БЕСПЛОТНЫЙ ЧЕЛОВЕК
В этот вечер доктор Фелл закрылся в маленькой уютной комнате рядом с библиотекой, которую использовал, как сам говорил, для научных экспериментов. Об этих экспериментах миссис Фелл говорила: «Это ужасный беспорядок…» В наши дни склонность к «беспорядку» – одна из самых лучших человеческих черт, и Ремпол и Дороти предложили доктору Феллу свою помощь. Но он был таким серьезным и озабоченным, что они почувствовали: шутить теперь непозволительно. Неутомимый Хедли пошел проверять алиби подозреваемых. Ремпол обратился к доктору Феллу только с одним вопросом:
– Я знаю, вы собираетесь попробовать прочитать эти сожженные бумаги. Знаю также, что они, по вашему мнению, важные. Что вы рассчитываете в них найти?
– Самое худшее из всего возможного. То, что вчера вечером могло оставить меня в дураках, – ответил доктор Фелл и, неторопливо кивнув головой, закрыл дверь.
Ремпол и Дороти сидели рядом у камина. На дворе кружил снег. Вечер был не таким, чтобы куда-нибудь идти. Ремпол сначала намеревался пригласить Менгена поужинать и обновить их давнее знакомство. Но Менген, когда Ремпол позвонил ему по телефону, сказал, что, наверное, не сможет прийти, лучше он, мол, останется с Розеттой. Миссис Фелл пошла в церковь, так что Дороти и Ремпол могли спокойно обменяться в библиотеке мыслями.
– Вчера вечером я услышал о методе Гросса, применяемом для чтения сожженных писем, – повернулся Ремпол к жене. – Но никто, кажется, не знает, как это делается. Думаю, используют какие-нибудь химикаты.
– Я знаю, как это делают, – с победным видом улыбнулась Дороти. – Сегодня после обеда, пока вы были озабочены своими делами, я прочитала об этом методе. Но он, хотя и простой, ничего не даст.
– Ты читала Гросса?
– Да. В переводе на английский. Метод очень прост. Гросс утверждает, что, бросив письма в огонь, можно заметить: написанное на обугленной бумаге видно достаточно четко, оно проступает, как правило, на черном фоне белым или серым, а иногда и другим цветом. Ты этого никогда не замечал?
– Не могу сказать, что замечал. Кроме того, до приезда в Англию я видел слишком мало открытых очагов. Так ты считаешь, применение этого метода ничего не даст?
– Может что-нибудь дать, – задумчиво проговорила Дороти. – Но только в том случае, если речь идет о картонных коробках с печатными буквами на них. А чтобы обычное письмо или что-то в этом роде… Во всяком случае, это делается так: к ровной доске канцелярскими кнопками прикрепляют большой лист прозрачной бумаги, бумагу покрывают клеем, а потом на него кладут обгорелые клочки.
– Но, если эти клочки скомканы, они же рассыплются? Разве не так?
– Да. Гросс говорит, что именно в этом вся сложность. Клочки надо сделать мягкими. На высоте двух-трех дюймов над бумагой устраивают рамку и кладут на нее свернутую в несколько слоев влажную ткань. Во влажном воздухе под нею сожженная бумага выравнивается. Прозрачную бумагу вокруг каждого клочка обрезают, а на стекле подгоняют кусочки друг к другу – так, как складывают картину-головоломку, а потом на первое стекло кладут второе и рассматривают зажатую между ними бумагу на Свет. Но держу пари…
– Попробуем, – предложил Ремпол, загоревшись идеей. Но эксперимент с горелой бумагой ощутимого успеха не принес. Для начала Ремпол достал из кармана давнее письмо и поднес к нему спичку. Несмотря на все его усилия, охваченное пламенем письмо выпало из его рук и лежало на поде камина похожее на черный зонтик величиной дюйма в два. Они стали на колени, осмотрели его со всех сторон, но ничего написанного не разобрали. Ремпол сжег еще несколько листов бумаги, но они тоже рассыпались и только припорошили пеплом пол. Тогда Ремпол начал жечь все подряд, и чем больше он злился, тем больше убеждался, что метод даст результаты, если все делать, как положено. Ремпол несколько раз напечатал на листе фразу: «Настало время, когда все люди должны помогать друг другу», и вскоре уже и ковер был испачкан горелой бумагой. Прижавшись щекой к полу и прищурив глаза, Ремпол внимательно рассматривал клочки.
– Во-первых, – сказал он, – они не обгорели, а сгорели дотла. Слишком старательно выполнены все условия…
А впрочем, есть! Четко вижу слово «люди». Еще более четко, чем напечатанное. Оно кажется нацарапанным на черном. А не видно ли чего-нибудь написанного от руки?
Дороти тоже разволновалась, увидев надпись «Ист-стрит, 11», которая проступила грязно-серыми буквами. Рассыпая в пепел крохотные клочки, они наконец четко увидели слова «субботний вечер», «пережиток», «джин». Ремпол довольный поднялся на ноги.
– Если эти клочки разровнять во влажном воздухе, то метод даст результаты, – сказал он. – Но достаточно ли будет прочитанных слов, чтобы понять содержание письма? К тому же мы не профессионалы. Гросс бы прочитал письмо целиком. А на что надеется доктор Фелл?
Они разговаривали до поздней ночи.
– Где искать мотив в этом перевернутом с ног на голову деле? – спрашивал Ремпол. – Это главное. Нет мотива, какой бы мог соединить Гримо и Флея с убийцей. Кстати, как с твоей вчерашней версией, что преступление совершил Петтис или Бернаби?
– Или веселая блондинка, – с нажимом добавила Дороти. – Знаешь, больше всего меня удивляет это пальто, которое меняет цвет, исчезает, проделывает всяческие подобные фокусы. Следы, кажется, снова ведут в дом Гримо. Не так ли? – Она задумалась. – Нет, я передумала. Я теперь не считаю, что виноваты Петтис или Бернаби. Думаю, и блондинка тоже не имеет к убийствам никакого отношения. Убийцей может быть один из двух других.
– А именно?
– Дреймен или О'Рурк, – решительно сказала Дороти. – Запомни, милый, мои слова!
Ремпол немедленно возразил.
– На О'Рурка я бы еще мог подумать, – сказал он – Но ты назвала его только по двум причинам. – Во-первых, потому что он выступает на трапеции и ты с этим как-то связываешь исчезновение преступника. Но это, как я понимаю, невозможно. Во-вторых, потому что он стоит в этом деле несколько в стороне, а это всегда подозрительно. Ну что, не так?
– Возможно.
– Теперь возьмем Дреймена. Да, может, Дреймен единственный человек, который в прошлом общался с обоими – Гримо и Флеем. Это главное. Кроме того, никто не видел его после ужина, по крайней мере до одиннадцати часов. Но я не верю, что он виновен. Давай сделаем приблизительную раскладку событий прошлого вечера и приведем все в порядок. Запишем все, начиная с ужина. Раскладка будет, конечно, очень приблизительная. Мы многого не знаем точно и определенно, кроме времени, когда было совершено убийство. Но все равно мы можем попробовать.
Ремпол быстро начал писать на старом конверте.
«6.43 (приблизительно) – появляется Менген, вешает в гардеробной комнате свое пальто и видит там черное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61