Тут-то нас и накроют. Возможно, гримерка уже окружена, и мы даже не сумеем пробраться в убежище. Я также считаю возможным, что участники поисков проникнутся особым любопытством к трем мавританским воинам в полном облачении, которые рука об руку бродят по кораблю.
Пегги устремила на него указующий перст.
— Нет, нас не схватят! Потому что вы трое немедленно облачитесь в эти одежды, и мы сами дадим представление! В костюмах вас никто не узнает; а после спектакля вы поможете откатить марионеток обратно в их каюту и сами останетесь там.
Наступило молчание. Морган стиснул голову руками и беспомощно заплясал на месте.
— Детка, идея просто потрясающая! — восхищенно выдохнул Уоррен. — Но как мы все проделаем? Я охотно могу стоять перед сценой с секирой в руках; но как же остальное? Я даже не умею двигать этих марионеток, не говоря уже о том, чтобы произнести текст…
— Послушайте меня. Быстро, шампанского, кто-нибудь! — Она выхватила бутылку у сияющей миссис Перригор и отпила большой глоток. Спустя секунду, лучась вдохновением, продолжила: — Вдобавок мы спасем шкуру дяди Жюля. Начать с того, что на корабле нет ни одного настоящего француза, за исключением дядюшки Жюля и Абдула. В зале собрались в основном дети, а взрослые помнят по-французски только несколько слов. Всем хочется посмотреть битву марионеток…
— А Перригор? — напомнил Уоррен.
— Я о нем не забыла, дорогой. Вот тут в игру вступает Хэнк. Хэнк будет императором Карлом Великим, а также коварным Бангамброй, мавританским султаном…
— Здорово, старина! — Уоррен захлопал в ладоши и добродушно хлопнул императора Карла Великого по спине.
— … потому что я слышала, как он говорит по-французски; этого вполне хватит, чтобы обмануть Перригора. Все решат, что он и есть дядюшка Жюль, потому что мы обвяжем его подушками и переоденем до неузнаваемости; а пролог он будет произносить из-за кулис, на фоне освещенной газовой ширмы, и никто и не поймет, кто там. Да, это чудесно, и чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится мой план! В остальное время его не видно. У меня есть перепечатанный на машинке текст его роли; ему придется лишь прочесть его… А что касается движений марионеток, я обучу вас за десять минут, пока мадам Кампозоцци будет петь, Кайл декламировать стихи, а Перригор произнесет вступительную речь. Все, что вам нужно, — это иметь сильные руки. Тут Керту и шкиперу равных нет. Вам ничего не стоит заставить кукол сражаться! Итак…
— Та, но кте ше путу я? — спросил Валвик. — По-францусски я не кофорю, снаю пару слов, и все; но я умею шонклировать тарелками, — с надеждой прибавил он, — и икрать на пианино…
— Вы умеете играть на пианино? — Пегги оживилась. — Тогда… все в полном порядке. Потому что, видите ли, остальные роли со словами очень маленькие — рыцарь Роланд, рыцарь Оливер и разбойник Терпин. Их текст будет произносить Керт. Я в общих чертах подскажу ему — это всего несколько слов; но то, что он будет говорить, значения не имеет, так как в это время капитан будет громко играть на пианино какую-нибудь бравурную музыку…
Морган расхохотался. Он ничего не мог с собой поделать. Нарастающее возбуждение от шампанского побуждало его прыгать и кричать; усталость испарилась. Он оглянулся на сияющую миссис Перригор, которая уселась на живот бесчувственного дядюшки Жюля и кокетливо поглядывала на него. Планы снова начали роиться и плясать у него в голове.
— Здорово! — вскричал он, хлопая в ладоши. — Во имя Господа! Мы овеем себя бессмертной славой, даже если не сделаем больше ничего! Затея чертовски рискованная, можно сказать, безумная, но мы это сделаем! Мы им покажем! Пошли, капитан, переоденемся в форму — времени нет…
Времени и правда не было. Сверху, из зрительного зала, доносились все более стройные и настойчивые аплодисменты; шум голосов усилился; от криков на потолке закачалась люстра. Пегги лишь на минутку остановилась, чтобы наскоро пошептаться с Уорреном и пожелать ему удачи, и тут же ринулась доставать грим.
— И здесь, — продолжил Морган, возбужденно сбрасывая куртку, — в игру вступает миссис Перригор. Ребята, возблагодарите милосердные звезды, пославшие ее сегодня нам…
— Хо-хо! — возрадовалась миссис Перригор. — О, вы совегшенно, совегшенно ужасный чевовек, вы не довжны говогить такие вещи! Хи-хи!
— …потому что, — продолжал он, хлопая Уоррена по груди, — она поможет нам избавиться от людей, которые должны были сегодня исполнять роли в костюмах. Разве непонятно? За кулисами не должно быть никого, кроме нас. Кажется, эта мадам Кампозоцци должна была играть на фортепиано, а какой-то русский — на скрипке? Да, а парочка каких-то профессоров должна была изображать воинов…
— О господи! Я о них совсем позабыла! — вскричала ошеломленная Пегги. — Хэнк, но как же мы…
— Легко! Когда они явятся, миссис Перригор посмотрит на них ледяным взглядом, как она умеет, и скажет, что их места заняты. Она — организатор концерта, и они ей подчинятся; иначе будет скандал, и нас мигом разоблачат… Слушайте! — Он круто обернулся к ней. — Ведь вы согласны, правда? Миссис Перригор! Синтия! Ведь вы сделаете это для меня? — Голос его был медоточив.
Организаторша концерта не наградила его ледяным взглядом. Она сказала: «О, вы ужа-асный, ужа-асный чевовек!», встала и обвила его руками за шею.
— Нет, послушайте! Погодите немного… да послушайте, Синтия! — в отчаянии молил Морган. — Послушайте, мне нужно вам кое-что сказать. Да отпустите же меня, черт побери! Говорю вам, нельзя терять ни минуты! Позвольте, я сниму жилет…
— По-моему, вы выразились недостаточно ясно, — критически заметил Уоррен. — А если бы вас сейчас увидела ваша жена, старый вы греховодник? Отпустите сейчас же бедную женщину!
— Хэнк, вам просто необходимо привести ее в чувство, чтобы она говорила с ними! — воскликнула Пегги, летая по комнате. — О, к-какой уж-жас! К-как мы уж-жасно обх-ходимся и муч-чаем этих прот-тивных пьяниц!…
— Кто это ужасные пготивные пьяницы, осмелюсь спгосить? — поинтересовалась миссис Перригор, внезапно отрывая пылающее лицо от плеча Моргана.
— Дорогая, я только хотела сказать…
Снаружи по двери забарабанили, отчего заговорщики застыли на месте.
— Синьор Фортинбрас! — позвал голос с сильным итальянским акцентом. Стук повторился. — Синьор Фортинбрас! Это есть я, синьор Бенито… Фуриозо… Кампозоцци! Синьор Перригор, она хочет знать, весь ли вы в порядок. Она…
Пегги с трудом обрела дар речи и дрожащим голосом проговорила:
— Синьор Кампозоцци, с ним все в порядке. Она… то есть он переодевается. Пожалуйста, возвращайтесь через пять минут. Миссис Перригор хочет поговорить с вами.
— А! Хор-рошо! Десять минута — и мы начинать. Хоррошо! Хор-рошо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Пегги устремила на него указующий перст.
— Нет, нас не схватят! Потому что вы трое немедленно облачитесь в эти одежды, и мы сами дадим представление! В костюмах вас никто не узнает; а после спектакля вы поможете откатить марионеток обратно в их каюту и сами останетесь там.
Наступило молчание. Морган стиснул голову руками и беспомощно заплясал на месте.
— Детка, идея просто потрясающая! — восхищенно выдохнул Уоррен. — Но как мы все проделаем? Я охотно могу стоять перед сценой с секирой в руках; но как же остальное? Я даже не умею двигать этих марионеток, не говоря уже о том, чтобы произнести текст…
— Послушайте меня. Быстро, шампанского, кто-нибудь! — Она выхватила бутылку у сияющей миссис Перригор и отпила большой глоток. Спустя секунду, лучась вдохновением, продолжила: — Вдобавок мы спасем шкуру дяди Жюля. Начать с того, что на корабле нет ни одного настоящего француза, за исключением дядюшки Жюля и Абдула. В зале собрались в основном дети, а взрослые помнят по-французски только несколько слов. Всем хочется посмотреть битву марионеток…
— А Перригор? — напомнил Уоррен.
— Я о нем не забыла, дорогой. Вот тут в игру вступает Хэнк. Хэнк будет императором Карлом Великим, а также коварным Бангамброй, мавританским султаном…
— Здорово, старина! — Уоррен захлопал в ладоши и добродушно хлопнул императора Карла Великого по спине.
— … потому что я слышала, как он говорит по-французски; этого вполне хватит, чтобы обмануть Перригора. Все решат, что он и есть дядюшка Жюль, потому что мы обвяжем его подушками и переоденем до неузнаваемости; а пролог он будет произносить из-за кулис, на фоне освещенной газовой ширмы, и никто и не поймет, кто там. Да, это чудесно, и чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится мой план! В остальное время его не видно. У меня есть перепечатанный на машинке текст его роли; ему придется лишь прочесть его… А что касается движений марионеток, я обучу вас за десять минут, пока мадам Кампозоцци будет петь, Кайл декламировать стихи, а Перригор произнесет вступительную речь. Все, что вам нужно, — это иметь сильные руки. Тут Керту и шкиперу равных нет. Вам ничего не стоит заставить кукол сражаться! Итак…
— Та, но кте ше путу я? — спросил Валвик. — По-францусски я не кофорю, снаю пару слов, и все; но я умею шонклировать тарелками, — с надеждой прибавил он, — и икрать на пианино…
— Вы умеете играть на пианино? — Пегги оживилась. — Тогда… все в полном порядке. Потому что, видите ли, остальные роли со словами очень маленькие — рыцарь Роланд, рыцарь Оливер и разбойник Терпин. Их текст будет произносить Керт. Я в общих чертах подскажу ему — это всего несколько слов; но то, что он будет говорить, значения не имеет, так как в это время капитан будет громко играть на пианино какую-нибудь бравурную музыку…
Морган расхохотался. Он ничего не мог с собой поделать. Нарастающее возбуждение от шампанского побуждало его прыгать и кричать; усталость испарилась. Он оглянулся на сияющую миссис Перригор, которая уселась на живот бесчувственного дядюшки Жюля и кокетливо поглядывала на него. Планы снова начали роиться и плясать у него в голове.
— Здорово! — вскричал он, хлопая в ладоши. — Во имя Господа! Мы овеем себя бессмертной славой, даже если не сделаем больше ничего! Затея чертовски рискованная, можно сказать, безумная, но мы это сделаем! Мы им покажем! Пошли, капитан, переоденемся в форму — времени нет…
Времени и правда не было. Сверху, из зрительного зала, доносились все более стройные и настойчивые аплодисменты; шум голосов усилился; от криков на потолке закачалась люстра. Пегги лишь на минутку остановилась, чтобы наскоро пошептаться с Уорреном и пожелать ему удачи, и тут же ринулась доставать грим.
— И здесь, — продолжил Морган, возбужденно сбрасывая куртку, — в игру вступает миссис Перригор. Ребята, возблагодарите милосердные звезды, пославшие ее сегодня нам…
— Хо-хо! — возрадовалась миссис Перригор. — О, вы совегшенно, совегшенно ужасный чевовек, вы не довжны говогить такие вещи! Хи-хи!
— …потому что, — продолжал он, хлопая Уоррена по груди, — она поможет нам избавиться от людей, которые должны были сегодня исполнять роли в костюмах. Разве непонятно? За кулисами не должно быть никого, кроме нас. Кажется, эта мадам Кампозоцци должна была играть на фортепиано, а какой-то русский — на скрипке? Да, а парочка каких-то профессоров должна была изображать воинов…
— О господи! Я о них совсем позабыла! — вскричала ошеломленная Пегги. — Хэнк, но как же мы…
— Легко! Когда они явятся, миссис Перригор посмотрит на них ледяным взглядом, как она умеет, и скажет, что их места заняты. Она — организатор концерта, и они ей подчинятся; иначе будет скандал, и нас мигом разоблачат… Слушайте! — Он круто обернулся к ней. — Ведь вы согласны, правда? Миссис Перригор! Синтия! Ведь вы сделаете это для меня? — Голос его был медоточив.
Организаторша концерта не наградила его ледяным взглядом. Она сказала: «О, вы ужа-асный, ужа-асный чевовек!», встала и обвила его руками за шею.
— Нет, послушайте! Погодите немного… да послушайте, Синтия! — в отчаянии молил Морган. — Послушайте, мне нужно вам кое-что сказать. Да отпустите же меня, черт побери! Говорю вам, нельзя терять ни минуты! Позвольте, я сниму жилет…
— По-моему, вы выразились недостаточно ясно, — критически заметил Уоррен. — А если бы вас сейчас увидела ваша жена, старый вы греховодник? Отпустите сейчас же бедную женщину!
— Хэнк, вам просто необходимо привести ее в чувство, чтобы она говорила с ними! — воскликнула Пегги, летая по комнате. — О, к-какой уж-жас! К-как мы уж-жасно обх-ходимся и муч-чаем этих прот-тивных пьяниц!…
— Кто это ужасные пготивные пьяницы, осмелюсь спгосить? — поинтересовалась миссис Перригор, внезапно отрывая пылающее лицо от плеча Моргана.
— Дорогая, я только хотела сказать…
Снаружи по двери забарабанили, отчего заговорщики застыли на месте.
— Синьор Фортинбрас! — позвал голос с сильным итальянским акцентом. Стук повторился. — Синьор Фортинбрас! Это есть я, синьор Бенито… Фуриозо… Кампозоцци! Синьор Перригор, она хочет знать, весь ли вы в порядок. Она…
Пегги с трудом обрела дар речи и дрожащим голосом проговорила:
— Синьор Кампозоцци, с ним все в порядке. Она… то есть он переодевается. Пожалуйста, возвращайтесь через пять минут. Миссис Перригор хочет поговорить с вами.
— А! Хор-рошо! Десять минута — и мы начинать. Хоррошо! Хор-рошо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73