Девушка сложила в сумочку бумаги, а Старыгин положил в карманы пиджака глиняные таблички.
Они отдернули занавеску и сообщили Моррису, что закончили ознакомление с ячейкой.
Молчаливый Уинстон поместил опустошенный ящик на прежнее место в стене, а разговорчивый клерк проводил их до самого выхода из банка.
После затхлого, искусственного воздуха подземелья воздух Рима показался Маше пьянящим, как молодое вино из древних тосканских виноградников.
— Ну и куда мы сейчас? — осведомился Старыгин.
— Вероника приглашала нас к себе…
— Прежде мне хотелось бы посмотреть, что за таблички хранил в банке ваш дедушка. Судя по тому, как сложно было их получить, они должны содержать какую-то очень важную информацию.
— Ну и где вы хотите этим заниматься?
— В библиотеке, конечно! Где еще заниматься расшифровкой клинописных надписей? Думаю, что на вилле этой утонченной вдовы это будет не так удобно.
Старыгин махнул рукой, и рядом с ними остановилось проезжающее такси.
Через двадцать минут их высадили на площади перед библиотекой университета.
Эта площадь представляла собой удивительное зрелище. Она вся была заставлена бесчисленными мотороллерами. Мотороллеры были самых разных, поразительно ярких цветов — бирюзовые, голубые, розовые, сиреневые, оранжевые, перламутровые, переливающиеся всеми цветами радуги, они напоминали экзотических южных насекомых. Вообще, насколько Маша смогла заметить, в Вечном городе мотороллер — самое распространенное средство передвижения. Маленький, юркий, он может проскочить по самой узкой улочке, ему не страшны бесконечные пробки, а поскольку погода в Риме почти всегда прекрасная и пассажиры не рискуют промокнуть, то мотороллер становится просто незаменимым транспортным средством.
На мотороллерах передвигаются солидные бизнесмены, озабоченные домохозяйки, юркие адвокаты, степенные матери семейств, элегантные дамы и худенькие старушки, священники в длинных сутанах и монахини в черных одеяниях, подростки и старики. Несколько раз Маша видела, как знакомые дамы, остановив мотороллеры перед светофором, здороваются и вступают в разговор. Светофор переключается на зеленый, а кумушки все еще чешут языками, не обращая внимания на раздраженные окрики и сигналы окружающих.
Разумеется, для римских студентов мотороллер — это вообще единственное и любимое средство передвижения и вообще лучший друг, поэтому на площади перед университетом было размещено настоящее море мотороллеров.
Протиснувшись между разноцветными машинами, Старыгин и Маша вошли в просторное здание библиотеки. Полусонный охранник проводил их равнодушным взглядом.
Войдя в огромный читальный зал, Дмитрий Алексеевич уверенно направился к стойке, за которой восседала сутулая бледная дама в очках, как две капли воды похожая на Танечку из эрмитажного кабинета рукописей. Старыгин представился ей, изложил свою просьбу.
Дама порозовела, выскочила из-за стойки и лично проводила симпатичного посетителя к свободному столу, пообещав ему любую необходимую литературу и вообще всякую поддержку, какая только может быть в ее силах.
«Он явно имеет успех у библиотечных дамочек определенного типа», — подумала Маша то ли ревниво, то ли насмешливо.
Старыгин выложил на стол глиняные таблички, блокнот для записей и карандаши, включил лампу под зеленым абажуром и с явным удовольствием сказал Маше:
— Если я не ошибаюсь, ваш дедушка оставил нам что-то вроде Розеттского камня.
— Вроде чего? — переспросила Маша.
— Так называли черный камень с высеченной надписью на трех языках, найденный неизвестным французским солдатом около Розетты, на Ниле, во время египетского похода Наполеона. Именно этот камень дал возможность Франсуа Шампольону расшифровать египетские иероглифы. Сравнивая три надписи, он понял значение иероглифов…
Дмитрий Алексеевич положил таблички рядом и внимательно вгляделся в них.
— Правда, нам нужно сравнивать себя скорее не с Шампольоном, а с Гротефендом, — проговорил он после минутной паузы.
— А это еще кто? — осведомилась Маша с некоторым раздражением. Ее уже утомила манера Старыгина заваливать собеседника бесчисленными историческими фактами и незнакомыми именами.
— Георг Фридрих Гротефенд — это простой учитель из Геттингена в Германии, который расшифровал ассирийскую клинопись. В отличие от Шампольона, который хорошо знал множество восточных языков, Гротефенд не знал того языка, на котором была написана расшифрованная им надпись. Точно так же, как мы. Он просто разгадывал ее, как головоломку в воскресной газете. Обратил внимание на сочетание знаков, встречающееся чаще других, и предположил, что оно значит «царь».
Кроме того, он тоже имел дело с клинописными значками. Хотя клинописью написана только одна из этих табличек, вторая покрыта какими-то совсем другими знаками… Если ваш дед, профессор Магницкий, оставил эти две таблички как ключ к прочтению своих шифрованных записей, он должен был хотя бы одну из них сделать вполне понятной для своих наследников…
Старыгин еще какое-то время разглядывал табличку, а потом оживился и повернулся к Маше.
— Мне понадобится ваша помощь…
— Наверное, вы перепутали меня с той ученой дамой за стойкой, — насмешливо отозвалась девушка.
— Нет, думаю, как раз вы скорее сможете мне помочь. У вас ведь наверняка есть зеркало?
Хотя бы небольшое!
— Зеркальце? Маленькое зеркальце есть здесь, — Маша открыла пудреницу и протянула ее Старыгину. — А зачем вам вдруг понадобилось зеркало? Вы хотите выдавить прыщик?
— Будет вам! Просто мне пришло в голову, что эта табличка написана самым обычным латинским шрифтом, только наоборот, справа налево, как писал свои труды Леонардо да Винчи. Так что читать ее нужно в зеркале.
Старыгин повернул табличку боком и попросил Машу держать зеркальце против нее.
— Жаль, оно немножко маловато, — посетовал он, вглядываясь в отражение.
— Уж какое есть! — фыркнула Маша. — Что же я, по-вашему, должна носить с собой метровое зеркало в золотой раме?
— Не обижайтесь, — пробормотал Дмитрий Алексеевич. — Я был прав, это зеркальная надпись, сделана на латыни. Вот что написал ваш покойный дедушка:
"Дорогая моя, сожалею, что мало общался с тобой. Это вина не моя, а твоих родителей. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых, а тебе угрожает серьезная опасность.
Подлинная причина ее в твоем происхождении. Им нужны три элемента, один из которых — ты сама. К счастью, третий им недоступен.
Кровь, во всем виновата наша кровь. Спасение в Гизе. Следует успеть до трех семерок. Твой несчастный дед, король без владений Бодуэн де Куртенэ".
Старыгин поднял глаза на Машу.
— Итак, письмо, несомненно, адресовано вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74