Таким специфическим ресурсом может быть и
капитал ("классическая фирма"), и труд (инжиниринговая
фирма): "Верить, что "капитал" есть в некотором смысле
"босс" и что он "нанимает" труд, -- пишут А. Алчян и С.
Вудуорд, -- значит быть не в состоянии понять, что форму
фирмы определяют более глубинные силы" (8, с. 72).
Соединение "лидерства" и "специфичности" в одном лице
характерно только для "классической" капиталистической
фирмы. Различные варианты разделения и комбинирования этих
функций могут быть связаны как с повышением, так и с
понижением эффективности в зависимости от конкретных
экономических условий. Важнейший вклад из трансакционного
подхода к проблеме фирмы можно было бы сформулировать так:
нет никаких априорных оснований для того, чтобы отдавать
абсолютное предпочтение какой-то одной форме экономической
организации перед всеми остальными; каждая при определенной
структуре трансакционных издержек превращается в наиболее
эффективный способ координации экономической деятельности.
Поэтому главное достоинство системы частной собственности не
в том, что на ее основе вырабатывается какой-то однородный
тип организаций, превосходящий по эффективности все
остальные, а в том, что благодаря свободе обмена и
комбинирования прав собственности она предоставляет
максимально широкое поле для создания и выбора самых
различных организационных форм, в том числе и таких, которые
строятся на, казалось бы, противоположных ей принципах.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Оценивая теорию прав собственности, следует иметь в виду, что
многие экономисты Запада настроены к ней достаточно критически.
Отчасти это связано с ее особым интеллектуальным стилем, который
можно было бы назвать "прецедентным". Вместо построения
математизированных моделей, берется отдельный конкретный случай
из реальной деловой практики и скрупулезно прослеживается, что
можно извлечь из него с помощью инструментария экономической
теории. (Такой подход был свойственен А. Маршаллу и еще раньше
-- классикам буржуазной политэкономии.)
Но, конечно, дело не только в этом. Понятийный аппарат теории
прав собственности некоторые авторы считают не более чем
удвоением терминов, лишенным серьезного аналитического значения.
Открытие, что индивидуумы обмениваются не "пучками полезностей",
а "пучками прав на пучки полезностей", они сравнивают с
открытием мольеровского Журдена, узнавшего, что он, оказывается,
всю жизнь говорил прозой.
Далеко не все принимают понятие трансакционных издержек.
Дихотомия "издержки производства -- издержки трансакции" слишком
напоминает деление труда на производительный и
непроизводительный, давно отвергнутое западной экономической
теорией. Неизмеримость трансакционных издержек также служит
причиной настороженного отношения к ним. По словам одного
американского экономиста, "трансакционные издержки -- полезное
понятие, полезность которогоуменьшается пропорционально точности
его определения" (27, с. 149). Некоторые авторы уподобляют эту
категорию отстойнику, куда попадает все, что пока еще не стало
предметом самостоятельного анализа в экономической теории. Так,
в свое время к трансакционным издержкам причислялись
транспортные издержки и затраты на маркетинг. Но затем, став
объектом активного изучения, они были выделены в особый разряд и
исключены из состава издержек трансакции.
Теория прав собственности нередко впадает в порочный логический
круг. Например: от чего зависит уровень трансакционных издержек?
От существующего распределения прав собственности. Чем
определяется господствующая система прав собственности? Уровнем
и структурой трансакционных издержек. Трансакционные издержки
детерминируют характер прав собственности и в то же время сами
детерминируются им.
Появление такого рода тупиков в теории прав собственности не
случайно. В ней не проводится ясной границы между конкуренцией
на рынке в обычном смысле и мета-конкуренцией институтов. Не
замечаемые самими теоретиками прав собственности скачки с одного
уровня рассмотрения на другой приводят к изъянам в логической
структуре концепции.
Теория прав собственности разделяет со всем неоклассическим
направлением врожденную склонность к оправданию статус-кво.
Примером может служить та же идея институциональной
мета-конкуренции. Еслви какая-либо форма экономической
организации существует, значит она эффективна, потому что в
процессе конкурентной борьбы выживают сильнейшие, т. е. наиболее
эффективные, институты. Если же какие-либо организационные формы
практически не встречаются, значит они неэффективны. Итак, все
существующее (достаточно продолжительное время) эффективно!
Скажем, в США, где никогда не было недостатка в разного рода
утопических проектах, многократно предпринимались попытки
устроить дело на началах общей собственности, жить коммунами и
т. п. Раз в своей массе они оказались нежизнеспособными, значит
частная собственность является сравнительно более эффективным
институтом.
Однако идея мета-конкуренции институтов предполагает наличие
эффективного институционального рынка. Но как об этом может идти
речь, когда даже среди "обычных" рынков почти нет таких, которые
признавались бы эффективными? "Выживаемость" вовсе не
гарантирует оптимальности. В процессе отбора, будь то
биологическая или социокультурная эволюция, выживают не
обязательно наиболее сложные, развитые, эффективные по каким-то
абсолютным стандартам виды или группы, а относительно лучше
приспособленные к условиям строго определенной, конкретной
"экологической ниши". В зависимости от того, какова сама эта
"ниша", победителями могут выходить отнюдь не самые эффективные,
а иногда даже самые неэффективные социальные институты (так
называемый "обратный отбор").
Критерий выживаемости эффективныхинститутов подрывается
трактовкой государства самими теоретиками прав собственности.
Если в XIX в. существовала наиболее эффективная структура прав
собственности, а затем она начала искажаться под давлением групп
со специальными интересами, значит не всегда выживают "наиболее
эффективные"? И почему вообще эффективный институт --
экономический рынок с его принципом "один доллар -- один голос"
-- оказывается подмят неэффективным институтом -- политическим
рынком с его принципом "один человек -- один голос"?
Теория прав собственности безбрежно расширила содержание понятия
договора (контракта). Ее подход можно назвать контрактным
редукционизмом: любое социальное взаимодействие она сводит к
акту двусторонней добровольной сделки как общему для всех
прототипу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
капитал ("классическая фирма"), и труд (инжиниринговая
фирма): "Верить, что "капитал" есть в некотором смысле
"босс" и что он "нанимает" труд, -- пишут А. Алчян и С.
Вудуорд, -- значит быть не в состоянии понять, что форму
фирмы определяют более глубинные силы" (8, с. 72).
Соединение "лидерства" и "специфичности" в одном лице
характерно только для "классической" капиталистической
фирмы. Различные варианты разделения и комбинирования этих
функций могут быть связаны как с повышением, так и с
понижением эффективности в зависимости от конкретных
экономических условий. Важнейший вклад из трансакционного
подхода к проблеме фирмы можно было бы сформулировать так:
нет никаких априорных оснований для того, чтобы отдавать
абсолютное предпочтение какой-то одной форме экономической
организации перед всеми остальными; каждая при определенной
структуре трансакционных издержек превращается в наиболее
эффективный способ координации экономической деятельности.
Поэтому главное достоинство системы частной собственности не
в том, что на ее основе вырабатывается какой-то однородный
тип организаций, превосходящий по эффективности все
остальные, а в том, что благодаря свободе обмена и
комбинирования прав собственности она предоставляет
максимально широкое поле для создания и выбора самых
различных организационных форм, в том числе и таких, которые
строятся на, казалось бы, противоположных ей принципах.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Оценивая теорию прав собственности, следует иметь в виду, что
многие экономисты Запада настроены к ней достаточно критически.
Отчасти это связано с ее особым интеллектуальным стилем, который
можно было бы назвать "прецедентным". Вместо построения
математизированных моделей, берется отдельный конкретный случай
из реальной деловой практики и скрупулезно прослеживается, что
можно извлечь из него с помощью инструментария экономической
теории. (Такой подход был свойственен А. Маршаллу и еще раньше
-- классикам буржуазной политэкономии.)
Но, конечно, дело не только в этом. Понятийный аппарат теории
прав собственности некоторые авторы считают не более чем
удвоением терминов, лишенным серьезного аналитического значения.
Открытие, что индивидуумы обмениваются не "пучками полезностей",
а "пучками прав на пучки полезностей", они сравнивают с
открытием мольеровского Журдена, узнавшего, что он, оказывается,
всю жизнь говорил прозой.
Далеко не все принимают понятие трансакционных издержек.
Дихотомия "издержки производства -- издержки трансакции" слишком
напоминает деление труда на производительный и
непроизводительный, давно отвергнутое западной экономической
теорией. Неизмеримость трансакционных издержек также служит
причиной настороженного отношения к ним. По словам одного
американского экономиста, "трансакционные издержки -- полезное
понятие, полезность которогоуменьшается пропорционально точности
его определения" (27, с. 149). Некоторые авторы уподобляют эту
категорию отстойнику, куда попадает все, что пока еще не стало
предметом самостоятельного анализа в экономической теории. Так,
в свое время к трансакционным издержкам причислялись
транспортные издержки и затраты на маркетинг. Но затем, став
объектом активного изучения, они были выделены в особый разряд и
исключены из состава издержек трансакции.
Теория прав собственности нередко впадает в порочный логический
круг. Например: от чего зависит уровень трансакционных издержек?
От существующего распределения прав собственности. Чем
определяется господствующая система прав собственности? Уровнем
и структурой трансакционных издержек. Трансакционные издержки
детерминируют характер прав собственности и в то же время сами
детерминируются им.
Появление такого рода тупиков в теории прав собственности не
случайно. В ней не проводится ясной границы между конкуренцией
на рынке в обычном смысле и мета-конкуренцией институтов. Не
замечаемые самими теоретиками прав собственности скачки с одного
уровня рассмотрения на другой приводят к изъянам в логической
структуре концепции.
Теория прав собственности разделяет со всем неоклассическим
направлением врожденную склонность к оправданию статус-кво.
Примером может служить та же идея институциональной
мета-конкуренции. Еслви какая-либо форма экономической
организации существует, значит она эффективна, потому что в
процессе конкурентной борьбы выживают сильнейшие, т. е. наиболее
эффективные, институты. Если же какие-либо организационные формы
практически не встречаются, значит они неэффективны. Итак, все
существующее (достаточно продолжительное время) эффективно!
Скажем, в США, где никогда не было недостатка в разного рода
утопических проектах, многократно предпринимались попытки
устроить дело на началах общей собственности, жить коммунами и
т. п. Раз в своей массе они оказались нежизнеспособными, значит
частная собственность является сравнительно более эффективным
институтом.
Однако идея мета-конкуренции институтов предполагает наличие
эффективного институционального рынка. Но как об этом может идти
речь, когда даже среди "обычных" рынков почти нет таких, которые
признавались бы эффективными? "Выживаемость" вовсе не
гарантирует оптимальности. В процессе отбора, будь то
биологическая или социокультурная эволюция, выживают не
обязательно наиболее сложные, развитые, эффективные по каким-то
абсолютным стандартам виды или группы, а относительно лучше
приспособленные к условиям строго определенной, конкретной
"экологической ниши". В зависимости от того, какова сама эта
"ниша", победителями могут выходить отнюдь не самые эффективные,
а иногда даже самые неэффективные социальные институты (так
называемый "обратный отбор").
Критерий выживаемости эффективныхинститутов подрывается
трактовкой государства самими теоретиками прав собственности.
Если в XIX в. существовала наиболее эффективная структура прав
собственности, а затем она начала искажаться под давлением групп
со специальными интересами, значит не всегда выживают "наиболее
эффективные"? И почему вообще эффективный институт --
экономический рынок с его принципом "один доллар -- один голос"
-- оказывается подмят неэффективным институтом -- политическим
рынком с его принципом "один человек -- один голос"?
Теория прав собственности безбрежно расширила содержание понятия
договора (контракта). Ее подход можно назвать контрактным
редукционизмом: любое социальное взаимодействие она сводит к
акту двусторонней добровольной сделки как общему для всех
прототипу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31