Его светлые, вьющиеся волосы тугими кольцами облегали голову; румяное лицо с тонкими точеными чертами было красивым без женственности, а это встречается нечасто. Среднего роста, стройный, он был безукоризненно одет — на шее сине-белый шарф, концы которого скрывались под лацканами спортивного пиджака, белые фланелевые брюки по последней моде. С первого взгляда становилось ясно: перед тобой рано созревший молодой человек, абсолютно уверенный в себе, склонный без обиняков говорить все, что у него на уме, обладающий манерами сорокалетнего. Его взгляд обладал одной особенностью — в нем сквозил самодовольный, скучающий скептицизм, что весьма многих приводило в ярость. Он вошел в комнату, рухнул в кресло и беззастенчиво уставился на Бренду и Хью.
— Вы увидели, — с трудом выдавил из себя Хью, — вы увидели что-то смешное?
— Да, весьма смешное.
— Что именно?
— Вас, старина, — критически оглядел его Фрэнк. — Свалять такого дурака со старушкой Брендой. Повторяю, у вас был крайне глупый вид.
Лениво крутя на пальце сетку с теннисными мячами, он из всех троих имел самый безмятежный вид. Его чистый, высокий голос разносил веселье по всему саду и, казалось, по всему белому свету.
— Ах, лично я не возражаю, — холодно добавил он. — Только не позволяйте себе повторять это слишком часто, старина, иначе я буду вынужден оскорбиться. И вам не поздоровится.
— Премного благодарен.
— Видимо, в вашем замечании следует усмотреть сарказм, да, старина? Но, боюсь, со мной этот номер не пройдет. И не стройте из себя невозмутимого законника. Видите ли, вы поставили себя в крайне невыгодное положение, и я намерен этим воспользоваться. Кроме того, вы, кажется, хотели продолжать, разве нет?
И он снова залился смехом.
Хью Роуленд старался вести себя непринужденно. Перед таким умным молодым человеком нельзя терять голову, иначе окажешься в еще худшем положении, чем он не преминет воспользоваться.
— Хватит об этом, я просто просил Бренду…
— Выйти за вас замуж. Да, знаю.
— Вы подслушивали?
— Чепуха! Не будем ходить вокруг да около, — невозмутимым тоном сказал Фрэнк. — Конечно, я не упустил своего. Но, видите ли, вы не можете ее получить.
— Не могу? И почему же?
— Потому что она нужна мне, — дружелюбно заявил Фрэнк.
— И вам это представляется достаточной причиной?
— Спросите саму старушку Бренду. Вы выпалили свой вопрос — и, между нами говоря, Роуленд, попали пальцем в небо. Что она вам ответила?
— Я ответила «нет», — вмешалась Бренда, пересекла комнату и устроилась на подлокотнике кресла, в котором сидел Фрэнк.
К горлу Хью Роуленда подступила тошнота, которая постепенно усиливалась, — наконец он даже испугался, что не сумеет с ней совладать.
— Понятно, — сказал он. — Все правильно!
Но страсти в комнате накалились еще сильнее.
— Извини, Хью, — пробормотала Бренда улыбаясь. Ни по выражению ее лица, ни по всему прочему он не мог заключить ничего определенного. Лицо ее по-прежнему пылало, но не осталось и следа замешательства, волнения или какого-либо интереса к нему. Словно ничего не произошло. Возможно, так оно и было.
— Подожди, — сказал Хью так резко, что Бренда подпрыгнула. — Я знаю, что мне следует сказать «все правильно» и на том покончить. Но я не намерен этого делать. Нельзя отрубить человеку руку и затем отправиться веселиться, ничего не объяснив. Нам надо во всем разобраться.
— Видите ли, боюсь, что я не могу продолжать обсуждение этой темы, — сказал Фрэнк.
— Боюсь, что вам придется его продолжить.
— Послушайте, старина, — проговорил Фрэнк со всей рассудительностью. — Вы уже сваляли дурака, а если станете продолжать, то сваляете еще большего. Я не держу на вас зла, хотя другой на моем месте поступил бы иначе. Однако, если вы намерены упорствовать в намерении увести от меня Бренду, то это просто глупо.
— Неужели?
— Да. Во-первых, Бренда ко мне по-своему привязана. Ведь так, старушка? Во-вторых, даже если бы это было не так, то дело прежде всего.
— Ах, разумеется, — пробормотала Бренда.
— Да. И я надеюсь, вы не думаете, что я позволю кому-то встать мне поперек дороги. Повторяю, старина, я не держу на вас зла, но не зарывайтесь и не вынуждайте меня счесть себя оскорбленным. Когда меня задевают, я могу доставить массу неприятностей.
— Ты согласна, Бренда? — спросил Хью.
— Согласна, Хью.
— Тогда все в порядке, — просиял Фрэнк. Он вдруг сделался оживленным и приветливым. — Итак, коль скоро мы все выяснили, идемте на корт и сыграем хоть один сет, пока не началась гроза. Я буду в паре с Брендой, а вы… Боже мой! Совсем забыл! Китти! — Он выпрямился в кресле и нагнулся к окну. — Все в порядке, Китти. Можешь заходить.
— Что такое! — воскликнула Бренда, вскакивая. Хью показалось, что за окнами стояла половина округи. Но против Китти Бэнкрофт он ровно ничего не имел, она ему даже нравилась.
Китти буквально ворвалась в комнату. Она явно переборщила в своем законном стремлении сгладить острые углы.
— Всем привет, — сказала Китти, сверкая белоснежными зубами. — Фрэнк, юный дьявол, ты ушел, так и не взяв книгу. Я специально для тебя положила ее на столик в холле, а ты про нее забыл. Привет, Бренда. Привет, Хью. Веселитесь?
Фрэнк снова залился смехом.
— Молодой негодяй, — сказала Китти, бросая на Фрэнка снисходительный взгляд. — Не обращайте на него внимания. Я недавно купила эту книгу, он попросил ее у меня и забыл. Но с кем не бывает? Отличная погода для тенниса. Готовы разбить нас наголову, Хью?
Фрэнк пришел в еще больший восторг. Хью подошел к столу за своей ракеткой. Вынимая ее из футляра, он так резко дернул его, что комнату наполнил звон струн.
— Скажите-ка, — резко проговорил он, поворачиваясь к Фрэнку. — Вы всегда добиваетесь того, чего хотите?
Фрэнк усмехнулся:
— Да, почти всегда.
— Как вам это удается? Я спрашиваю чисто из академического интереса.
— Я пускаю в ход природное обаяние, старина. К чему отрицать, что я наделен природным обаянием? Но я все расскажу вам. Впервые я испробовал свое обаяние еще ребенком. Когда оно оказывалось бессильным, я ложился на пол и колотил ногами до тех пор, пока не добивался того, чего хотел. Я был упрямей других и поэтому всегда настаивал на своем. Теперь, когда я достиг более зрелых лет, техника несколько изменилась, стала, знаете ли, тоньше, но принцип остался прежним.
— Понятно. Вас никогда не пороли?
— Бывало. Но тогда я бушевал еще сильнее, и они сдавались. Как вам нравится мой метод?
— Меня от него тошнит, — сказал Хью.
— Чепуха! К чему притворяться? — Фрэнк усмехнулся. — Просто вы недостаточно умны, чтобы им воспользоваться. Вы из тех, кто любит спокойную жизнь. Вы готовы на все, что угодно, лишь бы избежать волнений и неприятностей. А я люблю неприятности и волнения, я упиваюсь ими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Вы увидели, — с трудом выдавил из себя Хью, — вы увидели что-то смешное?
— Да, весьма смешное.
— Что именно?
— Вас, старина, — критически оглядел его Фрэнк. — Свалять такого дурака со старушкой Брендой. Повторяю, у вас был крайне глупый вид.
Лениво крутя на пальце сетку с теннисными мячами, он из всех троих имел самый безмятежный вид. Его чистый, высокий голос разносил веселье по всему саду и, казалось, по всему белому свету.
— Ах, лично я не возражаю, — холодно добавил он. — Только не позволяйте себе повторять это слишком часто, старина, иначе я буду вынужден оскорбиться. И вам не поздоровится.
— Премного благодарен.
— Видимо, в вашем замечании следует усмотреть сарказм, да, старина? Но, боюсь, со мной этот номер не пройдет. И не стройте из себя невозмутимого законника. Видите ли, вы поставили себя в крайне невыгодное положение, и я намерен этим воспользоваться. Кроме того, вы, кажется, хотели продолжать, разве нет?
И он снова залился смехом.
Хью Роуленд старался вести себя непринужденно. Перед таким умным молодым человеком нельзя терять голову, иначе окажешься в еще худшем положении, чем он не преминет воспользоваться.
— Хватит об этом, я просто просил Бренду…
— Выйти за вас замуж. Да, знаю.
— Вы подслушивали?
— Чепуха! Не будем ходить вокруг да около, — невозмутимым тоном сказал Фрэнк. — Конечно, я не упустил своего. Но, видите ли, вы не можете ее получить.
— Не могу? И почему же?
— Потому что она нужна мне, — дружелюбно заявил Фрэнк.
— И вам это представляется достаточной причиной?
— Спросите саму старушку Бренду. Вы выпалили свой вопрос — и, между нами говоря, Роуленд, попали пальцем в небо. Что она вам ответила?
— Я ответила «нет», — вмешалась Бренда, пересекла комнату и устроилась на подлокотнике кресла, в котором сидел Фрэнк.
К горлу Хью Роуленда подступила тошнота, которая постепенно усиливалась, — наконец он даже испугался, что не сумеет с ней совладать.
— Понятно, — сказал он. — Все правильно!
Но страсти в комнате накалились еще сильнее.
— Извини, Хью, — пробормотала Бренда улыбаясь. Ни по выражению ее лица, ни по всему прочему он не мог заключить ничего определенного. Лицо ее по-прежнему пылало, но не осталось и следа замешательства, волнения или какого-либо интереса к нему. Словно ничего не произошло. Возможно, так оно и было.
— Подожди, — сказал Хью так резко, что Бренда подпрыгнула. — Я знаю, что мне следует сказать «все правильно» и на том покончить. Но я не намерен этого делать. Нельзя отрубить человеку руку и затем отправиться веселиться, ничего не объяснив. Нам надо во всем разобраться.
— Видите ли, боюсь, что я не могу продолжать обсуждение этой темы, — сказал Фрэнк.
— Боюсь, что вам придется его продолжить.
— Послушайте, старина, — проговорил Фрэнк со всей рассудительностью. — Вы уже сваляли дурака, а если станете продолжать, то сваляете еще большего. Я не держу на вас зла, хотя другой на моем месте поступил бы иначе. Однако, если вы намерены упорствовать в намерении увести от меня Бренду, то это просто глупо.
— Неужели?
— Да. Во-первых, Бренда ко мне по-своему привязана. Ведь так, старушка? Во-вторых, даже если бы это было не так, то дело прежде всего.
— Ах, разумеется, — пробормотала Бренда.
— Да. И я надеюсь, вы не думаете, что я позволю кому-то встать мне поперек дороги. Повторяю, старина, я не держу на вас зла, но не зарывайтесь и не вынуждайте меня счесть себя оскорбленным. Когда меня задевают, я могу доставить массу неприятностей.
— Ты согласна, Бренда? — спросил Хью.
— Согласна, Хью.
— Тогда все в порядке, — просиял Фрэнк. Он вдруг сделался оживленным и приветливым. — Итак, коль скоро мы все выяснили, идемте на корт и сыграем хоть один сет, пока не началась гроза. Я буду в паре с Брендой, а вы… Боже мой! Совсем забыл! Китти! — Он выпрямился в кресле и нагнулся к окну. — Все в порядке, Китти. Можешь заходить.
— Что такое! — воскликнула Бренда, вскакивая. Хью показалось, что за окнами стояла половина округи. Но против Китти Бэнкрофт он ровно ничего не имел, она ему даже нравилась.
Китти буквально ворвалась в комнату. Она явно переборщила в своем законном стремлении сгладить острые углы.
— Всем привет, — сказала Китти, сверкая белоснежными зубами. — Фрэнк, юный дьявол, ты ушел, так и не взяв книгу. Я специально для тебя положила ее на столик в холле, а ты про нее забыл. Привет, Бренда. Привет, Хью. Веселитесь?
Фрэнк снова залился смехом.
— Молодой негодяй, — сказала Китти, бросая на Фрэнка снисходительный взгляд. — Не обращайте на него внимания. Я недавно купила эту книгу, он попросил ее у меня и забыл. Но с кем не бывает? Отличная погода для тенниса. Готовы разбить нас наголову, Хью?
Фрэнк пришел в еще больший восторг. Хью подошел к столу за своей ракеткой. Вынимая ее из футляра, он так резко дернул его, что комнату наполнил звон струн.
— Скажите-ка, — резко проговорил он, поворачиваясь к Фрэнку. — Вы всегда добиваетесь того, чего хотите?
Фрэнк усмехнулся:
— Да, почти всегда.
— Как вам это удается? Я спрашиваю чисто из академического интереса.
— Я пускаю в ход природное обаяние, старина. К чему отрицать, что я наделен природным обаянием? Но я все расскажу вам. Впервые я испробовал свое обаяние еще ребенком. Когда оно оказывалось бессильным, я ложился на пол и колотил ногами до тех пор, пока не добивался того, чего хотел. Я был упрямей других и поэтому всегда настаивал на своем. Теперь, когда я достиг более зрелых лет, техника несколько изменилась, стала, знаете ли, тоньше, но принцип остался прежним.
— Понятно. Вас никогда не пороли?
— Бывало. Но тогда я бушевал еще сильнее, и они сдавались. Как вам нравится мой метод?
— Меня от него тошнит, — сказал Хью.
— Чепуха! К чему притворяться? — Фрэнк усмехнулся. — Просто вы недостаточно умны, чтобы им воспользоваться. Вы из тех, кто любит спокойную жизнь. Вы готовы на все, что угодно, лишь бы избежать волнений и неприятностей. А я люблю неприятности и волнения, я упиваюсь ими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58