— Я? Сюда? — Он уставился на меня с детской обидой. — Я ведь не йог и не цирковой акробат! Я сюда ни за что не помещусь!
— Нужда делает чудеса! — холодно проговорила я. — В туалет хотите?
Он покраснел, но тут же согнулся и послушно полез в столик. Самое интересное, что через пять минут он сумел там как-то устроиться, только одна нога в дорогом модном ботинке предательски вылезала наружу. Я попыталась впихнуть ее глубже, но тогда с другой стороны высунулся локоть.
Я махнула рукой на несущественные детали, завесила столик застиранной простыней, найденной в той же кладовке, и выкатила столик с Мельниковым в коридор.
К счастью, там не было ни души.
Я представила себе, что кто-то из деловых знакомых Антона Степановича увидит, как его, управляющего отделением банка, в сложенном виде везут в туалет, и невольно прыснула. Из-под простыни донеслось возмущенное пыхтение.
Впрочем, мне и самой стало не до смеха: без груза столик был легким, но с Мельниковым внутри я его едва катила, чувствуя себя каторжником, прикованным к тачке с рудой. К счастью, ехать пришлось недолго: ближайший туалет был через две двери от моего кабинета.
Я вкатила столик внутрь, убедилась, что в туалете никого нет, и выпустила Антона Степановича наружу.
Выбравшись из столика, он огляделся и побагровел:
— Куда ты меня привезла? Это ведь женский туалет! Ты надо мной просто издеваешься!
— А чего вы хотели? Чтобы я таскала вас с этажа на этаж по лестнице или вызывала лифт? На этом этаже мужского нет! И вообще — хватит привередничать!
Мне действительно осточертели его бесконечные капризы, так что буквально подмывало послать бывшего шефа к черту… однако я вспомнила вчерашнюю сцену в его кабинете, осознала, что он страдает фактически за меня, и я уже хотела извиниться, но он тоже, наверное, понял, что позволил себе лишнее, пробурчал что-то примирительное и скрылся в кабинке.
Я встала перед зеркалом, как говорят, на стреме, и от нечего делать оглядела свое лицо.
Как ни странно, выглядела я довольно неплохо: в глазах появился блеск, на щеках играл румянец… похоже, что стрессы двух последних дней действовали на меня благотворно.
Однако обстановка была нервной. Я покосилась на кабинку и уже хотела поторопить Мельникова, как вдруг дверь туалета открылась и в него вошла Лена Андросова.
Я вздрогнула и, чтобы предупредить Антона Степановича, запела первое, что пришло в голову.
Это оказалась песенка из детской передачи «Спокойной ночи, малыши».
— Спят усталые игрушки… — пропела я как можно громче.
Андросова посмотрела на меня с ужасом.
— Жень, ты чего? Тебе плохо? Это на тебя так смерть начальника повлияла?
— Да нет, мне хорошо. — Я широко улыбнулась и продолжила: — Книжки спят!
Андросова на всякий случай отступила к двери.
— Ты извини, — проговорила она, вглядываясь в мое лицо. — Если ты тут… того… нюхаешь чего или колешься… так я про это ничего знать не хочу!
— Да ты не бойся. — Я улыбнулась еще шире. — Мне врач велел петь для укрепления легких, вот я и пою, пока никто меня не слышит! Одеяла и подушки ждут ребят…
— Ну ладно, я тогда в другой туалет пойду! — И испуганная Ленка вылетела в коридор.
— Можете выходить! — окликнула я Антона Степановича.
Он тут же выбрался из кабинки и спросил:
— Что это было?
— Это вы о чем?
— Ну, вот это… спят усталые игрушки…
— Ну, вы же велели мне петь в случае опасности!
— Да, но ведь не это! Я предлагал вам петь арию Лизы из оперы «Пиковая дама»…
— А что, вы думаете, это выглядело бы менее глупо?
На самом деле я просто не помню эту арию, но не обязательно же ему в этом признаваться!
— Давайте, скорее залезайте в стол, а то как бы еще кто-нибудь не пришел, пока мы тут обсуждаем ваши музыкальные пристрастия!
Он тяжело закряхтел и полез обратно.
На этот раз на упаковку ушло гораздо больше времени — теперь у него не было такого мощного стимула.
Наконец Мельников кое-как упихнулся в стол, я завесила его простыней и покатила в обратном направлении.
До моего кабинета добрались без приключений. Я взглянула на часы и подумала, что, пожалуй, еще успею чего-нибудь быстренько съесть.
Антон Степанович с трудом выбрался из стола, размял конечности и проговорил:
— Да, вот еще что… будьте добры, принесите мне чистое белье. Носки, рубашку… трусы…
Перед последним словом он немного замялся.
— Да?! — Я уставилась на него как баран на новые ворота. — Это еще зачем?
— Что значит — зачем? — Он преисполнился искреннего возмущения. — Я, между прочим, цивилизованный человек и привык менять белье каждый день! Конечно, принять душ или ванну мне здесь не удастся, — при этом он окинул мой кабинет неодобрительным взглядом, как будто это я виновата, что здесь нет ванной комнаты, — но это не значит, что я должен совершенно опускаться!
— И где я все это должна взять? — осведомилась я, стараясь сдержать переполнявшее меня возмущение.
— Ну, где… купите в магазине! Ах да… — Он достал из кармана бумажник и протянул мне карточку «Виза Голд».
Я сосчитала до десяти, чтобы не взорваться, и покинула кабинет.
Выйдя из здания банка, я захотела есть. Однако обеденное время катастрофически заканчивалось, и вместо того, чтобы не торопясь пообедать и выпить чашечку кофе в соседнем бистро, я понеслась в сторону Большого проспекта — искать белье для «цивилизованного человека».
Миновав целых три обувных магазина, я так и не увидела ни одного подходящего профиля. Наконец, свернув в переулок, увидела несколько лотков, около которых суетились две разбитные тетки с громкими, как у политического оратора, голосами.
— Девочки, берем кофточки! Пижамки всех расцветок! Лифчики любых номеров, от нулевого до цирка шапито!
— Мужское белье имеется? — осведомилась я, остановившись возле лотка.
— А как же ж! — обрадовалась одна из торговок. — Все, что душе угодно! Тебе в подарок или чтоб носить?
— Не поняла. — Я удивленно уставилась на продавщицу.
— Ну, когда в подарок — это только чтобы красиво выглядело, главное дело — упаковка, а там уж — как получится, а чтоб носить — это уж упаковка не очень, зато не сразу выбросишь, даже после стирки пригодно к употреблению…
— Тогда — в подарок! — проговорила я мстительно. Уж что-что, а стирать это белье я не собиралась.
— Понятненько! А что насчет фасона?
— А какие бывают фасоны? — Я как-то никогда не задумывалась о фасонах мужского белья.
— Ну, если у вас отношения серьезные, длительные, с настроем на семейную жизнь — тогда бери «боксеры», семейные по-старому, а если одна романтика — тогда стринги…
Я представила Карабаса в стрингах и хихикнула:
— Нет, лучше уж «боксеры»…
— Ну а размер-то какой?
— Размер? — Я всерьез задумалась. — Черт его знает, какой у него размер… вроде большой…
— Ну ты даешь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72