Но наш таинственный вор, который крутился где-то поблизости, был начеку. Считая, что Уистлер забрал у нас слона, он врывается в каюту. Используя бутылку как орудие нападения — помните, Уистлер сам так решил, и теперь ему придется придерживаться этой версии, хочет он того или нет, — так вот, вор укладывает на месте капитана и второго помощника и утаскивает добычу…
Морган замолчал. Его рассказ звучал неубедительно даже для него самого; однако он был убежден, что план, предложенный Пегги и остальными, еще хуже. Тут приходилось из двух зол выбирать меньшее, но его план, по крайней мере, был направлен на то, чтобы отчасти утихомирить и успокоить громадный гнев капитана Уистлера. Уоррен заворчал.
— А тогда, полагаю, вы с Валвиком снова напали на этого вора? Хэнк, это же чушь собачья. Я просто удивляюсь…
— Да нет же! Вы ничего не поняли. Вор, шатаясь от мощных ударов капитана Уистлера, спотыкается и падает. Мы, привлеченные шумом, возвращаемся. И снова находим награбленное. Сначала мы не осмеливаемся вернуть вещи Уистлеру, зная, что именно он подумает. Но Пегги понимает, что наша совесть чиста; она убеждает нас, что бояться нечего, так как мы поступили благородно… — Морган увидел, что Валвик колеблется и чешет подбородок, а потом в отчаянии добавил: — Давайте проголосуем. Мы все сделаем, а Керт вернется в тюрьму и утешит Вудкока, определенно пообещав добыть ему рекламную статью. Да послушайте! — воскликнул он. — Вы что, совсем ничего не понимаете? Если капитан Уистлер властен распоряжаться только в открытом море, то Вудкок — частное лицо и может подать на вас иск в гражданский суд! Он может отсудить тысячу фунтов за моральный ущерб, и уж он-то не станет церемониться из боязни уронить свое достоинство! Керт, хотите сесть за решетку? Что ж, оставьте Вудкока связанным там, где он лежит, — возможно, до завтра его не обнаружат; но коммивояжер будет в такой ярости, что его не утихомирит и сам президент, даже если согласится рекламировать его морилку. Ради бога, хоть на три секунды отвлекитесь от шампанского, которое затуманило вам мозги, и подумайте! Керт, вам не придется оставаться в корабельной тюрьме дольше, чем вы того пожелаете! Уистлер уже пообещал вас выпустить.
— И все же я проголосую против, — заявил Уоррен.
Все зашумели, сойдясь на середине каюты, стали размахивать руками и кричать. Миссис Перригор заявила, что план «чегтовски хогош» и она проголосует так, как велит ей ее Генри.
— Эй! Стойте! — взвизгнула Пегги, закрывая уши руками. — Послушайте! Да дайте же сказать! Вы очень мило все за меня решили. И я не против того, чтобы пойти к капитану, строить ему глазки и все такое. Погодите! Но тогда мы подставим дядюшку Жюля… Мне все равно, что вы скажете, но он мой дядя, и я не хочу, чтобы над ним… с-смеялись… Ведь все с-скажут, что он с-слишком пьян, чтобы…
— Успокойтесь! — велел Уоррен, видя, как она в отчаянии машет кулаками.
— …чтобы играть. Все же именно так и п-подумают. Если он протрезвеет настолько, что сможет продержаться, скажем, минут пятнадцать или полчаса, мы на это время прикроем его, а потом будем действовать по плану Хэнка. Если же нет, давайте сделаем все, о чем договаривались раньше… Что там за шум? — Она резко осеклась. Ее заплаканные глаза устремились куда-то за спину Моргана и расширились от ужаса. Потом вдруг закричала: — Где… дядя… Жюль?!
Корабль слегка качнуло на волне; дверь легонько хлопнула.
Дядюшка Жюль исчез. Вместе с ним исчезли золотые часы, запонки, бумажники и изумрудный слон.
Глава 19
Выходка дядюшки Жюля
Мавританский воин снял остроконечный шлем и швырнул его на пол.
— Чтоб мне лопнуть! — взорвался он. — Чтоб мне лопнуть! Мы его проворонили! Ну, давайте проголосуем, если хотите, но теперь мы не можем поступить ни так, ни иначе. Как мне все надоело! Какая муха укусила старикашку? Он что, клептоман?
— Вы его упустили! — зарыдала Пегги. — Он ничего не может с собой поделать. Он пьян, бедняжка! О, почему, почему я не подумала об этом? Он уже проделывал такое и раньше… только в основном крал ключи от машин, и особого шума никогда не устраивали, несмотря на то что некоторые подлецы…
— Что вы имеете в виду? Какие еще ключи?
Она сощурила глаза:
— Ну, ключи от машин, ключи, которыми включают зажигание. Он ждет, когда хозяин уйдет, оставив ключ в моторе, а потом тихонько подкрадывается и — хвать! — утаскивает ключ. Затем где-то бродит, пока не натыкается на забор или стену, и швыряет туда ключ. И отправляется искать другую машину. Самый ужасный скандал был в Сент-Луисе, потому что он очутился на площадке, где паркуют машины, и одним махом украл тридцать восемь ключей… Но вы-то что стоите? Бегите за ним! Верните его, прежде чем его найдут…
— Ха! — раздался ужасный голос.
Дверь с треском распахнулась. На пороге стоял коротконогий и толстенький человечек с жирным лицом, дрожащими щеками, зловещими кустистыми бровями и огромными усами. Он показал пальцем на Пегги:
— Вот как! Вот как! Ви хотель меня обмануть, а? Ви хотель обмануть синьор Бенито Фуриозо Кампозоцци, да? Я вас поймаль! Ви сказаль, с ним все хорошо, да? Ха-а-а! Что, повашему, значить хорошо? Я говорить вам, синьорина, прямо в ваш лицо, что он есть пьяниц! — Синьор Кампозоцци чуть не задохнулся от возмущения.
Пегги поспешила к нему.
— Вы его видели? О, прошу вас, скажите мне! Где он?
Синьор Кампозоцци воздел одну руку к небесам, хлопнул себя по лбу и дико закатил глаза.
— Вот как! Ви спрашивать меня, где он! Ха-а-а! Я вам сказать! Я никогда в моя жизнь не быль так возмущаться! Я подойти к ней. Я сказаль: «Синьор Фортинбрас!» А он сказаль так: «Ш-ш-ш!» И у нее в руки были четырнадцать золотые часы и бумажники. Он открывать эти бумажники и передавать мне. Он мне дал банкнот в один фунт!!! И говориль: «Ш-ш-ш! Ви купить мне одна бутилька джин? Ш-ш-ш!» И ушель, и повторяль: «Ш-ш-ш!», и совать под все дверь по один фунт. Вот что я сказать…
— Так он растратит все денежки Старого Моржа, — заметил Уоррен. Его глаза под буйными накладными бровями сияли. — Послушайте, мистер Соцци, или как вас там, вы не видели… То есть не было ли у него при себе каких-либо драгоценностей? Такой зеленой штучки на золотой цепочке?
— Ха-а-а! Не видеть ли я? — возмутился синьор Кампозоцци, испепеляя его взглядом. — Она висель у него на шея.
Морган повернулся к Валвику. — Ну, шкипер, масло уже вовсю полыхает в огне, — заявил он. — Что бы нам ни предстояло сделать, марионетками нам уже не бывать. Но если дядюшке Жюлю стукнет в голову кому-нибудь передать этого слона… Ладно, все равно хуже, чем сейчас, нам уже не будет. Лучше бежать за ним. Нет, Керт! Нет! Вы никуда не пойдете, слышите?
— Конечно, пойду, — возразил Уоррен, снова хватая саблю и засовывая в карман халата бутылку шампанского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Морган замолчал. Его рассказ звучал неубедительно даже для него самого; однако он был убежден, что план, предложенный Пегги и остальными, еще хуже. Тут приходилось из двух зол выбирать меньшее, но его план, по крайней мере, был направлен на то, чтобы отчасти утихомирить и успокоить громадный гнев капитана Уистлера. Уоррен заворчал.
— А тогда, полагаю, вы с Валвиком снова напали на этого вора? Хэнк, это же чушь собачья. Я просто удивляюсь…
— Да нет же! Вы ничего не поняли. Вор, шатаясь от мощных ударов капитана Уистлера, спотыкается и падает. Мы, привлеченные шумом, возвращаемся. И снова находим награбленное. Сначала мы не осмеливаемся вернуть вещи Уистлеру, зная, что именно он подумает. Но Пегги понимает, что наша совесть чиста; она убеждает нас, что бояться нечего, так как мы поступили благородно… — Морган увидел, что Валвик колеблется и чешет подбородок, а потом в отчаянии добавил: — Давайте проголосуем. Мы все сделаем, а Керт вернется в тюрьму и утешит Вудкока, определенно пообещав добыть ему рекламную статью. Да послушайте! — воскликнул он. — Вы что, совсем ничего не понимаете? Если капитан Уистлер властен распоряжаться только в открытом море, то Вудкок — частное лицо и может подать на вас иск в гражданский суд! Он может отсудить тысячу фунтов за моральный ущерб, и уж он-то не станет церемониться из боязни уронить свое достоинство! Керт, хотите сесть за решетку? Что ж, оставьте Вудкока связанным там, где он лежит, — возможно, до завтра его не обнаружат; но коммивояжер будет в такой ярости, что его не утихомирит и сам президент, даже если согласится рекламировать его морилку. Ради бога, хоть на три секунды отвлекитесь от шампанского, которое затуманило вам мозги, и подумайте! Керт, вам не придется оставаться в корабельной тюрьме дольше, чем вы того пожелаете! Уистлер уже пообещал вас выпустить.
— И все же я проголосую против, — заявил Уоррен.
Все зашумели, сойдясь на середине каюты, стали размахивать руками и кричать. Миссис Перригор заявила, что план «чегтовски хогош» и она проголосует так, как велит ей ее Генри.
— Эй! Стойте! — взвизгнула Пегги, закрывая уши руками. — Послушайте! Да дайте же сказать! Вы очень мило все за меня решили. И я не против того, чтобы пойти к капитану, строить ему глазки и все такое. Погодите! Но тогда мы подставим дядюшку Жюля… Мне все равно, что вы скажете, но он мой дядя, и я не хочу, чтобы над ним… с-смеялись… Ведь все с-скажут, что он с-слишком пьян, чтобы…
— Успокойтесь! — велел Уоррен, видя, как она в отчаянии машет кулаками.
— …чтобы играть. Все же именно так и п-подумают. Если он протрезвеет настолько, что сможет продержаться, скажем, минут пятнадцать или полчаса, мы на это время прикроем его, а потом будем действовать по плану Хэнка. Если же нет, давайте сделаем все, о чем договаривались раньше… Что там за шум? — Она резко осеклась. Ее заплаканные глаза устремились куда-то за спину Моргана и расширились от ужаса. Потом вдруг закричала: — Где… дядя… Жюль?!
Корабль слегка качнуло на волне; дверь легонько хлопнула.
Дядюшка Жюль исчез. Вместе с ним исчезли золотые часы, запонки, бумажники и изумрудный слон.
Глава 19
Выходка дядюшки Жюля
Мавританский воин снял остроконечный шлем и швырнул его на пол.
— Чтоб мне лопнуть! — взорвался он. — Чтоб мне лопнуть! Мы его проворонили! Ну, давайте проголосуем, если хотите, но теперь мы не можем поступить ни так, ни иначе. Как мне все надоело! Какая муха укусила старикашку? Он что, клептоман?
— Вы его упустили! — зарыдала Пегги. — Он ничего не может с собой поделать. Он пьян, бедняжка! О, почему, почему я не подумала об этом? Он уже проделывал такое и раньше… только в основном крал ключи от машин, и особого шума никогда не устраивали, несмотря на то что некоторые подлецы…
— Что вы имеете в виду? Какие еще ключи?
Она сощурила глаза:
— Ну, ключи от машин, ключи, которыми включают зажигание. Он ждет, когда хозяин уйдет, оставив ключ в моторе, а потом тихонько подкрадывается и — хвать! — утаскивает ключ. Затем где-то бродит, пока не натыкается на забор или стену, и швыряет туда ключ. И отправляется искать другую машину. Самый ужасный скандал был в Сент-Луисе, потому что он очутился на площадке, где паркуют машины, и одним махом украл тридцать восемь ключей… Но вы-то что стоите? Бегите за ним! Верните его, прежде чем его найдут…
— Ха! — раздался ужасный голос.
Дверь с треском распахнулась. На пороге стоял коротконогий и толстенький человечек с жирным лицом, дрожащими щеками, зловещими кустистыми бровями и огромными усами. Он показал пальцем на Пегги:
— Вот как! Вот как! Ви хотель меня обмануть, а? Ви хотель обмануть синьор Бенито Фуриозо Кампозоцци, да? Я вас поймаль! Ви сказаль, с ним все хорошо, да? Ха-а-а! Что, повашему, значить хорошо? Я говорить вам, синьорина, прямо в ваш лицо, что он есть пьяниц! — Синьор Кампозоцци чуть не задохнулся от возмущения.
Пегги поспешила к нему.
— Вы его видели? О, прошу вас, скажите мне! Где он?
Синьор Кампозоцци воздел одну руку к небесам, хлопнул себя по лбу и дико закатил глаза.
— Вот как! Ви спрашивать меня, где он! Ха-а-а! Я вам сказать! Я никогда в моя жизнь не быль так возмущаться! Я подойти к ней. Я сказаль: «Синьор Фортинбрас!» А он сказаль так: «Ш-ш-ш!» И у нее в руки были четырнадцать золотые часы и бумажники. Он открывать эти бумажники и передавать мне. Он мне дал банкнот в один фунт!!! И говориль: «Ш-ш-ш! Ви купить мне одна бутилька джин? Ш-ш-ш!» И ушель, и повторяль: «Ш-ш-ш!», и совать под все дверь по один фунт. Вот что я сказать…
— Так он растратит все денежки Старого Моржа, — заметил Уоррен. Его глаза под буйными накладными бровями сияли. — Послушайте, мистер Соцци, или как вас там, вы не видели… То есть не было ли у него при себе каких-либо драгоценностей? Такой зеленой штучки на золотой цепочке?
— Ха-а-а! Не видеть ли я? — возмутился синьор Кампозоцци, испепеляя его взглядом. — Она висель у него на шея.
Морган повернулся к Валвику. — Ну, шкипер, масло уже вовсю полыхает в огне, — заявил он. — Что бы нам ни предстояло сделать, марионетками нам уже не бывать. Но если дядюшке Жюлю стукнет в голову кому-нибудь передать этого слона… Ладно, все равно хуже, чем сейчас, нам уже не будет. Лучше бежать за ним. Нет, Керт! Нет! Вы никуда не пойдете, слышите?
— Конечно, пойду, — возразил Уоррен, снова хватая саблю и засовывая в карман халата бутылку шампанского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73