тебя с собой вовсе не с целью показать Баустринг. Я считаю тебя человеком рассудительным, здравомыслящим. Дело в том… возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что рано или поздно нечто безрассудное, неблагопристойное и зловещее может там произойти. Словом, я предупреждаю тебя…
Размышляя об этом впоследствии, Тэрлейн вспомнил, как странно дрогнул голос его друга. Между тем поезд затормозил, подъехав к железнодорожному вокзалу Олдбриджа. Тэрлейн не переставая думал о том, что сообщил ему Джордж Анструдер. Он с любопытством всматривался в него, когда они выходили из вагона. На платформе было безлюдно. Пахло морем. На молочном бидоне сидел с мрачным видом какой-то молодой человек в длинном просторном пальто из грубошерстного сукна и смотрел на них. Его лицо слегка оживилось, когда он узнал сэра Джорджа, который в своем широком твидовом пальто и шляпе с пером не мог не привлечь внимания.
– Привет! – сказал молодой человек. – Сэр, я рад, что вы приехали. Никак не думал, что вы приедете вовремя. Никогда не жду никого вовремя. У меня здесь двуколка.
Он с улыбкой пожал протянутую руку. Сэр Джордж сказал:
– Фрэнсис, это тот самый гость, о котором я предупреждал. Доктор Тэрлейн. Майкл, а это – Фрэнсис Стайн, достопочтенный сынок пэра.
Молодой человек повернулся. У него были тонкие светлые усики, такие же хилые, как и сам он, неяркий румянец, приветливая улыбка, кривившая рот, и на удивление какие-то выцветшие светло-голубые глаза под набрякшими веками, однако его рукопожатие оказалось крепким.
– Пока никакой охоты, – с огорчением заметил он, взглянув на небо. – Сезон начнется через пару недель, думаю… Скажу вам, сэр, это здорово, что вы приехали с сэром Джорджем. Он всегда разнообразит нашу жизнь, придумывает всякие игры. К примеру, если бы не игра «ну-ка, найди», нам, право слово, нечем было бы заняться. У нас в замке в прятки играть – самое оно! А когда кто-то из нас прячет где-то условленный предмет – обыщешься.
Сэр Джордж снял бросающуюся в глаза шляпу.
– Вздор! – сказал он. – Не сочиняй! Есть же книги, в конце концов…
– Да ну их! – произнес Фрэнсис мрачно. – Одно и то же, ничего захватывающего. Скучища! Привет, Мастерc! – добавил он, обращаясь к высокому мужчине, который суетился с багажом. – Загрузи все это в двуколку, ладно? Джентльмены, не возражаете, если мы пройдемся до двуколки пешком? Прекрасно! Так о чем я говорил?
Сэр Джордж вскипел:
– Прекрати корчить из себя недоумка из комиксов! Тебе не удастся одурачить доктора Тэрлейна, так как он член совета Кембриджа.
– Вот так так! – воскликнул Фрэнсис, вскинув брови. – Потрясающе, скажу я вам!.. Понимаете, я когда-то и сам туда поступал. Меня хотели принять. Экзаменатор пытался сделать все, чтобы я поступил, но так, чтобы он не чувствовал угрызений совести… А вот и двуколка. Осторожно!
– Ну и как, поступили? – спросил Тэрлейн.
– Нет, не повезло… Но-о!.. Вот чертова лошадь!.. Нет, не поступил. Сказали, что зададут мне пару вопросов и, если я отвечу на один из них, меня примут. Ну, первый вопрос был такой чудовищный, что члены приемной комиссии и сами бы на него не ответили. Знаете, вроде того, как на экзамене по истории в школе: «Так, ребята, изложите историю мира в одной фразе». А другой вопрос был такой: «Кто ваш любимый композитор?» Я хотел ответить «Теннисон», но не мог вспомнить, как пишется его фамилия… Вы придумали какие-нибудь новые забавы, сэр Джордж?
– Нет, не придумал, – буркнул тот. Втиснутый в угол двуколки, он пытался раскурить свою трубку. – И перестань молоть всякую чепуху. Как вы тут живете?
– Да все так же! Одним словом, нормально. Матушка жалуется на мигрень, и у нас гостит молодой Лерри Кестеван… Послушайте, сэр. – Он взглянул на Тэрлейна. – Надеюсь, сэр Джордж предупредил вас насчет моего отца. Вы не должны удивляться. Он весьма сдержанный человек и чрезвычайно эрудированный и все такое, но я замечал кое-что за ним, понимаете… Короче, он расхаживает всюду в белом балахоне с капюшоном, и иногда с ним просто невозможно разговаривать.
– Доктор Тэрлейн поймет, – сказал баронет.
Ритмично и монотонно стучали копыта, береговой ветер дул все сильнее. Вдали, за холмами, показалось поле для гольфа, на котором перемещались маленькие точки, далее – отлогое побережье и серо-голубое море, спокойное, живое и загадочное.
Цок-цок, цок-цок! Казалось, будто каждый удар лошадиного копыта подбрасывает двуколку, и она подпрыгивает. В здании на берегу, в котором, видимо, находился отель, горел свет. Зябко набросив на себя пальто, Тэрлейн пытался определить, что собой представляет Фрэнсис, который, то и дело оборачиваясь, выдавал очередную пустяковину. Бездеятельный, язвительный, энергичный, скучающий? Поди знай! Фрэнсис постоянно взмахивал кнутом. Потом ни с того ни с сего он заявил, что хотел бы сыграть в кино роль бен-Гура.
– Этот Лерри Кестеван, – сообщил он доверительным тоном, – завзятый киношник. Это в наше время весьма престижное занятие, как вы знаете. Ему но плечу как Бернард Шоу, так и Микки-Маус. Кроме того, он красив как черт, как говорят мне женщины, потому что способен выглядеть брутальнее всех на студии «Элстри», которая специализируется на производстве сериалов. Вот так! Надо быть брутальным. В старые времена герой доказывал свою возмужалость, нанося удар по кумполу противника, а теперь доказывает это, разбивая в кровь физиономию героини. Мужественность – превыше всего. Эй, там!
Фрэнсис взмахнул кнутом, затем, откинув голову, залился почти беззвучным смехом, который (как позже заметит Тэрлейн) так поразительно напоминал смех его отца.
Доктор Тэрлейн вежливо произнес:
– Похоже, вы не слишком симпатизируете этому мистеру Кестевану.
– Ну что вы! – изумился Фрэнсис. – Он славный малый. И разве я не сказал, что он снимается в кино? Господи, я хотел сказать, какие у него возможности. А вы разве не хотели бы сниматься в кино? Уверен, каждый бы хотел! Вообразите себя в форме офицера Иностранного легиона или бен-Гуром. «Эй, вы, подонки на галерах! Я превращу вас в пыль раньше всякого Антиоха! Клянусь Юпитером!» – произнес он с пафосом.
Тэрлейн подумал, что этот молодой человек имеет обыкновение озвучивать то, о чем все думают, но никто не говорит вслух. Взглянув налево, он увидел совсем близко башни замка, окрашенные закатом в пурпурный цвет, на фоне алеющего неба над купами деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Тэрлейн слегка ударил в ладоши и выпалил:
– Да, именно нечто подобное, о чем вспоминаешь всю жизнь.
Лязгнули колеса поезда. Накатили промозглые сумерки.
– Интересно, – протянул сэр Джордж. – Любопытно, как бы ты себя повел, если бы с тобой и в самом деле случилось подобное? Впрочем, никто из нас не знает, что сделает в следующую минуту. Но вот что я тебе скажу… – Сэр Джордж запнулся. – Я позвал тебя с собой вовсе не с целью показать Баустринг. Я считаю тебя человеком рассудительным, здравомыслящим. Дело в том… возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что рано или поздно нечто безрассудное, неблагопристойное и зловещее может там произойти. Словом, я предупреждаю тебя…
Размышляя об этом впоследствии, Тэрлейн вспомнил, как странно дрогнул голос его друга. Между тем поезд затормозил, подъехав к железнодорожному вокзалу Олдбриджа. Тэрлейн не переставая думал о том, что сообщил ему Джордж Анструдер. Он с любопытством всматривался в него, когда они выходили из вагона. На платформе было безлюдно. Пахло морем. На молочном бидоне сидел с мрачным видом какой-то молодой человек в длинном просторном пальто из грубошерстного сукна и смотрел на них. Его лицо слегка оживилось, когда он узнал сэра Джорджа, который в своем широком твидовом пальто и шляпе с пером не мог не привлечь внимания.
– Привет! – сказал молодой человек. – Сэр, я рад, что вы приехали. Никак не думал, что вы приедете вовремя. Никогда не жду никого вовремя. У меня здесь двуколка.
Он с улыбкой пожал протянутую руку. Сэр Джордж сказал:
– Фрэнсис, это тот самый гость, о котором я предупреждал. Доктор Тэрлейн. Майкл, а это – Фрэнсис Стайн, достопочтенный сынок пэра.
Молодой человек повернулся. У него были тонкие светлые усики, такие же хилые, как и сам он, неяркий румянец, приветливая улыбка, кривившая рот, и на удивление какие-то выцветшие светло-голубые глаза под набрякшими веками, однако его рукопожатие оказалось крепким.
– Пока никакой охоты, – с огорчением заметил он, взглянув на небо. – Сезон начнется через пару недель, думаю… Скажу вам, сэр, это здорово, что вы приехали с сэром Джорджем. Он всегда разнообразит нашу жизнь, придумывает всякие игры. К примеру, если бы не игра «ну-ка, найди», нам, право слово, нечем было бы заняться. У нас в замке в прятки играть – самое оно! А когда кто-то из нас прячет где-то условленный предмет – обыщешься.
Сэр Джордж снял бросающуюся в глаза шляпу.
– Вздор! – сказал он. – Не сочиняй! Есть же книги, в конце концов…
– Да ну их! – произнес Фрэнсис мрачно. – Одно и то же, ничего захватывающего. Скучища! Привет, Мастерc! – добавил он, обращаясь к высокому мужчине, который суетился с багажом. – Загрузи все это в двуколку, ладно? Джентльмены, не возражаете, если мы пройдемся до двуколки пешком? Прекрасно! Так о чем я говорил?
Сэр Джордж вскипел:
– Прекрати корчить из себя недоумка из комиксов! Тебе не удастся одурачить доктора Тэрлейна, так как он член совета Кембриджа.
– Вот так так! – воскликнул Фрэнсис, вскинув брови. – Потрясающе, скажу я вам!.. Понимаете, я когда-то и сам туда поступал. Меня хотели принять. Экзаменатор пытался сделать все, чтобы я поступил, но так, чтобы он не чувствовал угрызений совести… А вот и двуколка. Осторожно!
– Ну и как, поступили? – спросил Тэрлейн.
– Нет, не повезло… Но-о!.. Вот чертова лошадь!.. Нет, не поступил. Сказали, что зададут мне пару вопросов и, если я отвечу на один из них, меня примут. Ну, первый вопрос был такой чудовищный, что члены приемной комиссии и сами бы на него не ответили. Знаете, вроде того, как на экзамене по истории в школе: «Так, ребята, изложите историю мира в одной фразе». А другой вопрос был такой: «Кто ваш любимый композитор?» Я хотел ответить «Теннисон», но не мог вспомнить, как пишется его фамилия… Вы придумали какие-нибудь новые забавы, сэр Джордж?
– Нет, не придумал, – буркнул тот. Втиснутый в угол двуколки, он пытался раскурить свою трубку. – И перестань молоть всякую чепуху. Как вы тут живете?
– Да все так же! Одним словом, нормально. Матушка жалуется на мигрень, и у нас гостит молодой Лерри Кестеван… Послушайте, сэр. – Он взглянул на Тэрлейна. – Надеюсь, сэр Джордж предупредил вас насчет моего отца. Вы не должны удивляться. Он весьма сдержанный человек и чрезвычайно эрудированный и все такое, но я замечал кое-что за ним, понимаете… Короче, он расхаживает всюду в белом балахоне с капюшоном, и иногда с ним просто невозможно разговаривать.
– Доктор Тэрлейн поймет, – сказал баронет.
Ритмично и монотонно стучали копыта, береговой ветер дул все сильнее. Вдали, за холмами, показалось поле для гольфа, на котором перемещались маленькие точки, далее – отлогое побережье и серо-голубое море, спокойное, живое и загадочное.
Цок-цок, цок-цок! Казалось, будто каждый удар лошадиного копыта подбрасывает двуколку, и она подпрыгивает. В здании на берегу, в котором, видимо, находился отель, горел свет. Зябко набросив на себя пальто, Тэрлейн пытался определить, что собой представляет Фрэнсис, который, то и дело оборачиваясь, выдавал очередную пустяковину. Бездеятельный, язвительный, энергичный, скучающий? Поди знай! Фрэнсис постоянно взмахивал кнутом. Потом ни с того ни с сего он заявил, что хотел бы сыграть в кино роль бен-Гура.
– Этот Лерри Кестеван, – сообщил он доверительным тоном, – завзятый киношник. Это в наше время весьма престижное занятие, как вы знаете. Ему но плечу как Бернард Шоу, так и Микки-Маус. Кроме того, он красив как черт, как говорят мне женщины, потому что способен выглядеть брутальнее всех на студии «Элстри», которая специализируется на производстве сериалов. Вот так! Надо быть брутальным. В старые времена герой доказывал свою возмужалость, нанося удар по кумполу противника, а теперь доказывает это, разбивая в кровь физиономию героини. Мужественность – превыше всего. Эй, там!
Фрэнсис взмахнул кнутом, затем, откинув голову, залился почти беззвучным смехом, который (как позже заметит Тэрлейн) так поразительно напоминал смех его отца.
Доктор Тэрлейн вежливо произнес:
– Похоже, вы не слишком симпатизируете этому мистеру Кестевану.
– Ну что вы! – изумился Фрэнсис. – Он славный малый. И разве я не сказал, что он снимается в кино? Господи, я хотел сказать, какие у него возможности. А вы разве не хотели бы сниматься в кино? Уверен, каждый бы хотел! Вообразите себя в форме офицера Иностранного легиона или бен-Гуром. «Эй, вы, подонки на галерах! Я превращу вас в пыль раньше всякого Антиоха! Клянусь Юпитером!» – произнес он с пафосом.
Тэрлейн подумал, что этот молодой человек имеет обыкновение озвучивать то, о чем все думают, но никто не говорит вслух. Взглянув налево, он увидел совсем близко башни замка, окрашенные закатом в пурпурный цвет, на фоне алеющего неба над купами деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48