— с сомнением осведомилась я.
— Конечно! — Карабас широко улыбнулся. — Она только обрадуется! Тетя Маша всегда относилась ко мне как к родному, опять же, человек пожилой, одинокий, так что ей даже приятно будет, если я у нее какое-то время поживу…
— Ну, в общем, ваши родственные отношения меня не касаются, но вам, так или иначе, сегодня ночью нужно выбираться из банка. С учетом ремонта, я вам больше не могу предоставлять политическое убежище…
— Но у меня все же есть последняя просьба, — в голосе Карабаса впервые прозвучали просительные интонации. — Достань из моего кабинета ключи от запасных дверей банка…
— Ничего не могу обещать!
— Даже приговоренный к смерти имеет право на последнее желание! — произнес он с явным желанием меня разжалобить. — А самое главное — если мне удастся благополучно выбраться из банка, я освобожу тебя от своего присутствия.
— Ну ладно. — Я вздохнула. — Последний аргумент звучит убедительно. Говорите, где находятся эти чертовы ключи.
— В моем письменном столе, во втором ящике сверху, в самой глубине…
Он протянул мне ключ от своего кабинета и второй, поменьше, — от ящика стола.
Я недовольно фыркнула, однако взяла ключи и показала Антону Степановичу на шкаф.
Поднявшись на четвертый этаж, я воровато огляделась по сторонам, убедилась, что в коридоре нет ни души, и торопливо подошла к двери бывшей переговорной.
На дверь была наклеена бумажка с печатью, но это препятствие меня не очень испугало: я подсунула под бумажку шариковую ручку и осторожно отделила ее с одной стороны, не повредив печать. Затем я отперла замок, воспользовавшись ключом Мельникова, проскользнула внутрь и плотно закрыла за собой дверь.
Внутри кабинета я почувствовала себя очень неуютно.
Невольно мне вспомнились вчерашние события — как я вошла в этот самый кабинет, как увидела согнувшегося возле стеллажа Меликханова… как внезапно потеряла сознание и как потом очнулась на полу и увидела его труп…
То место, где лежал труп, было обведено мелом. Я направилась к письменному столу, старательно обходя этот меловой силуэт.
Зайдя за стол, бросила взгляд туда, где я пришла в себя.
Как я сюда попала? Сама обошла стол в беспамятстве или кто-то перетащил меня сюда?
Однако сейчас у меня было другое дело.
Вторым ключом я открыла ящик стола, выдвинула его и запустила руку в глубину. Действительно, под грудой бумаг я нащупала связку ключей. Их было не два, а три, все ключи старого образца, так называемые английские, с зубчатой бородкой.
Я вытащила ключи, заперла ящик и еще раз огляделась.
Вот там, возле стеллажа, стоял Меликханов.
Что он там искал? И вообще, что он делал в кабинете Мельникова в отсутствие хозяина?
Я подошла к стеллажу, наклонилась, посмотрела на ту полку, где рылся Илья Артурович.
Здесь стояли в ряд полтора десятка картонных и пластиковых папок.
Косясь на дверь, я быстро перебрала их.
На каждой папке было напечатано название одной из фирм, с которыми работал наш банк. Наверняка в этих папках не содержится ничего секретного, все серьезные документы хранятся в сейфе, а закрытая финансовая информация, представляющая коммерческую тайну, — в защищенных файлах компьютера. Что же могло здесь заинтересовать Меликханова?
На одной из папок было напечатано знакомое название — «Астролябия».
В коридоре за дверью кабинета послышались приближающиеся женские шаги. Я замерла, настороженно прислушиваясь. Шаги затихли, неизвестная женщина остановилась перед дверью переговорной. Я лихорадочно оглядывала комнату, думая, куда бы спрятаться. Однако прошло не больше минуты, и женщина пошла прочь. Я прислушалась к ее удаляющимся шагам. Они показались мне знакомыми. Конечно, я не была уверена на все сто процентов, но мне показалось, что я узнала походку Ларисы Ивановны.
Что она делала перед дверью переговорной? Тоже хотела зайти сюда, чтобы осмотреть место преступления, но не заметила нарушенную печать и побоялась открыть опечатанную дверь?
Она постоянно что-то выведывает, разнюхивает, всюду сует свой нос… сначала пробралась в мое отсутствие ко мне в кабинет, теперь вертится вокруг переговорной… что ей здесь нужно?
Однако и мне надо было скорее уходить отсюда, пока меня не поймали на месте преступления.
В буквальном смысле этого слова.
Секунду поколебавшись, я взяла папку с надписью «Астролябия», чтобы на досуге изучить ее содержимое. Впрочем, когда он появится у меня, этот досуг!
Прежде чем выйти из кабинета, я остановилась перед дверью, прислушиваясь. Вроде бы в коридоре царила тишина. Я последний раз огляделась и протянула руку к двери, но в это мгновение мой взгляд упал на окно.
Тяжелые портьеры были наполовину раздернуты, и я увидела, что окно плотно закрыто. Конечно, его могли закрыть уже после появления милиции, но я вспомнила слова Ларисы Ивановны: когда на ее крик в переговорную прибежал охранник Деткин, он первым делом раздернул занавески, и окна были закрыты… она уверенно, не один раз повторила это.
Однако я отлично помнила, что, когда я вошла в переговорную перед самым убийством Ильи Артуровича, окно было распахнуто. Занавески действительно были задернуты, и врывающийся в окно ветер надувал их, как паруса… мне даже сейчас стало немного зябко, как будто я снова почувствовала гуляющий по комнате сквозняк.
Что же из этого следует?
Во всяком случае, из этого следует, что в кабинете был еще кто-то, кроме меня и Меликханова. Кто-то, кто закрыл окно, пока я находилась без сознания.
Или этот кто-то был там все время, или он появился после того, как я потеряла сознание, и покинул кабинет до того, как я пришла в себя. Но это значит… это значит, что я вовсе не убивала Меликханова!
У меня словно гора с плеч свалилась.
Мучившее меня все это время сознание, что я в беспамятстве убила человека, отпустило меня, я смогла вздохнуть полной грудью.
Но и Антон Степанович, наш бедный Карабас, тоже никого не убивал, хотя над ним и тяготеет это обвинение.
Значит, мы с ним должны объединить свои усилия и самостоятельно распутать это дело, чтобы освободить себя от всяких подозрений.
Я приоткрыла дверь, выскользнула в коридор, настороженно осмотрелась. Убедившись, что никого поблизости нет, снова закрыла дверь, заперла ее ключом Карабаса, приладила на место бумажку с печатью.
По дороге в свой кабинет я, к счастью, никого не встретила.
Войдя к себе, я с порога пропела:
— Без женщин жить нельзя на свете, нет…
Антон Степанович, кряхтя, выбрался из шкафа и проворчал:
— Ну сколько можно повторять! Мы же договаривались, что это будет ария Лизы из «Пиковой дамы»…
— Мало ли о чем мы договаривались! Я всего лишь спела то, что очень подходит к настоящему моменту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— Конечно! — Карабас широко улыбнулся. — Она только обрадуется! Тетя Маша всегда относилась ко мне как к родному, опять же, человек пожилой, одинокий, так что ей даже приятно будет, если я у нее какое-то время поживу…
— Ну, в общем, ваши родственные отношения меня не касаются, но вам, так или иначе, сегодня ночью нужно выбираться из банка. С учетом ремонта, я вам больше не могу предоставлять политическое убежище…
— Но у меня все же есть последняя просьба, — в голосе Карабаса впервые прозвучали просительные интонации. — Достань из моего кабинета ключи от запасных дверей банка…
— Ничего не могу обещать!
— Даже приговоренный к смерти имеет право на последнее желание! — произнес он с явным желанием меня разжалобить. — А самое главное — если мне удастся благополучно выбраться из банка, я освобожу тебя от своего присутствия.
— Ну ладно. — Я вздохнула. — Последний аргумент звучит убедительно. Говорите, где находятся эти чертовы ключи.
— В моем письменном столе, во втором ящике сверху, в самой глубине…
Он протянул мне ключ от своего кабинета и второй, поменьше, — от ящика стола.
Я недовольно фыркнула, однако взяла ключи и показала Антону Степановичу на шкаф.
Поднявшись на четвертый этаж, я воровато огляделась по сторонам, убедилась, что в коридоре нет ни души, и торопливо подошла к двери бывшей переговорной.
На дверь была наклеена бумажка с печатью, но это препятствие меня не очень испугало: я подсунула под бумажку шариковую ручку и осторожно отделила ее с одной стороны, не повредив печать. Затем я отперла замок, воспользовавшись ключом Мельникова, проскользнула внутрь и плотно закрыла за собой дверь.
Внутри кабинета я почувствовала себя очень неуютно.
Невольно мне вспомнились вчерашние события — как я вошла в этот самый кабинет, как увидела согнувшегося возле стеллажа Меликханова… как внезапно потеряла сознание и как потом очнулась на полу и увидела его труп…
То место, где лежал труп, было обведено мелом. Я направилась к письменному столу, старательно обходя этот меловой силуэт.
Зайдя за стол, бросила взгляд туда, где я пришла в себя.
Как я сюда попала? Сама обошла стол в беспамятстве или кто-то перетащил меня сюда?
Однако сейчас у меня было другое дело.
Вторым ключом я открыла ящик стола, выдвинула его и запустила руку в глубину. Действительно, под грудой бумаг я нащупала связку ключей. Их было не два, а три, все ключи старого образца, так называемые английские, с зубчатой бородкой.
Я вытащила ключи, заперла ящик и еще раз огляделась.
Вот там, возле стеллажа, стоял Меликханов.
Что он там искал? И вообще, что он делал в кабинете Мельникова в отсутствие хозяина?
Я подошла к стеллажу, наклонилась, посмотрела на ту полку, где рылся Илья Артурович.
Здесь стояли в ряд полтора десятка картонных и пластиковых папок.
Косясь на дверь, я быстро перебрала их.
На каждой папке было напечатано название одной из фирм, с которыми работал наш банк. Наверняка в этих папках не содержится ничего секретного, все серьезные документы хранятся в сейфе, а закрытая финансовая информация, представляющая коммерческую тайну, — в защищенных файлах компьютера. Что же могло здесь заинтересовать Меликханова?
На одной из папок было напечатано знакомое название — «Астролябия».
В коридоре за дверью кабинета послышались приближающиеся женские шаги. Я замерла, настороженно прислушиваясь. Шаги затихли, неизвестная женщина остановилась перед дверью переговорной. Я лихорадочно оглядывала комнату, думая, куда бы спрятаться. Однако прошло не больше минуты, и женщина пошла прочь. Я прислушалась к ее удаляющимся шагам. Они показались мне знакомыми. Конечно, я не была уверена на все сто процентов, но мне показалось, что я узнала походку Ларисы Ивановны.
Что она делала перед дверью переговорной? Тоже хотела зайти сюда, чтобы осмотреть место преступления, но не заметила нарушенную печать и побоялась открыть опечатанную дверь?
Она постоянно что-то выведывает, разнюхивает, всюду сует свой нос… сначала пробралась в мое отсутствие ко мне в кабинет, теперь вертится вокруг переговорной… что ей здесь нужно?
Однако и мне надо было скорее уходить отсюда, пока меня не поймали на месте преступления.
В буквальном смысле этого слова.
Секунду поколебавшись, я взяла папку с надписью «Астролябия», чтобы на досуге изучить ее содержимое. Впрочем, когда он появится у меня, этот досуг!
Прежде чем выйти из кабинета, я остановилась перед дверью, прислушиваясь. Вроде бы в коридоре царила тишина. Я последний раз огляделась и протянула руку к двери, но в это мгновение мой взгляд упал на окно.
Тяжелые портьеры были наполовину раздернуты, и я увидела, что окно плотно закрыто. Конечно, его могли закрыть уже после появления милиции, но я вспомнила слова Ларисы Ивановны: когда на ее крик в переговорную прибежал охранник Деткин, он первым делом раздернул занавески, и окна были закрыты… она уверенно, не один раз повторила это.
Однако я отлично помнила, что, когда я вошла в переговорную перед самым убийством Ильи Артуровича, окно было распахнуто. Занавески действительно были задернуты, и врывающийся в окно ветер надувал их, как паруса… мне даже сейчас стало немного зябко, как будто я снова почувствовала гуляющий по комнате сквозняк.
Что же из этого следует?
Во всяком случае, из этого следует, что в кабинете был еще кто-то, кроме меня и Меликханова. Кто-то, кто закрыл окно, пока я находилась без сознания.
Или этот кто-то был там все время, или он появился после того, как я потеряла сознание, и покинул кабинет до того, как я пришла в себя. Но это значит… это значит, что я вовсе не убивала Меликханова!
У меня словно гора с плеч свалилась.
Мучившее меня все это время сознание, что я в беспамятстве убила человека, отпустило меня, я смогла вздохнуть полной грудью.
Но и Антон Степанович, наш бедный Карабас, тоже никого не убивал, хотя над ним и тяготеет это обвинение.
Значит, мы с ним должны объединить свои усилия и самостоятельно распутать это дело, чтобы освободить себя от всяких подозрений.
Я приоткрыла дверь, выскользнула в коридор, настороженно осмотрелась. Убедившись, что никого поблизости нет, снова закрыла дверь, заперла ее ключом Карабаса, приладила на место бумажку с печатью.
По дороге в свой кабинет я, к счастью, никого не встретила.
Войдя к себе, я с порога пропела:
— Без женщин жить нельзя на свете, нет…
Антон Степанович, кряхтя, выбрался из шкафа и проворчал:
— Ну сколько можно повторять! Мы же договаривались, что это будет ария Лизы из «Пиковой дамы»…
— Мало ли о чем мы договаривались! Я всего лишь спела то, что очень подходит к настоящему моменту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72