И то оказалась вырванной половина страниц, хорошо, что не на букву "М".
Профессора Дамиано Манчини не было в телефонной книге. Было штук десять разных Манчини, но ни один из них не звался Дамиано и ни один не жил по указанному адресу.
— Прошло больше двадцати лет, он мог переехать в другой город, умереть наконец! вздохнул Старыгин. — Да и зачем он вам нужен? Может, он и не вспомнит вашего деда…
Пошли отсюда!
— Куда вы так торопитесь? В этом гадюшнике, безо всяких на то оснований называемом отелем, вполне обойдутся некоторое время без нас!
— Вы сами захотели туда пойти ночевать!
Признайтесь, что пошли в эту гостиницу исключительно из духа противоречия!
«Ни за что не признаюсь», — подумала Маша, не удостаивая своего спутника ответом.
— И торчите в этой будке назло мне! А я спать хочу! Устал я бегать по подземельям!
— Да тише вы! — зашипела Маша. — Что вам все неймется? Вот смотрите, Вероника Манчини, адрес: вилла «Крипта» и что-то там еще…
«Крипта», понимаете? Это вам ни о чем не говорит? Что написано в дневнике деда на первой странице? Вряд ли это простое совпадение! Если профессор Манчини умер, то эта дама вполне может быть его женой, то есть вдовой.
Или дочерью…
— Вам очень хочется настоять на своем, вздохнул Старыгин, — Что ж, звоните, сами с ней объясняйтесь.
На вопрос, может ли Маша поговорить с синьорой Манчини, пожилой женский голос на ломаном английском ответил, что уже поздно и синьора легла спать.
— Постойте! — закричала Маша. — Прошу вас, не вешайте трубку! Меня зовут Мария Магницкая! Я приехала из Петербурга! Я ищу профессора Дамиано Манчини! Простите за мой вопрос, но синьора не имеет к нему отношения?
В трубке воцарилось долгое молчание, потом женщина пробормотала, чтобы подождали у телефона, и удалилась. Слышны были медленные шаркающие шаги и скрип двери, потом все стихло. Мимо будки прошла шумная компания подростков с гитарой, потом проехал полицейский на мотороллере и подозрительно поглядел в их сторону. Старыгин отвернулся и прижал Машу к себе.
— Наверное, мы ведем себя глупо, — вздохнул он, когда улица снова опустела, — отчего нужно бояться властей здесь, в Риме? Ведь мы же ничего плохого не сделали.
Маша совершенно машинально отметила, что он слишком много вздыхает, и попыталась отстраниться, но в тесной будке это было невозможно. Положение спасла телефонная трубка, в которой раздался тот же голос.
Женщина сообщила, что синьора Манчини примет их завтра в десять утра на вилле «Крипта».
— Ну и ну! — Старыгин покрутил головой.
Они никого не встретили ни в холле отеля, ни на лестнице.
Среди ночи Маша проснулась. Из соседнего номера сквозь тонкую стенку доносились весьма недвусмысленные звуки. Хоть Маша впервые была в Италии и находилась в Риме недолгое время, она увидела, что уличные указатели обозначаются чаще всего музыкальными терминами. На гараже возле папского дома была надпись Adagio, что означало: «Въезжать медленно». Музыкальные термины мелькали и в разговоре темпераментных итальянцев; для них это были просто нужные слова.
Нынешнюю ситуацию за стенкой, пользуясь музыкальной терминологией, можно было охарактеризовать как бурное и продолжительное Allegro, переходящее в мощное Crescendo, сменяющееся затухающим Moderate.
Было душно и сыро. Маша подошла к окну и закурила. Из окна не тянуло свежестью, занавеска была влажной.
Старыгин крепко спал, завернувшись в одеяло, лицо его выглядело умиротворенным, его не беспокоили ни звуки за стенкой, ни духота, ни мысли о завтрашнем дне.
«Чурбан какой!» — подумала Маша, засыпая.
* * *
Наутро они выпили кофе в той же самой пиццерии и прошли несколько кварталов пешком, прежде чем увидели свободное такси. Маша показала водителю страницу из телефонного справочника, которую она вырвала вчера, посчитав, что от разоренной книжки немного убудет. Водитель заохал, замотал головой и назвал цену, судя по бегающим глазкам, несусветно высокую.
Городские улицы постепенно сменялись красивыми каменными стенами, за которыми видны были деревья. Наконец водитель остановился. Стена была из старого камня, высокая, так что заглянуть через нее не представлялось возможности. Водитель заверил их, что это и есть то, что они искали, позвонил и уехал, заметив, что в стене открылась небольшая калитка. Старыгин с Машей вошли и услышали шум отъезжающей машины.
Перед ними лежал сад, и вилась узкая дорожка между деревьями. Вокруг не было ни души.
Тишину нарушал только ветерок, шелестящий в кронах. Пролетела какая-то пичуга, ничуть не боясь, уселась на ветку. Маша поймала скептический взгляд Старыгина и зашагала по дорожке, высоко подняв голову. Дорожка круто поворачивала, и перед глазами открылся вполне современного вида бассейн. Стройное смуглое женское тело двигалось, стремительно рассекая голубую воду. Сквозь блики на воде женщина казалась загадочной русалкой. Маша перехватила восхищенный взгляд Старыгина и подумала невольно, будет ли она смотреться так же хорошо в бассейне. Не заметив или сделав вид, что не заметила посетителей, женщина поплыла к дальнему краю бассейна, вы-бралась на берег и скрылась из виду.
Глазам открылся дом — двухэтажное строение из серого камня. Навстречу спешила пожилая женщина в темном платье — скорей всего та самая, с которой Маша вчера разговаривала по телефону.
— Вы пришли чуть раньше, — сказала она, синьора сейчас выйдет. Она приглашает вас выпить кофе на террасе.
Каменная терраса была освещена утренним солнцем и уставлена цветущими апельсиновыми деревьями в кадках. Под полосатым тентом был накрыт стол для завтрака. Открылась стеклянная дверь и вошла хозяйка виллы, синьора Манчини. Очень высокая стройная женщина. Увидев ее в бассейне, Маша подумала, что это, несомненно, дочь профессора Манчини. Или племянница. Теперь же, при ярком свете, она поняла, что ошиблась. Скорее всего это была его вдова.
Женщина была одета в темные легкие брюки и лиловую блузку. Гладкие черные волосы, огромные яркие глаза, ничуть не поддавшиеся возрасту. Шея в вырезе блузки выглядела свежо, но все же Маша дала бы хозяйке виллы гораздо больше сорока.
— Меня зовут Вероника Манчини, — низким хрипловатым голосом сказала женщина, — вот уже много лет я вдова профессора Дамиано Манчини. Какое у вас ко мне дело?
— Я — Мария Магницкая, внучка профессора Магницкого, он же Бодуэн де Куртенэ, — сказала в ответ Маша, — это мой.., друг, сотрудник Эрмитажа, Дмитрий Старыгин.
Краем глаза она заметила, как Старыгин невольно дернулся от удивления, ах да, она же не сказала ему, что настоящая фамилия ее деда была Бодуэн де Куртенэ.
— Могу я взглянуть на ваши документы? настороженно спросила хозяйка виллы.
Она долго рассматривала Машин паспорт, потом вернула и пригласила присесть за стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Профессора Дамиано Манчини не было в телефонной книге. Было штук десять разных Манчини, но ни один из них не звался Дамиано и ни один не жил по указанному адресу.
— Прошло больше двадцати лет, он мог переехать в другой город, умереть наконец! вздохнул Старыгин. — Да и зачем он вам нужен? Может, он и не вспомнит вашего деда…
Пошли отсюда!
— Куда вы так торопитесь? В этом гадюшнике, безо всяких на то оснований называемом отелем, вполне обойдутся некоторое время без нас!
— Вы сами захотели туда пойти ночевать!
Признайтесь, что пошли в эту гостиницу исключительно из духа противоречия!
«Ни за что не признаюсь», — подумала Маша, не удостаивая своего спутника ответом.
— И торчите в этой будке назло мне! А я спать хочу! Устал я бегать по подземельям!
— Да тише вы! — зашипела Маша. — Что вам все неймется? Вот смотрите, Вероника Манчини, адрес: вилла «Крипта» и что-то там еще…
«Крипта», понимаете? Это вам ни о чем не говорит? Что написано в дневнике деда на первой странице? Вряд ли это простое совпадение! Если профессор Манчини умер, то эта дама вполне может быть его женой, то есть вдовой.
Или дочерью…
— Вам очень хочется настоять на своем, вздохнул Старыгин, — Что ж, звоните, сами с ней объясняйтесь.
На вопрос, может ли Маша поговорить с синьорой Манчини, пожилой женский голос на ломаном английском ответил, что уже поздно и синьора легла спать.
— Постойте! — закричала Маша. — Прошу вас, не вешайте трубку! Меня зовут Мария Магницкая! Я приехала из Петербурга! Я ищу профессора Дамиано Манчини! Простите за мой вопрос, но синьора не имеет к нему отношения?
В трубке воцарилось долгое молчание, потом женщина пробормотала, чтобы подождали у телефона, и удалилась. Слышны были медленные шаркающие шаги и скрип двери, потом все стихло. Мимо будки прошла шумная компания подростков с гитарой, потом проехал полицейский на мотороллере и подозрительно поглядел в их сторону. Старыгин отвернулся и прижал Машу к себе.
— Наверное, мы ведем себя глупо, — вздохнул он, когда улица снова опустела, — отчего нужно бояться властей здесь, в Риме? Ведь мы же ничего плохого не сделали.
Маша совершенно машинально отметила, что он слишком много вздыхает, и попыталась отстраниться, но в тесной будке это было невозможно. Положение спасла телефонная трубка, в которой раздался тот же голос.
Женщина сообщила, что синьора Манчини примет их завтра в десять утра на вилле «Крипта».
— Ну и ну! — Старыгин покрутил головой.
Они никого не встретили ни в холле отеля, ни на лестнице.
Среди ночи Маша проснулась. Из соседнего номера сквозь тонкую стенку доносились весьма недвусмысленные звуки. Хоть Маша впервые была в Италии и находилась в Риме недолгое время, она увидела, что уличные указатели обозначаются чаще всего музыкальными терминами. На гараже возле папского дома была надпись Adagio, что означало: «Въезжать медленно». Музыкальные термины мелькали и в разговоре темпераментных итальянцев; для них это были просто нужные слова.
Нынешнюю ситуацию за стенкой, пользуясь музыкальной терминологией, можно было охарактеризовать как бурное и продолжительное Allegro, переходящее в мощное Crescendo, сменяющееся затухающим Moderate.
Было душно и сыро. Маша подошла к окну и закурила. Из окна не тянуло свежестью, занавеска была влажной.
Старыгин крепко спал, завернувшись в одеяло, лицо его выглядело умиротворенным, его не беспокоили ни звуки за стенкой, ни духота, ни мысли о завтрашнем дне.
«Чурбан какой!» — подумала Маша, засыпая.
* * *
Наутро они выпили кофе в той же самой пиццерии и прошли несколько кварталов пешком, прежде чем увидели свободное такси. Маша показала водителю страницу из телефонного справочника, которую она вырвала вчера, посчитав, что от разоренной книжки немного убудет. Водитель заохал, замотал головой и назвал цену, судя по бегающим глазкам, несусветно высокую.
Городские улицы постепенно сменялись красивыми каменными стенами, за которыми видны были деревья. Наконец водитель остановился. Стена была из старого камня, высокая, так что заглянуть через нее не представлялось возможности. Водитель заверил их, что это и есть то, что они искали, позвонил и уехал, заметив, что в стене открылась небольшая калитка. Старыгин с Машей вошли и услышали шум отъезжающей машины.
Перед ними лежал сад, и вилась узкая дорожка между деревьями. Вокруг не было ни души.
Тишину нарушал только ветерок, шелестящий в кронах. Пролетела какая-то пичуга, ничуть не боясь, уселась на ветку. Маша поймала скептический взгляд Старыгина и зашагала по дорожке, высоко подняв голову. Дорожка круто поворачивала, и перед глазами открылся вполне современного вида бассейн. Стройное смуглое женское тело двигалось, стремительно рассекая голубую воду. Сквозь блики на воде женщина казалась загадочной русалкой. Маша перехватила восхищенный взгляд Старыгина и подумала невольно, будет ли она смотреться так же хорошо в бассейне. Не заметив или сделав вид, что не заметила посетителей, женщина поплыла к дальнему краю бассейна, вы-бралась на берег и скрылась из виду.
Глазам открылся дом — двухэтажное строение из серого камня. Навстречу спешила пожилая женщина в темном платье — скорей всего та самая, с которой Маша вчера разговаривала по телефону.
— Вы пришли чуть раньше, — сказала она, синьора сейчас выйдет. Она приглашает вас выпить кофе на террасе.
Каменная терраса была освещена утренним солнцем и уставлена цветущими апельсиновыми деревьями в кадках. Под полосатым тентом был накрыт стол для завтрака. Открылась стеклянная дверь и вошла хозяйка виллы, синьора Манчини. Очень высокая стройная женщина. Увидев ее в бассейне, Маша подумала, что это, несомненно, дочь профессора Манчини. Или племянница. Теперь же, при ярком свете, она поняла, что ошиблась. Скорее всего это была его вдова.
Женщина была одета в темные легкие брюки и лиловую блузку. Гладкие черные волосы, огромные яркие глаза, ничуть не поддавшиеся возрасту. Шея в вырезе блузки выглядела свежо, но все же Маша дала бы хозяйке виллы гораздо больше сорока.
— Меня зовут Вероника Манчини, — низким хрипловатым голосом сказала женщина, — вот уже много лет я вдова профессора Дамиано Манчини. Какое у вас ко мне дело?
— Я — Мария Магницкая, внучка профессора Магницкого, он же Бодуэн де Куртенэ, — сказала в ответ Маша, — это мой.., друг, сотрудник Эрмитажа, Дмитрий Старыгин.
Краем глаза она заметила, как Старыгин невольно дернулся от удивления, ах да, она же не сказала ему, что настоящая фамилия ее деда была Бодуэн де Куртенэ.
— Могу я взглянуть на ваши документы? настороженно спросила хозяйка виллы.
Она долго рассматривала Машин паспорт, потом вернула и пригласила присесть за стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74