Мне всю жизнь завидовала, что я красивая, а она — уродина. Все детство мне испоганила — ни погулять, ни в кино сходить, вечно мать с ней сидеть заставляла…
Все это я уже слышала неоднократно. Однако воспринимала совсем не так. Я одинока, думала раньше я, у меня никого нет, они — моя семья. Мама, Тинка, Сашка и даже Генка, раз он муж моей сестры. А в семье чего не бывает, и не выбирают родных-то…
Сегодня я взглянула на вещи по-другому. Вот, оказывается, как сестра про меня думает, она всерьез считает, что нянчила меня в детстве, недосыпала-недоедала, как несчастный чеховский Ванька Жуков. Раньше я думала, что Сашка все врет, чтобы ее пожалели, но теперь я, стоя за дверью, слушала ее беспристрастно и поняла, что сестра искренне верит в то, что говорит.
Я вспомнила, как Сашка хохотала и визжала в углу двора, окруженная мальчишками, а меня в это время едва не убили в темном заброшенном доме…
Но странно, раньше при этих воспоминаниях сердце начинало биться где-то у горла, кровь стучала в висках, я ощущала дикий ужас, сейчас же ничего этого не было. То есть я все помнила: как навалилось на меня тяжелое мужское тело, руки, сжимающие мое горло, ощущала, как крошки битых кирпичей и штукатурки впиваются мне в спину, но не было панического страха, я никого не боялась. Более того, я была твердо уверена, что никогда больше не будут мне сниться кошмары. Неужели я освободилась?
Ладно, об этом мы подумаем после. А сейчас разберемся с семейкой.
Рывком я распахнула дверь кухни. И как вы думаете, чем они там занимались? Правильно, Сашка повисла у Генки на шее и обслюнявила всю его морду. Показалось мне или нет, что Генка вовсе не в восторге от ее приторных ласк? Впрочем, он тут же перевел взгляд на меня и совершенно озверел.
— Опять подслушиваешь и подсматриваешь! — взревел он и отшвырнул сестру. — Ну я просто не знаю, что сейчас с ней сделаю!
— Ты соберешь свои деревяшки и уберешься из кухни, — отчеканила я. — И в прихожей не забудь убрать. И вообще, будь любезен, избавь нас от своих проектов, скоро все пространство заполонишь. Надоели твои трубы и лошадиные задницы!
— Да что ты в этом понимаешь! — заорал Генка. — Она еще мне указывать будет!
— Ты в квартире живешь не один, — твердо сказала я, — с другими тоже надо считаться. А если тебе не нравится — скатертью дорожка, мы никого не держим.
Генка прямо задохнулся от возмущения, а пока он приходил в себя, вступила сестра.
— Да как ты смеешь так разговаривать с моим мужем! — заорала она. — Да ты вообще тут не хозяйка!
— Ой, достала она меня! — Генка едва продышался.
— Да она всю жизнь всех достает! — орала сестра.
Генка бросил свой лобзик, пнул ногой фанерки и ушел в комнату. На кухне появилась мама, испуганно на нас глядя. Я кинулась к сковороде — голубцов не было. Нарочно все сожрал, сволочь, и как только не подавился!
Ярость заволокла глаза и требовала выхода. Сестра еще что-то кричала мне вслед, но я устремилась к стенному шкафу в прихожей. С грохотом вывалилась оттуда старая обувь, Тинкины коньки, какие-то коробки. И в самом дальнем углу я нашла то, что искала, топор. Хороший топор, ладный, топорище гладкое.
— Ух ты! — взвизгнула Тинка, увидев меня с топором наперевес, она думала, что я иду убивать Генку.
— Женя! — слабо вскрикнула мать, а сестра с визгом бросилась в комнату.
Я вошла в ванную и вспомнила свой последний сон, как я бью и бью ненавистного рыжего мужика лопатой.
Хрясь! — несчастная половина лошади упала на пол. Хрясь! — отвалилась одна нога. Через несколько минут в ванной валялась куча ошметков. Я собрала их в старую наволочку и наконец приняла настоящий душ.
Выходила я из ванной осторожно, держа топор наготове. Они все торчали в прихожей.
— Видел? — Я показала Генке наволочку. — Вот так-то.
— Сука, — выдохнул он и сделал шаг в мою сторону, но сестра ухватила его за руки.
— Слушай внимательно, сестричка, — заговорила я миролюбиво. — Я, конечно, в этой квартире не хозяйка, но ты сколько уже не работаешь? Месяцев пять или больше? А твой муженек когда последний раз приносил в дом хоть что-то полезное, а не это барахло? — Я пнула ногой остатки бедной лошади. — Так позволь разъяснить ситуацию. Вы все живете на мои деньги.
— Так и знала, что ты опустишься до попреков! — высокопарно выкрикнула сестра.
— А если я вас достала, то вот интересно, как это кусок вам поперек горла не становится?
Никогда не ожидала я от себя подобных слов, вот и у мамы в глазах ужас.
— Женя, вы же родные сестры! — прошептала она.
Сашка быстро опомнилась и сообразила, что разговор принимает неприятный для нее оборот. Что-что, а свою выгоду соблюдать она всегда умела.
— Но я же не виновата, что не могу найти работу! — заговорила она нервно. — Сколько раз тебя просила устроить меня в банк!
— Угу, и кем? — поинтересовалась я. — Начальником? Ты же ничего делать не умеешь, никакого диплома у тебя нет. Могу рекомендовать тебя только уборщицей, да и то не стану, потому что ты лентяйка, мне же потом выскажут!
— Ну знаешь! — вспыхнула Сашка.
— В общем так, дорогие мои. Тебя, сестрица, и твоего дармоеда кормить я больше не собираюсь, — твердо сказала я. — Хватит сидеть на моей шее, переходите на собственную.
— Да с них обоих где сядешь, там и слезешь! — влезла Тинка.
— Ты пока помолчи! — оборвала я. — С тобой отдельный будет разговор по поводу учебы и мальчиков. Спрошу по всей строгости!
Тинка поскучнела и удалилась.
— Мама, я не шучу. — Я повернулась к матери. — Хватит уже им потакать! Переходим на раздельное хозяйство! Пускай Сашка сама своего борова обихаживает!
— Хоть какой, а муж, — пробормотала мать, — без мужа плохо жить…
— Ты мне просто завидуешь… — начала сестра.
— Перестань! — перебила ее я. — Слушай, если я вам так мешаю, то отчего бы тебе не переехать к мужу? Все-таки у него отдельная квартира, однокомнатная, правда, но все же разместиться можно. Пускай он там творит, воплощает в жизнь свои идеи, а ты будешь за ним ухаживать. Я же не против… А Тинку можете оставить здесь, я прокормлю…
Сестра хлопнула дверью, а я пошла пить чай.
На следующее утро погода испортилась, как это часто случается в июне у нас в городе. Небо за окном хмурилось, явно обещая дождь, и градусник показывал далеко не летнюю температуру.
Я вздохнула и надела плащ.
И, разумеется, едва я вышла на улицу, солнце выглянуло из-за туч, и воздух быстро прогрелся, так что я в своем плаще выглядела белой вороной. Точнее, светло-оливковой — именно такого цвета был мой плащ.
Войдя в свой кабинет, я удивленно нахмурилась: на моем столе, рядом с клавиатурой компьютера, стояла чашка из-под кофе с коричневыми разводами на стенках.
Накануне, перед уходом с работы, я вымыла эту чашку. Точно помню, что вымыла… или нет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Все это я уже слышала неоднократно. Однако воспринимала совсем не так. Я одинока, думала раньше я, у меня никого нет, они — моя семья. Мама, Тинка, Сашка и даже Генка, раз он муж моей сестры. А в семье чего не бывает, и не выбирают родных-то…
Сегодня я взглянула на вещи по-другому. Вот, оказывается, как сестра про меня думает, она всерьез считает, что нянчила меня в детстве, недосыпала-недоедала, как несчастный чеховский Ванька Жуков. Раньше я думала, что Сашка все врет, чтобы ее пожалели, но теперь я, стоя за дверью, слушала ее беспристрастно и поняла, что сестра искренне верит в то, что говорит.
Я вспомнила, как Сашка хохотала и визжала в углу двора, окруженная мальчишками, а меня в это время едва не убили в темном заброшенном доме…
Но странно, раньше при этих воспоминаниях сердце начинало биться где-то у горла, кровь стучала в висках, я ощущала дикий ужас, сейчас же ничего этого не было. То есть я все помнила: как навалилось на меня тяжелое мужское тело, руки, сжимающие мое горло, ощущала, как крошки битых кирпичей и штукатурки впиваются мне в спину, но не было панического страха, я никого не боялась. Более того, я была твердо уверена, что никогда больше не будут мне сниться кошмары. Неужели я освободилась?
Ладно, об этом мы подумаем после. А сейчас разберемся с семейкой.
Рывком я распахнула дверь кухни. И как вы думаете, чем они там занимались? Правильно, Сашка повисла у Генки на шее и обслюнявила всю его морду. Показалось мне или нет, что Генка вовсе не в восторге от ее приторных ласк? Впрочем, он тут же перевел взгляд на меня и совершенно озверел.
— Опять подслушиваешь и подсматриваешь! — взревел он и отшвырнул сестру. — Ну я просто не знаю, что сейчас с ней сделаю!
— Ты соберешь свои деревяшки и уберешься из кухни, — отчеканила я. — И в прихожей не забудь убрать. И вообще, будь любезен, избавь нас от своих проектов, скоро все пространство заполонишь. Надоели твои трубы и лошадиные задницы!
— Да что ты в этом понимаешь! — заорал Генка. — Она еще мне указывать будет!
— Ты в квартире живешь не один, — твердо сказала я, — с другими тоже надо считаться. А если тебе не нравится — скатертью дорожка, мы никого не держим.
Генка прямо задохнулся от возмущения, а пока он приходил в себя, вступила сестра.
— Да как ты смеешь так разговаривать с моим мужем! — заорала она. — Да ты вообще тут не хозяйка!
— Ой, достала она меня! — Генка едва продышался.
— Да она всю жизнь всех достает! — орала сестра.
Генка бросил свой лобзик, пнул ногой фанерки и ушел в комнату. На кухне появилась мама, испуганно на нас глядя. Я кинулась к сковороде — голубцов не было. Нарочно все сожрал, сволочь, и как только не подавился!
Ярость заволокла глаза и требовала выхода. Сестра еще что-то кричала мне вслед, но я устремилась к стенному шкафу в прихожей. С грохотом вывалилась оттуда старая обувь, Тинкины коньки, какие-то коробки. И в самом дальнем углу я нашла то, что искала, топор. Хороший топор, ладный, топорище гладкое.
— Ух ты! — взвизгнула Тинка, увидев меня с топором наперевес, она думала, что я иду убивать Генку.
— Женя! — слабо вскрикнула мать, а сестра с визгом бросилась в комнату.
Я вошла в ванную и вспомнила свой последний сон, как я бью и бью ненавистного рыжего мужика лопатой.
Хрясь! — несчастная половина лошади упала на пол. Хрясь! — отвалилась одна нога. Через несколько минут в ванной валялась куча ошметков. Я собрала их в старую наволочку и наконец приняла настоящий душ.
Выходила я из ванной осторожно, держа топор наготове. Они все торчали в прихожей.
— Видел? — Я показала Генке наволочку. — Вот так-то.
— Сука, — выдохнул он и сделал шаг в мою сторону, но сестра ухватила его за руки.
— Слушай внимательно, сестричка, — заговорила я миролюбиво. — Я, конечно, в этой квартире не хозяйка, но ты сколько уже не работаешь? Месяцев пять или больше? А твой муженек когда последний раз приносил в дом хоть что-то полезное, а не это барахло? — Я пнула ногой остатки бедной лошади. — Так позволь разъяснить ситуацию. Вы все живете на мои деньги.
— Так и знала, что ты опустишься до попреков! — высокопарно выкрикнула сестра.
— А если я вас достала, то вот интересно, как это кусок вам поперек горла не становится?
Никогда не ожидала я от себя подобных слов, вот и у мамы в глазах ужас.
— Женя, вы же родные сестры! — прошептала она.
Сашка быстро опомнилась и сообразила, что разговор принимает неприятный для нее оборот. Что-что, а свою выгоду соблюдать она всегда умела.
— Но я же не виновата, что не могу найти работу! — заговорила она нервно. — Сколько раз тебя просила устроить меня в банк!
— Угу, и кем? — поинтересовалась я. — Начальником? Ты же ничего делать не умеешь, никакого диплома у тебя нет. Могу рекомендовать тебя только уборщицей, да и то не стану, потому что ты лентяйка, мне же потом выскажут!
— Ну знаешь! — вспыхнула Сашка.
— В общем так, дорогие мои. Тебя, сестрица, и твоего дармоеда кормить я больше не собираюсь, — твердо сказала я. — Хватит сидеть на моей шее, переходите на собственную.
— Да с них обоих где сядешь, там и слезешь! — влезла Тинка.
— Ты пока помолчи! — оборвала я. — С тобой отдельный будет разговор по поводу учебы и мальчиков. Спрошу по всей строгости!
Тинка поскучнела и удалилась.
— Мама, я не шучу. — Я повернулась к матери. — Хватит уже им потакать! Переходим на раздельное хозяйство! Пускай Сашка сама своего борова обихаживает!
— Хоть какой, а муж, — пробормотала мать, — без мужа плохо жить…
— Ты мне просто завидуешь… — начала сестра.
— Перестань! — перебила ее я. — Слушай, если я вам так мешаю, то отчего бы тебе не переехать к мужу? Все-таки у него отдельная квартира, однокомнатная, правда, но все же разместиться можно. Пускай он там творит, воплощает в жизнь свои идеи, а ты будешь за ним ухаживать. Я же не против… А Тинку можете оставить здесь, я прокормлю…
Сестра хлопнула дверью, а я пошла пить чай.
На следующее утро погода испортилась, как это часто случается в июне у нас в городе. Небо за окном хмурилось, явно обещая дождь, и градусник показывал далеко не летнюю температуру.
Я вздохнула и надела плащ.
И, разумеется, едва я вышла на улицу, солнце выглянуло из-за туч, и воздух быстро прогрелся, так что я в своем плаще выглядела белой вороной. Точнее, светло-оливковой — именно такого цвета был мой плащ.
Войдя в свой кабинет, я удивленно нахмурилась: на моем столе, рядом с клавиатурой компьютера, стояла чашка из-под кофе с коричневыми разводами на стенках.
Накануне, перед уходом с работы, я вымыла эту чашку. Точно помню, что вымыла… или нет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72