«Королева Виктория» спокойно вспарывала водную гладь. Морган глубоко вздохнул, ощущая душевный подъем и огромное желание съесть яичницу с беконом. Потом кто-то бросил в него ботинком, и он понял, что в его каюте находится Уоррен.
Уоррен сидел наискосок от него, на диванчике под иллюминатором, и курил сигарету. На нем был белый фланелевый костюм, легкомысленная синяя куртка и галстук игривой расцветки. Бурно проведенная ночь никак не отразилась на его внешности; не было заметно и особой подавленности. Волосы Уоррена, не заклеенные лейкопластырем, снова были гладко зачесаны назад. Увидев, что Морган проснулся, он небрежно ему козырнул:
— Как дела, генерал? Вставайте же! Смотрите, какое прекрасное утро! Даже наш старый морской жук, капитан, наверное, сегодня будет в хорошем расположении духа. Все сраженные морской болезнью понемногу выползают из своих нор и говорят, что, пожалуй, съедят чего-нибудь — совсем немножечко. А-ах! — Он сделал глубокий вздох, выгнул грудь, заколотил по ней кулаками, а потом с ангельским добродушием поклонился. — Умывайтесь и спускайтесь завтракать. Сегодня важное утро в жизни нескольких человек, включая капитана Уистлера.
— Верно, — согласился Морган. — Займитесь чем-нибудь, пока я приму ванну и оденусь. Держу пари, весь корабль гудит от слухов по поводу событий прошедшей ночи? Насколько я помню, мы изрядно пошумели на палубе.
Уоррен ухмыльнулся:
— Это точно. Не знаю, как такое происходит, но на этих морских лоханках существует своего рода беспроволочный телеграф — все всегда всё узнают, пусть даже и в несколько искаженном виде. Однако до сих пор я успел услышать всего две версии случившегося. Когда я утром вышел из каюты, то оказался свидетелем того, как старушка из 310-й скандалила со стюардессой. Она буквально рвала и метала. Уверяла, будто шестеро пьяных матросов всю ночь голосили у ее иллюминатора и жутко спорили насчет жирафа; она даже собралась пожаловаться капитану. Еще я повстречал на прогулочной палубе двух священнослужителей — они совершали утренний моцион. Один из них рассказывал другому какую-то очень запутанную историю — я почти ничего не понял. По его мнению, дело в том, что у нас в трюме находится секретный груз — клетки с хищниками, но капитан и команда скрывают это, чтобы не тревожить пассажиров. Вчера ночью, в шторм, клетки открылись и бенгальский тигр чуть было не выбрался на свободу, хорошо, моряк по кличке Старый Морж загнал его обратно в клетку. Причем вооружен отважный Старый Морж был только бутылкой из-под виски. Настоящий храбрец, добавил рассказчик, хотя ругался он просто ужасно.
— Ох, да перестаньте! — взмолился пораженный Морган.
— Вы мне не верите, а это абсолютная правда! — пылко заверил его собеседник. Лицо его слегка омрачилось. — Послушайте, Хэнк. Вы… больше ничего не придумали по… ну, по тому, другому делу?
— Фильму?
— Да к черту фильм! Буду с вами откровенен. Так или иначе мы его вернем. Нет, я имел в виду… ну, вы понимаете, то, другое. Прямо мороз по коже! Если бы не… кое-что да не желание, когда я схвачу подлую мерзкую вонючку…
— Прекратите, — попросил Морган.
В дверь постучал стюард и сообщил, что ванна готова, как обычно. Морган облачился в халат и вышел в продуваемый ветерком коридор. Проходя мимо двери, ведущей на палубу, он осторожно приоткрыл ее, высунул голову и полной грудью вдохнул свежий утренний воздух. Его обдуло теплым ветерком. На горизонте вставало солнце, окруженное длинными розовато-белыми лентами облаков. Море переливалось из зеленого в темно-серый цвет, кое-где белели барашки волн. Писатель посмотрел вперед, на нос корабля, то высоко вздымающийся вверх, то падающий вниз; на сияющие белизной каюты; на красножерлые дымовые трубы и медные ободки иллюминаторов, буквально горящие на солнце. Потом услышал, как монотонно разбиваются о нос корабля волны, как плещет за бортом вода, и понял, что это хорошо. Все хорошо. В эту минуту он даже испытал мимолетный прилив нежности к капитану Уистлеру. Бедняга! Сейчас он, наверное, прикладывает к глазу сырое мясо и вздыхает, так как не в состоянии спуститься к завтраку. Старый добрый капитан Уистлер! Моргану даже пришла дикая мысль: отправиться всем вместе к капитану и поговорить с ним по-мужски. «Послушайте, капитан, нам очень стыдно, но это мы вчера ночью подбили вам глаз и подбросили на палубу бутылку из-под виски. Извините нас, пожалуйста. Давайте все забудем и станем друзьями. Хорошо?» Но по здравом размышлении понял, что даже все добрые предзнаменования сегодняшнего утра не в состоянии сдержать гнева Уистлера. Вряд ли после такого признания он согласится стать их другом. Он еще немного постоял, вдыхая утренние ароматы и радостно предвкушая, как высадится на берег в Англии, увидит свою жену Мадлен, которая встретит его в Саутгемптоне. Помечтал об отпуске в Париже, куда они отправятся на деньги, которые ему удалось выудить у американских издателей, о маленьком белом отеле возле Эколь-Милитэр, где в фонтане посреди садика, мощенного гравием, плавают угри, и о многих других вещах, не связанных с данным повествованием.
Но пока Морган принимал ванну и брился, настроение его несколько испортилось, так как он вспомнил и о грядущих неприятностях. Морган до сих пор испытывал потрясение от ужасной находки — нелепой бритвы под койкой — и, казалось, все еще ощущал на пальцах кровь, которой был отмечен путь Слепого Цирюльника. На совещании, продолжавшемся почти до четырех утра, друзья попытались решить, как же им лучше всего поступить.
Уоррен и Валвик, как всегда, предпочитали действовать прямо. Последний считал, что лучше всего будет пойти прямо к Уистлеру, прихватив бритву, и сказать: «Ну, старый дурень, видите? Если считаете меня сумасшедшим, то что вы скажете вот на это?» Морган и Пегги не соглашались с ним. Они заявили, что это вопрос психологии и следует учитывать настроение капитана. При его теперешнем возбужденном состоянии, говорили они, ему можно с таким же успехом заявить, что по возвращении в свою каюту Уоррен увидел там парочку бизонов, которые паслись среди мебели. Так что лучше подождать. Утром Уистлер начнет расследование, обнаружит исчезновение одной из пассажирок, а уж тогда можно будет к нему подойти. В конце концов, на том и порешили.
После того как бритва надежно упокоилась в чемодане писателя, а койку застелили на случай, если вдруг проявит любопытство стюард, Морган, одеваясь, обсудил с Уорреном дальнейший план действий, при этом сознательно воздерживаясь от обсуждения убийства, которое якобы произошло прошлой ночью. Ведь существовали более насущные вещи. Например, скоро весь корабль загудит о находке утраченного изумрудного слона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Уоррен сидел наискосок от него, на диванчике под иллюминатором, и курил сигарету. На нем был белый фланелевый костюм, легкомысленная синяя куртка и галстук игривой расцветки. Бурно проведенная ночь никак не отразилась на его внешности; не было заметно и особой подавленности. Волосы Уоррена, не заклеенные лейкопластырем, снова были гладко зачесаны назад. Увидев, что Морган проснулся, он небрежно ему козырнул:
— Как дела, генерал? Вставайте же! Смотрите, какое прекрасное утро! Даже наш старый морской жук, капитан, наверное, сегодня будет в хорошем расположении духа. Все сраженные морской болезнью понемногу выползают из своих нор и говорят, что, пожалуй, съедят чего-нибудь — совсем немножечко. А-ах! — Он сделал глубокий вздох, выгнул грудь, заколотил по ней кулаками, а потом с ангельским добродушием поклонился. — Умывайтесь и спускайтесь завтракать. Сегодня важное утро в жизни нескольких человек, включая капитана Уистлера.
— Верно, — согласился Морган. — Займитесь чем-нибудь, пока я приму ванну и оденусь. Держу пари, весь корабль гудит от слухов по поводу событий прошедшей ночи? Насколько я помню, мы изрядно пошумели на палубе.
Уоррен ухмыльнулся:
— Это точно. Не знаю, как такое происходит, но на этих морских лоханках существует своего рода беспроволочный телеграф — все всегда всё узнают, пусть даже и в несколько искаженном виде. Однако до сих пор я успел услышать всего две версии случившегося. Когда я утром вышел из каюты, то оказался свидетелем того, как старушка из 310-й скандалила со стюардессой. Она буквально рвала и метала. Уверяла, будто шестеро пьяных матросов всю ночь голосили у ее иллюминатора и жутко спорили насчет жирафа; она даже собралась пожаловаться капитану. Еще я повстречал на прогулочной палубе двух священнослужителей — они совершали утренний моцион. Один из них рассказывал другому какую-то очень запутанную историю — я почти ничего не понял. По его мнению, дело в том, что у нас в трюме находится секретный груз — клетки с хищниками, но капитан и команда скрывают это, чтобы не тревожить пассажиров. Вчера ночью, в шторм, клетки открылись и бенгальский тигр чуть было не выбрался на свободу, хорошо, моряк по кличке Старый Морж загнал его обратно в клетку. Причем вооружен отважный Старый Морж был только бутылкой из-под виски. Настоящий храбрец, добавил рассказчик, хотя ругался он просто ужасно.
— Ох, да перестаньте! — взмолился пораженный Морган.
— Вы мне не верите, а это абсолютная правда! — пылко заверил его собеседник. Лицо его слегка омрачилось. — Послушайте, Хэнк. Вы… больше ничего не придумали по… ну, по тому, другому делу?
— Фильму?
— Да к черту фильм! Буду с вами откровенен. Так или иначе мы его вернем. Нет, я имел в виду… ну, вы понимаете, то, другое. Прямо мороз по коже! Если бы не… кое-что да не желание, когда я схвачу подлую мерзкую вонючку…
— Прекратите, — попросил Морган.
В дверь постучал стюард и сообщил, что ванна готова, как обычно. Морган облачился в халат и вышел в продуваемый ветерком коридор. Проходя мимо двери, ведущей на палубу, он осторожно приоткрыл ее, высунул голову и полной грудью вдохнул свежий утренний воздух. Его обдуло теплым ветерком. На горизонте вставало солнце, окруженное длинными розовато-белыми лентами облаков. Море переливалось из зеленого в темно-серый цвет, кое-где белели барашки волн. Писатель посмотрел вперед, на нос корабля, то высоко вздымающийся вверх, то падающий вниз; на сияющие белизной каюты; на красножерлые дымовые трубы и медные ободки иллюминаторов, буквально горящие на солнце. Потом услышал, как монотонно разбиваются о нос корабля волны, как плещет за бортом вода, и понял, что это хорошо. Все хорошо. В эту минуту он даже испытал мимолетный прилив нежности к капитану Уистлеру. Бедняга! Сейчас он, наверное, прикладывает к глазу сырое мясо и вздыхает, так как не в состоянии спуститься к завтраку. Старый добрый капитан Уистлер! Моргану даже пришла дикая мысль: отправиться всем вместе к капитану и поговорить с ним по-мужски. «Послушайте, капитан, нам очень стыдно, но это мы вчера ночью подбили вам глаз и подбросили на палубу бутылку из-под виски. Извините нас, пожалуйста. Давайте все забудем и станем друзьями. Хорошо?» Но по здравом размышлении понял, что даже все добрые предзнаменования сегодняшнего утра не в состоянии сдержать гнева Уистлера. Вряд ли после такого признания он согласится стать их другом. Он еще немного постоял, вдыхая утренние ароматы и радостно предвкушая, как высадится на берег в Англии, увидит свою жену Мадлен, которая встретит его в Саутгемптоне. Помечтал об отпуске в Париже, куда они отправятся на деньги, которые ему удалось выудить у американских издателей, о маленьком белом отеле возле Эколь-Милитэр, где в фонтане посреди садика, мощенного гравием, плавают угри, и о многих других вещах, не связанных с данным повествованием.
Но пока Морган принимал ванну и брился, настроение его несколько испортилось, так как он вспомнил и о грядущих неприятностях. Морган до сих пор испытывал потрясение от ужасной находки — нелепой бритвы под койкой — и, казалось, все еще ощущал на пальцах кровь, которой был отмечен путь Слепого Цирюльника. На совещании, продолжавшемся почти до четырех утра, друзья попытались решить, как же им лучше всего поступить.
Уоррен и Валвик, как всегда, предпочитали действовать прямо. Последний считал, что лучше всего будет пойти прямо к Уистлеру, прихватив бритву, и сказать: «Ну, старый дурень, видите? Если считаете меня сумасшедшим, то что вы скажете вот на это?» Морган и Пегги не соглашались с ним. Они заявили, что это вопрос психологии и следует учитывать настроение капитана. При его теперешнем возбужденном состоянии, говорили они, ему можно с таким же успехом заявить, что по возвращении в свою каюту Уоррен увидел там парочку бизонов, которые паслись среди мебели. Так что лучше подождать. Утром Уистлер начнет расследование, обнаружит исчезновение одной из пассажирок, а уж тогда можно будет к нему подойти. В конце концов, на том и порешили.
После того как бритва надежно упокоилась в чемодане писателя, а койку застелили на случай, если вдруг проявит любопытство стюард, Морган, одеваясь, обсудил с Уорреном дальнейший план действий, при этом сознательно воздерживаясь от обсуждения убийства, которое якобы произошло прошлой ночью. Ведь существовали более насущные вещи. Например, скоро весь корабль загудит о находке утраченного изумрудного слона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73